Волки Кальи - Стивен Кинг

— У вас есть другое оружие? — спросил Телфорд. — Конечно же,должно быть, если вы хотите сразиться с Волками. Лично я думаю, что этобезумная идея. И я не делаю из этого секрета. Воун Эйзенхарт придерживаетсятого же мнения…

— Оуверхолсер тоже придерживался, но изменил его, — как бымежду прочим заметил Эдди. Отпил чая и посмотрел на Телфорда поверх чашки,надеясь уловить хоть намек на раздражение. Напрасно.

— Уэйн у нас, что флюгер, — Телфорд рассмеялся. — Да, меняетсвое мнение то так, то эдак. Так что, молодой сэй, может переменить еще раз.

Эдди хотелось сказать: «Если ты думаешь, что мы говорим овыборах, то напрасно», — но промолчал, помня наказ Роланда. Рот закрыт. Видетьпо максимуму. Говорить по минимуму.

— У вас есть скорострелы? — спросил Телфорд. — Или гранаты?

— Да, конечно, как не быть, — ответил Эдди.

— Я никогда не слышал о женщине-стрелке.

— Неужто?

— Или о мальчике. Даже если он и подмастерье. Как намузнать, что вы те, за кого себя выдаете? Скажи мне, прошу тебя.

— Ну, на этот вопрос ответить сложно, — Эдди определенно ненравился Телфорд, слишком старый, чтобы иметь маленьких детей, которые моглистать добычей Волков.

— Однако, люди хотят это знать, — указал Телфорд. — И ужконечно до того, как обрушат крышу себе на голову.

Эдди вспомнил слова Роланда, что ни одному человеку не даноотменить принятое стрелками решение. Жители Кальи этого пока не понимали.Телфорд точно не понимал. Разумеется, им еще предстояло задать вопросы иполучить на них утвердительные ответы; Каллагэн об этом упомянул, Роландподтвердил. Три вопроса. Один из них — что-то о помощи и защите. Эдди полагал,что вопросы эти еще не заданы, их просто не успели задать, но чувствовал, чтозадавать их будут, когда придет время, не в Зале собраний. А ответ придетсядавать маленьким людям, вроде Посельи и Росарио, которые, может, и знать небудут, что говорят. Людям, которые рисковали детьми.

— Так кто ты на самом деле? — гнул свое Телфорд. — Скажимне, я прошу.

— Эдди Дин из Нью-Йорка. Надеюсь, ты не сомневаешься в моейчестности. Очень надеюсь, что не сомневаешься.

Телфорд отступил на шаг, улыбка сползла с лица. Эдди сиепорадовало. Страх — не уважение, но, видит Бог, лучше, чем ничего.

— Нет, нет, ни в коем разе, друг мой! Пожалуйста! Но скажимне… ты когда-нибудь стрелял из револьвера, который у тебя на боку? Скажи мне,прошу тебя!

Эдди видел, что Телфорд, пусть и боится его, в это не верит.Возможно, этого бы вполне хватило прежнему Эдди Дину, который действительно жилв Нью-Йорке, чтобы предпринять некие усилия и заставить ранчера-сэя в этоповерить, но Эдди-стрелок полагал, что смысла в этом нет. Потому что виделперед собой человека, который твердо решил стоять в стороне и наблюдать, какВолки из Тандерклепа забирают детей соседей, а может, человека, не верящего впростые и окончательные ответы, какие дает оружие. Эдди, однако, знал этиответы. Более того, они ему нравились. Он помнил их единственный, ужасный деньв Ладе, когда катил коляску Сюзанны под грохот божественных барабанов. Онвспомнил и Френка, и Блескучего, и Топси Морехода, подумал о женщине по имениМод, которая встала на колени, чтобы поцеловать одного из лунатиков,подстреленных Эдди. Что она тогда сказала? «Не стоило вам убивать Уинстона, унего сегодня день рождения». Что-то в этом роде.

— Я стрелял и из этого револьвера, и из «ругера», — ответилон. — И не надо больше говорить со мной так, друг мой, словно мы оба — героикакого-то забавного анекдота.

— Если я хоть в чем-то оскорбил тебя, стрелок, прошупрощения.

Эдди чуть расслабился. Стрелок. По крайней мере этогоседоволосому говнюку хватило ума назвать его, как должно, пусть он в это и неверил.

И тут загремела музыка. Руководитель оркестра вскинул гитарунад головой.

— Слушайте меня, вы все! Хватит есть! Время танцевать, а толопните об обжорства, это точно!

Ему ответили радостные вопли. А потом грохот взрывов,который заставил Эдди опустить руку на рукоятку револьвера, как частенько делалРоланд.

— Спокойно, друг мой. Это всего лишь шутихи. Детишкибалуются, будь уверен.

— Это хорошо, — кивнул Эдди. — Извини.

— Не за что, — Телфорд улыбнулся. Добродушной улыбкой папашиКартрайта, и в улыбке Эдди увидел главное: этот человек никогда не перейдет наих сторону. Во всяком случае, до того самого момента, когда трупы всех Волковиз Тандерклепа не будут выложены на всеобщее обозрение в этом самом Павильоне.А вот если такое случится, он заявит, что с самого начала был со стрелками.

8

Танцы продолжались до восхода луны, и в ту ночь ни однооблачко не мешало ей плыть по звездному небу. Эдди станцевал с несколькимигородскими дамами. Дважды вальсировал с Сюзанной на руках, а когда онитанцевали кадриль, она на удивление точно, вправо-влево, разворачивалась насвоей коляске. В меняющемся свете факелов ее радостное лицо блестело от пота.Роланд тоже танцевал, грациозно, но, по мнению Эдди, без души. И, уж конечно,как для Эдди, так и для Сюзанны, драматическое завершение праздника стало полнойнеожиданностью. Джейк и Бенни Слайтман не расставались, в танцах неучаствовали, но однажды Эдди увидел их стоящими на коленях под деревом ииграющие, как ему показалось, в «ножички».

На смену танцам пришло пение. Началось все с музыкантов.Сначала они исполнили любовную балладу, потом какую-то быструю песенку,практически полностью на диалекте Кальи, так что Эдди удавалось разбирать лишьотдельные слова. Но понял, что вторая песня очень даже фривольная, по крикам игоготу мужчин и заливистому смеху женщин. Некоторые, из тех, кто постарше,закрывали уши руками.

После этих двух песен несколько жителей Кальи забрались наэстраду, чтобы спеть. Эдди подумал, что им бы не удалось далеко продвинуться втелеконкурсе «Зажги звезду», но каждого тепло встречали и не менее тепло(особенно одну молодую матрону) провожали, когда они сходили с эстрады. Дведевочки лет девяти, несомненно, однояйцевые близнецы, спели балладу, котораяназывалась «Улицы Кампары», идеальным дуэтом, под аккомпанемент одной гитары.Эдди поразила тишина, в которой слушали девочек жители Кальи. Хотя многие изних уже крепко выпили, ни один не позволил себе что-либо выкрикнуть. Невзрывались и шутихи. У многих, в том числе и у фермера, которого звали ЛуиХейкокс, по щекам катились слезы. Если б его спросили раньше, Эдди ответил бы,что понимает под каким эмоциональным прессом живет город. Он не понимал. Теперьпризнавал это, честно и откровенно.

Когда песня о похищенной женщине и умирающем ковбоезакончилась, на какие-то мгновения установилась полная тишина, молчали даженочные птицы. А потом последовала громовая овация. «Если б они прямо сейчаспринимали решение о том, что делать с Волками, — подумал Эдди, — даже папашаКартрайт не решился бы пойти против всех».