Месть Акимити - Автор Неизвестен

Женщина пряла, приговаривая, в течение двадцати пяти дней. Когда пряжа была готова, она сказала:

— Теперь мне нужен ткацкий станок.

Сидзира стал было мастерить станок, но, увидев, что он делает, женщина сказала:

— Нет, обычный ткацкий станок мне не подойдёт, мне нужен особый.

Она показала Сидзире, что он должен делать, и Сидзира сделал всё, как она пожелала. Женщина была довольна. «Но как же мне ткать одной?» — подумала она и попросила, чтобы в скором времени была явлена сверхъестественная божественная сила, широкое знание, чтобы появилась ещё одна женщина, и они вместе могли ткать на станке.

Мать Сидзиры всё больше почитала женщину и всё думала: «Как всё это странно!» Сидзира поставил станок и проводил дни безмятежно, он радовался, что его мать всем довольна. А когда на сердце легко, даже тяжёлый труд не кажется слишком тяжёлым. Пусть Сидзира был одним из самых бедных людей во всей Индии, зато на душе у него было спокойно и радостно.

Как-то раз Сидзира приготовился ко сну, положив ноги матери себе на лоб. Женщина, которая лежала рядом с ним, спросила:

— О чём ты только что плакал?

— Знаешь, в молодости моя мать была полной, когда она клала ноги мне на лоб, мне было тяжело, но с тех пор прошло много лет, её тело высохло, ноги стали лёгкими, ничего не весят. Вот поэтому-то я и плакал, только и всего.

Выслушав его, женщина сказала:

— Воистину, можно позавидовать доброте твоего сердца, Сидзира. Несомненно, тебя ждут милости будды. Люди, обладающие таким чувством сыновней почтительности, — редкость в мире.

И тут же она рассказала вот что:

— Перелётные птицы вьют гнёзда на ветвях на юге, надеясь стать родителями, вывести птенцов. Вот проходит время, и птенцы разлетаются. Тех птиц, которые заблуждались, не думая о расставании родителей и детей, тут же навсегда разлучают облака, а птицы, знающие сыновнюю почтительность, в течение ста дней по разу в день возвращаются на ветви того дерева, где родились, чтобы там отдохнули их крылья, и тогда птица-мать радуется, что это именно её дети[368].

Сидзира успокоился.

— Чудо птиц, знающих сыновнюю почтительность, состоит в том, что их невозможно поймать, даже если желать этого и ставить сети. Совершенно невозможно поймать ястреба и орла. Несомненно, тот, кто родился человеком, но не повинуется своим родителям, будет проклят в этом мире, его постигнут семь несчастий[369], а выдержать такое очень трудно. Зато людям, знающим сыновнюю почтительность, Небо посылает счастье, семь несчастий отступают, появляются семь счастий[370]. О чём такой человек ни подумает, его желания тут же осуществляются. Его любят люди, в этой жизни он идёт к высшему просветлению, он спокоен и радостен, ему уготовано место на троне из цветка лотоса. По учению о Чистых землях путь такого человека ведёт в Чистую восточную землю будды Якуси или в Чистую западную землю будды Амиды, естественно, он обретает сверхъестественные силы и, конечно, молит Каннон о милосердии к нему.

От дыхания женщины веяло неземным благоуханием, воздух наполнился им, и исчезла граница между ночью и днём.

«Ну, пора начинать ткать!» — решила женщина.

Она сказала Сидзире:

— Этот дом слишком тесен, здесь невозможно ткать. Построй рядом ткацкое помещение.

Сидзира тут же взял неотёсанных брёвен и построил ткацкое помещение. Тогда женщина сказала:

— Пока я буду ткать, никто не должен ко мне входить.

Сидзира передал эти слова матери. Поздно вечером в этот же день какая-то молодая женщина пришла неизвестно откуда и попросилась на ночлег. Жена Сидзиры тут же впустила её в то помещение, где был станок.

Мать Сидзиры удивилась:

— Ты же говорила, что никто не должен входить в помещение со станком, а сама пустила какую-то женщину туда на ночлег.

— Эта женщина мне не помешает.

Обе женщины принялись ткать, и стал слышен необычный звук, ведь они ткали на станке-сокровище бодхисаттвы Каннон из двадцать пятой главы «Сутры лотоса благого закона». Пока они ткали, прочли с благодарностью все двадцать восемь глав «Лотосовой сутры», от первого до последнего свитка. Они работали двенадцать лун, не замечая границ между ночью и днём. И вот, наконец, женщина сказала:

— Всё, кончили.

Ткань была как доска для игры в го высотой в шесть сунов, длиной в два сяку, сложенная вчетверо. Женщина попросила Сидзиру:

— Возьми ткань и продай завтра на базаре в Оленьем парке[371] в Магадхе.

— А сколько просить?

— Проси три тысячи каммэ.

— Это же огромная сумма! Там обычно покупают и продают дешёвое полотно, — смущённо сказал Сидзира.

— Полотно, которое я соткала, — необыкновенное. На базаре в Оленьем парке должны быть люди, которые его оценят. Цену ни в коем случае не сбавляй. Отправляйся скорее на базар, народ уже собирается.

Сидзира взял полотно и ушёл. На базаре в Оленьем парке одни переспрашивали его со смехом: «Сколько-сколько?» — другие молча отходили в недоумении. Целый день Сидзира ходил туда-сюда с полотном в руках, но никому и в голову не приходило его купить. Сидзира задумался, он не ожидал, что так получится: придя на базар с этим полотном, он стал предметом насмешек. Он был так раздосадован, что решил возвратиться домой. По дороге он повстречал старца лет шестидесяти, с белой бородой, необыкновенной наружности, ехавшего на лошади пегой масти в сопровождении тридцати трёх человек. Ехавший на лошади старец спросил:

— Кто ты?

— Моё имя Сидзира, я ходил на базар в Оленьем парке продать полотно, но не нашёл покупателя, и теперь возвращаюсь, — ответил Сидзира.

— Я слышал о тебе. Покажи-ка полотно.

Сидзира протянул полотно всаднику. Когда тридцать три человека развернули полотно, его длина оказалось тридцать три хиро.

— О, это весьма редкая ткань! Я её куплю. Какова цена? — спросил старец.

— Три тысячи каммэ.

— О, такое дешёвое! Что ж, это нас устраивает!

Сидзиру пригласили следовать с ними. Все отправились на юг. И вот показались многочисленные башни. На основах из агата стояли столбы — круглые кристаллы. Лазуритовые стропила были покрыты перламутром и агатом. Такому можно без конца удивляться! Когда путники въезжали в ворота, сверху посыпались цветы, воздух наполнился звуками песен. У Сидзиры появилось такое ощущение, что он прожил уже долгую-предолгую жизнь, но его сердце молодо и он тут же забыл о возвращении домой. Старец доехал на лошади до края галереи, там слез и прошёл внутрь. Три человека вынесли три тысячи каммэ. «Ну и силачи!» — в испуге подумал Сидзира.

— Позовите сюда этого продавца полотна!

Сидзиру пригласили в гостиную, но от страха у него затряслись колени и он не