Умри в одиночку - Сергей Самаров

– Есть там детский дом, – кивнул Берсанака. – Я сам перечислял деньги на его содержание…

Это была новость для полковника. И хорошо, что он не открылся перед Гайрбековым, иначе всё могло бы провалиться, ещё не начавшись.

– Но гостиница там очень маленькая. Кажется, всего шесть номеров. Так мне сказал Сосланбек… И всех поместить в отдельных номерах не получается.

– Да, гостиница там всегда была маленькая. И номера грязные, – согласился Берсанака. – С потолка штукатурка на головы падает. Мне так говорили, хотя сам я там не был ни разу. У районных властей денег на реконструкцию нет, а частникам брать себе гостиницу нет смысла, приезжих бывает слишком мало…

– Вот-вот… А европарламентарии привыкли к европейским удобствам. Но, в принципе, это даже не так и важно. Место ночёвки мы оставляем на последний случай…

– И что?

– Сосланбек дал мне номер мобильника одного из приезжих. Я уже разговаривал с ним. Этот человек готов нам помогать. Скорее всего, часть из них откажется от гостиницы и предпочтёт ночевать в автобусе. Но автобус они время от времени покидают – не экскурсанты ведь… При этом уже точно известно, что для европарламентариев готовят праздничный ужин. В местном кафе… Допоздна засидятся… Кафе расположено…

– Да, я знаю… Рядом со сквером… Самый центр посёлка…

– Их так уже встречали в разных районах. Везде они оставляли верхнюю одежду в автобусе. За стол отправлялись раздетыми. Водитель автобуса уходит с ними. Засиживаются обычно допоздна. Европейская привычка…

– И что?

– Нужно только проникнуть в автобус и обрызгать одно пальто и одну куртку из всех. Обрызгать в районе воротника, чтобы препарат позже попал на шею. Повторяю, только одно пальто и одну куртку. Это одежда тех, кто лояльно относится к России и мешает принятию серьёзных решений. Мне скажут при необходимости, как эту одежду найти. Под сиденьями необходимо будет оставить пустые тубы от российского аналога препарата. Тубы мне привёз Сосланбек. Вот и всё… Это будет твоей задачей…

– Дело простое… Что дальше?

– Дальше всё по расписанию – утром они поедут в детский дом. Мы будем смотреть и снимать происходящее на видео… Я хочу с вечера забраться на чердак детского дома. Сосланбек сказал, что там лестница с улицы. Из окна можно всё снять.

– Что снимать-то? – не понял Берсанака.

– Ты знаешь, что находится через тонкий дощатый забор от двора детского дома?

– Понятия не имею. Раньше там была заброшенная спортплощадка. Хотели строить районный стадион, но началась перестройка, с ней так ничего и не построили. В перестройку в России ничего не строили и не перестраивали, только ломали…

– Горбачёв перестроил систему власти.

– Её перестроили без Горбачёва… Он не перестраивал, он только ломал… Потом и после него только ломали, а если и строили, то для себя и своих людей. Всё и власть тоже… Строить начали только в последнее десятилетие…

– Не будем спорить. Нам не об этом думать надо, – не захотел углубляться в тему полковник, который, как всякий американец, сильно уважал Горбачёва за то, что тот сделал США единственной на планете супердержавой, хотя бы на время. – У нас заботы проще… Итак, через забор от двора детского дома находится питомник служебных собак-минёров. Тренировочная площадка примыкает к забору. Есть там, кажется, пара овчарок, но остальные – всякие, больше простые дворняги, которых наш препарат в состоянии превратить в серьёзных диких зверей, которые нападут как раз на нужных европарламентариев. Остальные будут только свидетелями. И никто не сможет воспрепятствовать собакам разделаться с этими. Чтобы остановить собак, нужно оружие, а проводники на занятиях ходят безоружными. Понимаешь?

– Нет… – сказал Берсанака.

– Что тут непонятного?

– Непонятно, как собаки попадут во двор детского дома?

– Дело в том, что руководство питомника дружит с детским домом и дети занимаются с собаками. Забор дырявый. Дети через эти дыры бегают на площадку. Бывает, собаки забегают к детям. Это не сторожевые собаки. Это – минёры. Они должны быть миролюбивыми, потому что работать им приходится и в людных местах, и в поездах, и в автобусах. Дети не боятся их… А они детей, наверное, любят… – последнюю фразу полковник произнёс неуверенно.

– А если собаки нападут на детей? – спросил Берсанака.

– Они нападут только на тех, кому ты обрызгаешь одежду… А детей собаки любят…

Гайрбеков думал не долго.

– Ладно… Условие одно. Дашь потом мне копию записи события. Интересно будет посмотреть. Но сейчас надо идти…

– Идём… – согласился Док Доусон…

Капитан Матроскин вызвал вертолёт и попросил, чтобы как можно быстрее забрали от них Сосланбека Бисолатова вместе с вещами, ему принадлежащими, – есть кое-что интересное – и допросили до того, как его затребует для разбирательства ФСБ. Интересное среди вещей – три тубы с аэрозольными насадками. Смерть старшего брата, видимо, произвела на Сосланбека такое впечатление, что он сразу начал давать показания. Но эти показания мало чем помогали в поиске Берсанаки, хотя кое-что проясняли относительно личности Дока. По крайней мере, стало известно, что он полковник американской разведки по фамилии Доусон. Самого Бекмурзу, вернее его тело, тоже решено было отправить для исследования, точно так же, как и тела собак, среагировавших на препарат.

Часть группы лейтенанта Черкашина во главе с самим лейтенантом, уже встречавшим первый вертолёт, оставили в качестве охраны. После того как вертолёт будет отправлен, Черкашин должен запереть выход с дороги к селу, чтобы Берсанака с Доком Доусоном не смогли вернуться. Приказ оставался прежним: по Гайрбекову вести огонь на поражение, Дока постараться захватить. Остальных бойцов Черкашина Матроскин включил в свою группу и в группу старшего лейтенанта Викторова и двинулся ускоренным маршем прямо по дороге. Расстояние невеликое – восемнадцать километров, и преодолеть его следовало быстро, чтобы подготовиться в самом райцентре к встрече Берсанаки с Доком.

Карта, имеющаяся у Матроскина, говорила, что, миновав каменный лабиринт, бандиты всё равно будут вынуждены двигаться в единственном направлении, и только неподалёку от райцентра у них появится возможность выбора пути, который сначала разойдётся на четыре тропы, потом ещё каждая из них разойдётся на несколько. И отлавливать Берсанаку там сложно. Пусть бандиты пройдут дальше. При этом они будут вправе сами решать, заходить им в посёлок справа или слева или вообще обойти его стороной и зайти с противоположного направления. Впрочем, капитан Матроскин был уверен, что он знает, где Берсанаку встретить.

Примерно на середине пути к райцентру позвонил подполковник Стропилин:

– Значит, так, Серёжа… Полковника Доусона следует брать живым, подтверждаю категоричный приказ. Он, оказывается, наш старый знакомый и уже был в Чечне, по крайней мере однажды. И работал тогда под полным нашим контролем, хотя до сих пор, наверное, об этом не догадывается. Что-то там было тогда по авиационной линии. Наблюдал за испытаниями наших самолётов-невидимок, что ли… В прошлый раз ему подсунули хорошую дезинформацию и выпустили. Сейчас выпускать нельзя…