Битва за Кавказ. Неизвестная война на море и на суше - Эрих фон Манштейн

По понятным причинам большинство участников этих событий в основном преувеличивали успех операции и всячески скрашивали ее недостатки, которые, если и затрагивали, то в основном сводили к «многократному превосходству сил противника».

Говоря об этой десантной операции, следует еще раз напомнить о том, что одним из ее организаторов и вдохновителей был начальник ГМШ адмирал Исаков, который, как напишут после, был отозван из-под Ленинграда и направлен на юг, – «даже в это трудное время он обобщал опыт и готовил записки наркому ВМФ о роли авиации в борьбе с кораблями противника, особенностях обороны баз в новых условиях… После нападения японцев на Перл-Харбор адмирала послали на Тихий океан, где пришлось поработать над тем, чтобы подобного не произошло на Дальнем Востоке» (см. Н. Скрицкий «Самые знаменитые флотоводцы России», М., «Вече», 2000, с. 396). Все это – бред. И. С. Исаков, как только почувствовал что десантная операция, построенная на его теоретических взглядах, провалилась, и Сталин может обрушить гнев именно на него, трусливо сбежал, и не без помощи Мехлиса убедил наркома ВМФ в том, что ему обязательно следует убыть во Владивосток, чтобы изучить (!) трагедию американского флота в Перл-Харбор. А по поводу записок наркому ВМФ по обобщению опыта… то с этим нельзя не согласиться: в тиши кипарисов и магнолий Туапсе можно и помечтать, и пописать, и на солнышке поваляться.

Известно, что Исаков состоял в должности заместителя командующего и члена Военного совета Северо-Кавказского фронта и в той же должности на Юго-Западном направлении по морской части. Официально в его обязанности вменялась координация действий армейских войск с операциями, осуществляемыми Черноморским флотом, Азовской и Каспийской военными флотилиями. Его бездеятельность на южном направлении в отношении так называемой координации армейских и флотских операций историки оправдывают тем, что, мол, этот руководитель сам не раз находился в местах, где шли бои и попадал под обстрелы. Вот и 4 октября 1942 г. Исаков попал под бомбежку на перевале Гойтх и был тяжело ранен в бедро; только якобы через двое суток удалось доставить адмирала в госпиталь. И из-за начавшейся гангрены ему ампутировали ногу. Имело место и другое толкование насчет ранения, чаще поговаривали, что это был неудачный самострел. Рассказывают, что когда Исаков дал согласие на ампутацию, он патетически просил: «Сохраните мне голову!» На что потом Сталин заявил: «Если он еще раз убежит от ответственности, то ему надо отрезать не ногу, а голову!». Ну а в течение 1942–1943 годов Исакову было не до сражений, – он находился на лечении.

И это был тот единственный период на флоте, когда нарком ВМФ Кузнецов уверенно и спокойно управлял вверенными ему объединениями.

Весной 1942 г. группа армий «Юг» осуществила ряд мощных ударов по объединениям Красной армии, уничтожив большую часть советских войск, и не без успеха продолжала наступать в излучину Дона.

Германский историк, генерал Курт Типпельскирх писал: «В то время когда немецкие войска, готовясь к предстоящему широкому наступлению, еще только получали пополнение, и производили перегруппировку, в Крыму были предприняты два сильных удара с целью устранить угрозу южному флангу немцев и высвободить 11-ю армию». В результате этих ударов советские войска на Керченском полуострове и в Севастополе в мае 1942 года оказались в крайне тяжелом положении. И если ранней весной еще было сравнительное спокойствие, то это было затишье перед грядущей бурей. Немецкое командование тщательно подготовило весеннее наступление на Севастополь и Керчь, используя силы люфтваффе, перерезало все коммуникации, идущие в Крым. Было уничтожено большое количество транспортов и практически прервалось снабжение Севастополя всем необходимым для войны. Доставки могли осуществлять только боевые корабли.

Н. Г. Кузнецов вспоминал, что по вопросу лучшей организации управления флотом он обращался к маршалу Шапошникову, но тот рекомендовал дожить обо всем Верховному. Сталин же ясного ответа не дал. Но спустя некоторое время состоялась короткая беседа. Сталин спросил у наркома:

– А кого бы вы предложили командующим Севастопольским оборонительным районом вместо Октябрьского?

Кузнецов ответил, что самой подходящей кандидатурой считает генерал-лейтенанта С. И. Кабанова, хорошо проявившего себя на Ханко и в Ленинграде. Но Сталин не принял окончательного решения и, как подчеркивает Кузнецов, он по-прежнему был не убежден в необходимости какой-либо замены.

Конечно, Николай Герасимович многое не договаривает, хотя вряд ли он мог все знать. Но как талантливый руководитель ВМФ он понимал, какова действительная роль Октябрьского и эскадры ЧФ, находившихся на Кавказе.

В течение второй половины апреля и начала мая фон Манштейн, проанализировав сложившуюся обстановку на периметре всего Восточного фронта и взвесив в который раз свои возможности, принял решение о переходе в наступление. Которое началось с нанесением массированных ударов осадной артиллерией, а также артиллерией меньших калибров и авиацией по штабам, командным пунктам, узлам связи и по стыкам частей и соединений, оборонявших Севастополь. В результате искусно спланированного начального периода наступательной операции, фон Манштейну удалось парализовать систему управления войсками Крымского фронта.

От нанесенного удара, как и осенью 1941 г., советские войска обратились в бегство в сторону Керченского пролива, на Тамань. В этих боях было полностью сокрушена вся система обороны.

Крымфронт к 20 мая 1942 г. был разгромлен и прекратил свое существование.

После его разгрома были понижены в должностях и воинских званиях многие военачальники; например, генерал-лейтенант Д. Т. Козлов был разжалован до подполковника, снят с занимаемого поста и понижен в должности член Военного совета дивизионный комиссар Ф. А. Шаманин, отстранен начальник штаба фронта генерал-майор П. П. Вечный, отстранены от командования и понижены в звании командующий 44-й армией генерал-лейтенант С. И. Черняк, командующий 47-й армией генерал-майор К. С. Колганов, командующий ВВС фронта генерал-майор авиации Е. М. Николаенко. О представителе Ставки армейском комиссаре 1-го ранга Л. З. Мехлисе уже говорилось выше. В дисциплинарном порядке были наказаны все руководители Крымфронта и войсковых объединений. Причем Мехлис в своей обычной резкой форме требовал расстрела Козлову, Толбухину, Батову, Черняку, Колганову и другим военачальникам. На что Сталин иронично реагировал:

– Товарищ Мехлис, а почему вы не требуете расстрела Исакову, Октябрьскому, Азарову, Кулакову?

И не дожидаясь ответа Мехлиса, продолжил:

– Если расстрелять тех людей, что вы назвали, то и эти товарищи нас не поймут. Может быть, мы с вами расстреляем товарища Мехлиса, а остальных отправим с винтовками в руках в штрафбат? Если вы не возражаете, товарищ Мехлис, мы так и решим.

Это был тот случай, когда Лев Захарович понял, что его жизнь висит на волоске, он, сжавшись, покорно молчал.

– Ваше молчание, товарищ Мехлис, говорит о правильности моего предложения. Но я думаю… мы с вами погорячились. Мы с вами выполнили главную задачу – мы не позволили взорваться Кавказу. Мы с вами хорошо поработали. А об остальном позаботится наш Генштаб, и я думаю, войска нашего бывшего друга найдут свою большую могилу в предгорьях Кавказа. Но за потерю Крыма подумайте, кого и как дисциплинарно наказать. Все-таки должен быть порядок.