Темная вода - Татьяна Корсакова

– Дядя Вадим? – тут же спросил Тема.

Про дядю Вадима Нина старалась не думать, приучала себя к мысли, что в этой игре и в этой войне каждый сам за себя. Но Темка ждал ответа.

– Если позовет дядя Вадим или бабушка Шипичиха, можешь выйти.

– А дядя Яша? – тут же уточнил Темка.

В том, что с дядей Яшей ее сыну будет безопасно, Нина с недавних пор не была так уверена, поэтому ответила:

– Только я, дядя Вадим и бабушка Шипичиха.

Вот она и очертила узкий круг друзей. Ну, может, не совсем друзей, но точно не врагов. Сейчас, в нынешних обстоятельствах, было очень важно точно знать, кто враг, а кто друг.

– А Сущь? – Темка погладил лошадку Натуську по спине.

– А Сущь тебя никогда здесь не найдет! – сказала Нина как можно увереннее, стараясь не думать про клочья сизой шерсти, что они с Черновым видели на полу в тайной комнате. Ее ведь Сущь не нашла… – Значит, запоминаем остальные правила! – Она улыбнулась и загнула второй палец. – В тайной комнате надо вести себя очень тихо, чтобы никто не догадался, что здесь кто-то есть. Сможешь?

Темка кивнул. Нина сделала глубокий вдох, готовясь озвучить самое главное, самое тяжелое правило.

– И в-третьих, – она загнула третий палец, – ты не должен ничего бояться. Что бы ты ни услышал, что бы ты ни увидел… страшного, ты не должен бояться и выходить из тайника. Когда ты тут, – она постучала по резной раме, которая сейчас превратилась в дверной косяк, – когда ты тут, все, что происходит снаружи, происходит понарошку. Понимаешь?

Темка снова кивнул. Ему все еще нравилась эта игра.

– Хорошо. Я оставлю здесь для тебя воду и печенье. Просто так, на всякий случай. Если ты заскучаешь или вдруг проголодаешься. – Как же тяжело давались ей эти слова! Как же дико они звучали, но Темка верил. – Это… игра не продлится долго. – Она так надеялась. Сказать по правде, она надеялась, что эта игра вообще не начнется, но уповай на лучшее, а готовься к худшему.

Если бы только можно было уехать! Бросить все, сгрести Темку в охапку и бежать куда глаза глядят! С некоторых пор вариант вечного бегства перестал казаться Нине таким уж страшным, появились куда более пугающие перспективы. Но Шипичиха в этом вопросе была категорична: пока не закончится русалья неделя, Темка должен оставаться у Темной воды. А русалья неделя закончится завтра, это значит, что им предстояло продержаться одну-единственную ночь. И для Нины очень важно, чтобы ее сын не заметил ни ее страха, ни ее готовности пойти до конца. Для него все эти приготовления к бою всего лишь увлекательная игра. Пусть так и остается!

А день клонился к закату. Солнце уже окунулось рыжим боком в темную воду, окрасив ее багрянцем. Очень скоро стемнеет, очень скоро начнется самая последняя русалья ночь… Нина ждала. Обходила свой дом дозором, словно это был не дом, а самая настоящая крепость. Брала в руки ружье, проверяла, заперты ли окна, проверяла знаки на засове – магическую сигнализацию, надеялась, что Чернов все-таки сдержит обещание и придет. Наверное, она бы даже ему позвонила. Переступила бы через себя, рискнула бы его жизнью ради жизни Темки, но у нее больше не было телефона, а то, что от него осталось, лежало на дне озера. Так ей показалось надежнее.

Солнце нырнуло в озеро и залегло в спячку в его темных глубинах, над водой, сплетаясь в затейливый узор с лиловыми сумерками, поплыл туман. Чернов не пришел, и Нина поняла, что надеяться она теперь может только на себя одну. Нам бы ночь простоять да день продержаться…

Она искупала и накормила Темку ужином, а потом, уже на ходу, с тревогой всматриваясь в темноту за окном, изменила правила игры.

– Темка, а давай ты сегодня будешь спать в тайной комнате! – Она из последних сил старалась, чтобы голос звучал бодро, чтобы в нем не звучало и тени тревоги. – Тренировочный сон в походных условиях! – У нее даже получилось улыбнуться. – Я постелю тебе там постель, положу подушку и одеяло. И планшет с мультиками ты тоже можешь взять. А дверь я не стану закрывать. – Она чуть было не добавила «если ты боишься», прикусила язык в последний момент. Ее сын не должен ничего бояться. А еще он не должен ничего видеть.

Темка согласился. В четыре года легко верить взрослым. Четыре года – это возраст бесстрашия. Он даже помог Нине устроить в тайной комнате наблюдательный пост. Так он это называл.

Наблюдательный пост… Когда-то, почти двадцать лет назад, это был ее наблюдательный пост. Тогда она увидела такое, что почти сразу же предпочла забыть. А теперь ей нужно вспомнить. Во что бы то ни стало вспомнить!

Темка уснул в девятом часу, в обнимку с Натуськой, Клюквой и планшетом. Нина укрыла спящего сына пледом и осторожно закрыла дверь. Из мутного отражения в антикварном зеркале на нее смотрела какая-то другая, совершенно незнакомая ей женщина. Эта женщина с полным решимости взглядом была готова идти до конца. И пойдет, если потребуется.

Нина выключила свет в спальне, на цыпочках прошла в кухню, по пути прихватив с собой ружье. Окно она занавесила еще вечером, почему-то так ей было спокойнее. Хотя спокойствие давным-давно стало для нее недостижимым состоянием. Нам бы день простоять да ночь продержаться… А еще восстановить в памяти то, что никак не удавалось вспомнить…

Юла лежала в углу, тускло поблескивая полосатым боком. Та самая юла, которую подарила Темке Шипичиха, та самая юла, с помощью которой приоткрылась дверца…

Нина села на пол, правую руку положила на приклад ружья, а левой потянулась за юлой. Та начала вращаться словно неохотно, с тихим, едва различимым жужжанием, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее, пока разноцветные полосы на ее облупленных боках не слились в одну серую линию, пока не превратились в узкую щель приоткрытой двери…

* * *

Первые несколько часов Чернов пытался бороться, ковырял ножиком дверь, осматривал землянку изнутри, сантиметр за сантиметром, пробовал вышибить намертво вколоченный клин, вышибить дверь… Он бился в эту чертову дверь до тех пор, пока хватало сил, а потом с беспомощным рыком опустился на холодные ступени.

Дышать становилось все тяжелее и тяжелее. Сначала ему помогала ярость: и дышать, и бороться, и отмахиваться от увещеваний Якова. Но когда силы закончились, пришла гипоксия. Пока еще легкая, с туманом перед глазами и головокружением, но очень скоро, возможно, уже через час, все усугубится. Их смерть будет милосердной, но бессмысленной. Как же обидно! Как же глупо все вышло!

Он подохнет в этом подземном склепе, а Нина с Темычем останутся совсем одни. Конечно, Гришаев не бросит их в беде. Если он обещал разобраться с Нининой проблемой, то разберется. Главное, чтобы она смогла дожить до этого светлого момента. Если бы Чернов был рядом, ее шансы увеличились бы в разы, но он, безответственный идиот, подыхает от гипоксии перед на века сколоченной дверью. Молодцы партизаны, знали свое дело…

Голова кружилась все сильнее, чтобы не потерять сознание, Чернов окликнул Якова. Пусть не молчит, пусть говорит, вспоминает, как оно было во времена его юности. Пусть рассказывает про свою Алену, про то, как сильно ее любил. Главное, разговаривать, делать хоть что-нибудь.