Воры в законе и авторитеты - Сергей Дышев

Коридор № 6. Шестерка, цифра, входящая в сатанинское число... В Бутырке, или, официально, следственном изоляторе № 2 на Новослободской улице, этот коридор предназначен для смертников. Несколько десятков шагов от дежурной части тюрьмы, больше десятка железных дверей, ключи от которых у строго определенных лиц, – и вы попадаете под сумрачные своды, наглухо закрытые от внешнего мира. В коридоре – обязательный телефон, под ним, на стене, вывешен список арестантов, номера камер. Кузнецов О.В., Ломиташвили М.В., Сорокин С.В., Полеванов Б.Ш., Зубарев А.В., Лоратян В.Г., Федотов Д.А., Хвастунов С.М. Напротив фамилий – аббревиатуры «СКП» – склонен к побегу. Сурин В.П. – «ООР» – особо опасный рецидивист. При малейшем подозрении на сговор преступников разводят в разные камеры. Хотя выбраться отсюда шансов нет.

На узких окнах камер, сквозь которые едва пробивается живой свет, – тройная решетка. Шершавые стены выкрашены в сине-серый цвет, от которого так и веет могильным холодом. Четырнадцать камер. Сидят по три человека. На тяжелых железных дверях навесные замки, глазки из толстого стекла, в которые время от времени заглядывает молчаливый контролер. На каждой двери – толстый кабель в металлической обмотке: как только она отворяется – сразу поступает сигнал на пульт дежурного по изолятору. Тишина... Смертники сидят здесь в ожидании исполнения приговора и год, и два, и три, и больше... Время уходит в ожидании приема пищи: от завтрака к обеду, затем к ужину. Развозят ее не «баландеры» из хозобслуги (зэки, отбывающие небольшие сроки), а аттестованный состав, проще говоря, люди в погонах. Кормежка обыкновенная, как и для подследственных: борщ, разваренная каша: горох, гречка или пшено, чай... Впрочем, большинство заключенных аппетитом не страдают. Энергия уходит лишь на чтение книг из тюремной библиотеки, ленивые разговоры, уборку камеры. Кто-то от тоски делает пишущие ручки с причудливым орнаментом, фигурки из хлебного мякиша. И странное дело: у маньяков, убийц, головорезов, киллеров здесь открываются таланты. Кто-то пишет стихи – покаянные или богоискательские.

Один из обитателей 6-го коридора Михаил Ломиташвили. В его уголовном деле, которое хранится у начальника тюрьмы, сказано, что он дважды осуждался за умышленные преступления, отсидев более пяти лет. В марте 1990 года он организовал банду, принимал участие в пяти умышленных убийствах, семнадцати разбойных нападениях. Причем совершил их в период условно-досрочного освобождения из мест лишения свободы. Его ближайший «соратник» покончил с собой в Матросской Тишине. Хотя Ломиташвили считает, что его убили. Сам же он обложился юридической литературой, изучает тонкости Уголовного кодекса и исписывает горы бумаг во все инстанции, пытаясь оправдаться. Сильно был возмущен написанному о нем в книге Н. Модестова «Москва бандитская»: все переврали, и фотографии не мои. Для души же главарь люберецкой банды делает фигурки. При случае подарил моему знакомому журналисту фигурку пирата Сильвера. (Интервью давать отказался: все равно все не так напишете.) Статуэтку своего «коллеги» по разбойному промыслу сделал с удивительным изяществом и мельчайшими подробностями: с деревянной ногой, при оружии и с попугаем на плече. Впрочем, вскоре по необъяснимой причине эта фигурка начала рассыпаться...

Здесь зона молчания. Лишь изредка кто-то из «полосатиков» срывается на крик: второй день забито «очко» или пища не устраивает. Иные демонстративно не встают при появлении контролера. За это сразу можно схлопотать суток десять карцера. Условия содержания смертников мало чем отличаются от условий жизни арестантов, осужденных на отбытие срока в тюрьме. Что же касается санитарных норм, то они еще и получше, чем в целом по Бутырке: перенаселенность общих камер там почти в три раза больше.

Раньше смертникам и матрас не полагался – спали на цементных нарах, навязчиво напоминающих надгробие. Сейчас спят на матрасах и с постельным бельем. По воспоминаниям старшего лейтенанта, двадцать лет уже отслужившего в Бутырке, в былые времена порядки были гораздо круче. Муха пролетала – было слышно. Когда в неурочный час грохотала общая дверь, ведущая в коридор, наступала жуткая леденящая тишина. А шаги контролера, гулко отдающиеся под сводами коридора, воспринимались как шаги самой смерти. И еще не открылась дверь в камеру, а осужденные на смерть уже стояли в шаге от стены, ноги на ширину плеч, руки на стене, причем с вывернутыми наружу ладонями. «Ротация» обитателей коридора проходила гораздо быстрее.

Факты

С 1934 по 1990 год статистические данные в СССР о смертных приговорах были закрытыми. До 1989 года исключительная мера наказания применялась за совершение 23 категорий преступлений, включая измену Родине, хищение социалистического имущества, получение взятки при отягчающих обстоятельствах, спекуляцию и незаконные валютные сделки в особо крупных размерах. По данным Минюста СССР, открытым недавно, с 1962 по 1989 год в СССР к исключительной мере наказания были приговорены 24 422 человека, из которых 2355 были помилованы (соответственно расстреляны – 22 062 человека). Следовательно, в указанные годы ежегодно исполнялось более 800 смертных приговоров.

В нынешние времена «государственная гильотина» в России практически застопорилась. Последним в середине 1996 года ушел на казнь из коридора смертников Сергей Головкин по кличке Фишер, он же – Удав, который изнасиловал и растерзал в подвале своего гаража одиннадцать мальчишек. С тех пор здесь обстановка «потеплела»: наше общество стремится к гуманизации; Совет Европы, в который вступила Россия, обязывает ввести мораторий на смертную казнь. Но Президент Ельцин уже подписал соответствующий указ, несмотря на то что эта мера сохранена в новом Уголовном кодексе 1997 года. Теперь злодеи имеют реальные шансы на жизнь.

Смертникам дали послабления: разрешена спортивная одежда, стены камеры увешаны фотографиями, картинками, изображениями икон, которыми регулярно снабжают представители церкви. Почти в каждой камере есть транзисторный приемник, и легкая музыка звучит здесь странно и непривычно. Разрешены и передачи, «дачки» по-тюремному. В тот день, когда мы беседовали с одним из самых молодых арестантов – Вадимом Г., 1975 года рождения, женщина-контролер принесла ему посылку от матери. Кроме сигарет, носков, конвертов, там были и две толстые тетради... На момент совершения преступления ему исполнился двадцать один год. Был осужден за убийство трех человек: шесть раз выстрелил из пистолета «ТТ» и для верности бросил гранату «РГ-42» в машину коммерсанта Г. Бокия. Тот умер на месте, еще двое, сидевшие в машине, – Коростошевский и Баранов скончались позже. Выжил только Гуреев, получивший сотрясение мозга и баротравму. Киллер попытался скрыться на автомобиле подельника, но нарвался на патрульную машину милиции...

Любимое занятие приговоренных к смерти – писать апелляции, жалобы на несправедливый приговор. Многие настойчиво пытаются убедить своих адресатов в том, что вообще не виновны, и до такой степени упорствуют в этом, что границы истины стираются, и они уже сами искренне верят в то, что не совершали преступлений. Как и Вадим, утверждающий, что групповое убийство совершил его подельник... Кстати, он просил не называть его фамилии – мать не знает, что сын сидит в камере смертников, и надеется еще увидеть его живым, шлет ему бумагу для жалоб. «Обыкновенный советский троечник», как сам себя называет Вадим, жил с матерью в сибирском поселке. Воровал велосипеды и мотоциклы, дрался на танцах. Отец, он с матерью в разводе, приезжал на суд из Риги вместе со своим братом. Отец был подавлен, услышав приговор, дядька же обложил приговоренного. Чем ехать в Вологодскую тюрьму для пожизненных, Вадим предпочитает девять граммов свинца в голову. Но жизнь не отменишь, и во сне организм изнуряется картинами свободы и эротическими видениями.