Убийцы Российской Империи. Тайные пружины революции 1917 - Виталий Оппоков

С Ганецким (Фюрстенберг) я встретился несколько раз в разные периоды своей заграничной жизни на съездах или совещаниях. Никаких отношений с ним, ни личных, ни политических, у меня никогда не было. В переписке с ним никогда не состоял. Об его торговых операциях и связях с Парвусом узнал впервые из разоблачений печати, а насколько достоверны эти разоблачения, не знаю.

О г-же Суменсон никогда не слыхал до того, как ее имя было впервые названо в русской печати. Решительно никаких — ни прямых, ни косвенных, ни политических, ни деловых, ни личных связей за все время войны не имел ни с Суменсон, ни с Ганецким, ни с Парвусом, ни с Козловским. Этого последнего я несколько раз видел на заседаниях Петрогр. Исп. Ком. При мне г. Козловский никогда не выступал. Об его прошлом я не имею никаких сведений.

Обвинения меня в сношениях с германским правительством или с агентами, в получении от них денег и в деятельности за счет Германии и ее интересов считаю чудовищным, противоречащим всему моему прошлому и всей моей позиции. Равным образом я считаю совершенно невероятным какие бы то ни было преступления подобного рода со стороны Ленина, Зиновьева, Каменева, Коллонтай, которых знаю как старых испытанных и бескорыстных революционеров, не способных торговать совестью из корыстных побуждений, а тем более совершать преступления в интересах немецкого деспотизма. Выражая свое несокрушимое убеждение в том, что дальнейший ход следствия разрушит безысходно конструкцию обвинения, считаю необходимым указать в то же время на то, что сообщение прокурорской властью печати непроверенных и по существу совершенно противоречащих действительности сообщений никаким образом не может вытекать из потребностей объективного расследования, а является откровенным орудием политической борьбы. Все протесты против неявки Ленина и Зиновьева теряют свою силу перед лицом той травли, какая ведется против этих лиц со ссылками на прокурорскую власть.

Из всего изложенного выше вытекает, что по существу предъявленных мне обвинений я виновным себя не признаю.

Лев Бронштейн — Троцкий. Суд. следов. <Лев Сергиевский — роспись>».[196]

8

Кого только не «записывали» в большевики те, кто видел в них главную мобилизующую силу грядущей всенародной революции, кто, черня большевизм, пытался затормозить или повернуть вспять пугающую неизбежность. Большевиками объявлялись люди, причем вопреки их желанию и политическим воззрениям, чаще всего имеющие дурную или не совсем чистую репутацию. Начиная с того же Льва Троцкого, причисленного к большевикам известной газетой «Известия», и кончая «внешним» разводящим при содержащейся под арестом царской семье Павлом Медведевым, понятия не имевшим о большевиках, но награжденным этой «позорной кличкой» следователем Николаем Соколовым. Но были и такие, кто, называя во всеуслышание себя большевиками и даже занимая руководящую роль в партии, верой и правдой (если так можно говорить об этих лицах, обесчещивавших и эти понятия, и любое дело, к которому прикасались) служивших тому строю, против которого направлялся большевизм. Причем они занимались не только разложением партии изнутри (подобно «княжеской рати» и кадетствующей буржуазии в монархизме) и разъеданием ее извне, но и давали повод для очернения истинных честных борцов за справедливые вековые идеи. Примером могут служить темные делишки «большевика» Малиновского и использование его имени в провокационных акциях.

О том, как это происходило, красноречиво поведал следствию, возглавляемому Александровым, подполковник Медведев, «исправлявший» должность начальника центрального контрразведывательного отдела при Главном управлении Генерального штаба и «проживавший» в военной гостинице (Астория). В протоколе его допроса от 25 августа 1917 года, составленного следователем 20-го участка Петрограда, имеются сведения не только о Малиновском, но и о других большевиках и небольшевиках. Здесь можно почерпнуть любопытные действительные факты и явную дезинформацию, предназначавшуюся контрразведкой и охранным отделением для падких на сенсацию и охочих до травли большевиков по любому поводу газетчиков типа Бурцева или Заславского. В истории же с Малиновским, агентом охранного отделения и провокатором в большевистской партии, Временное правительство и его пособники нашли возможность очернить большевиков и в первую очередь Ленина с использованием… порядочности, доверчивости к товарищам, неумения таить зло и обиду того же Ленина.

Медведев сообщил вот такие разоблачительные данные о подозреваемых в шпионаже в пользу Германии лицах, полученные, по его словам, из достоверных источников, указать кои… по долгу службы не мог:

«1. Парвус, он же Александр Хельфанд,[197]русский еврей, проживает в Копенгагене. Систематически осведомляет Германию о русских делах, имея обширные связи с русскими соц. — дем., в партии которых одно время работал, но принужден был перенести свою деятельность в Германию после недоразумения с фондами партии. Здесь работал в соц. — дем. прессе. Во время турецко-итальянской войны жил в Константинополе и писал для турецких, австрийских и германских газет, занимаясь в то же время спекуляциями. До войны Парвус вместе с Троцким издавал в Вене газету „Правда“, направленную против России. Деньги на газету шли от австрийского правительства. Парвус субсидировал немецкими деньгами газеты „Наше слово“ и „Голос“, издававшиеся в Париже упомянутым Троцким. За это последний был удален из Франции. Парвус пытался подкупить кавказских соц. — демократов, проживающих в Константинополе и Женеве, и склонить их на организацию восстания на Кавказе. Кавказские эмигранты отвергли это предложение, после чего кто-то предал часть их турецким властям. На немецкие деньги Парвус совместно с Меленевским и Скоропись[198]-Иолтуховским организовали работу „Союза вызволения Украины“ в Германии. Работа „Союза“ на немецкие деньги документально установлена. С началом войны Парвус перенес свою деятельность в Копенгаген, где, не прекращая своей спекулятивной деятельности по заказам для турецкой армии, учредил „Общество для изучения социальных последствий войны“. В создании этого общества Парвусу помогали член 3-й Государ. Думы Зурабов и Перазич, сюда же Парвусом был выписан из Австрии в 1915 году Ганецкий-Фюрстенберг, который открыл на немецкие деньги экспортно-импортную торговлю, снабжавшую Германию продовольственными продуктами, а Россию германскими товарами. Зурабов и Перазич прибыли в Копенгаген через Германию, причем Парвус через цюрихского профессора Грейлиха выхлопотал им паспорта из Берлина. Им обоим вопреки строжайшим на этот счет правилам было разрешено на неделю остановиться в Берлине. Упомянутый Грейлих известен своей попыткой подкупить итальянских социалистов немецкими деньгами, дабы удержать их от выступления против Германии. Тот же Парвус излагает в Мюнхене социалистический журнал „Iloke“ („Колокол“), в котором сотрудничали Ленин и Зиновьев. На страницах этого журнала немецкий соц. — дем. Грюнвальд восхваляет личность Гинденбурга как гениальное воплощение души немецких соц. — демократов. Получает ли Парвус определенное жалованье от германского правительства, не установлено (подчеркнуто мною. — Авт.), но он пользуется исключительными льготами, по торговле запрещенными к вывозу товарами. Он состоит представителем германского угольного синдиката, снабжающего всю Данию углем. Парвус имеет огромные средства, между прочим, виллу-дворец около Копенгагена, где проживает сам и устроил санаторию для немецких детей, страдающих от недоедания в Германии. Парвус один из важнейших агентов германского правительства по организации пропаганды анархического, национального и крайнего направления в России. Через него, главным образом, германское правительство снабжает деньгами все органы крайних направлений, могущих в том или ином виде вредить военной мощи России.