Реверанс со скальпелем в руке - Тамара Шатохина

виконт… наверное, я пока еще недостаточно люблю своего ребенка. Так бывает – вначале мне просто трудно было поверить в его существование. Сейчас я приняла это и радуюсь. И может, подержав его на руках или приложив к груди, я и смогу пойти на любые жертвы. Даже скорее всего. Но не сейчас еще… Даже ради него я не смогу… просто не хочу ложиться под незнакомого, чужого мне человека. Вполне могу и не выносить дитя… спокойствие, знаете ли, дорогого стоит, - подняла я руки ладонями вперед, останавливая его. Слушай – я тебя выслушала.

- Потом мне придется терпеть унижение из-за ваших содержанок - просто потому, что брак наш случится по чистейшему расчету. О любви или просто симпатии не то, что слова не сказано - мысли не мелькнуло ни у вас, ни у меня. Может это и нормально, потому что так принято, но меня не интересует. Прежде всего у ребенка должна быть счастливая мать, а дальше видно будет. Спасибо, что вы открыли мне глаза, указав на риски. Но, увы… Скорее всего, я продам дом и уеду туда, где для моего сына будет больше возможностей.

И тут я поняла, что трясет и колотит не только меня. Я плохо знала его, но видно было, что разговор стоит ему не просто нервов, а может и лет жизни. Потому что на лице… человек страдал! Тут речь не о женитьбе! Там другое и все настолько серьезно, что мне становилось страшно - глядя на меня, он на что-то решался. Решался мучительно и тяжело. Я сжалась под пледом и глаза опустила, чтобы не видеть… как умирать буду? И зажмурилась.

Может его и трясло, но голос звучал ровно:

- Вы не правы, баронесса, в том, что касается симпатии. Вы первая женщина и второй человек после Андрэ… Я не стану настаивать и отпущу вас, мадам. Скроюсь куда-нибудь… в ту же Акадию, или Китай – мир огромен. Я вынужден буду, но я устал! Я старюсь уже – вы видите? – развел он руки, будто не понимая – почему и за что?

- Вы сильный, красивый мужчина, виконт… - о чем он? Я не понимала... Жизнь проходит?

Но похоже он моего блеянья не слышал – взгляд отчаянный, речь сумбурная. Инсульт запросто… у нас он молодеет. Я тихо паниковала, а он, похоже, решился:

- Я стал бы замечательным отцом вашему сыну. Я многое знаю и умею – кроме всего, перед вами первая шпага герцогства Вюртенбергского и графства Монбельяр. Но это не важно! Я взял от этой жизни все, что она могла дать, кроме того, чего лишила… Я – не мужчина, мадам, - наклонился он ко мне над столом. Пальцы вцепились в стол и побелели.

- Ранение, - выдохнул он, - Дешам считает, что спас меня… наверное. О последствиях он не знает. С тех пор я понял, что существует много других радостей, кроме плотских. Но чего я никогда не прощу им – там, - вскинул он взгляд к небу, - вернулся едва живой, лежал… а в соседней комнате умирала родами Дюши. То малое… нет – самое большое в мире, что наполнило бы мою жизнь смыслом, у меня отняли. Я устал скрывать свой позор, устал что-то доказывать, изворачиваться, лгать! Это противно моей натуре… нет – никто такого долго не выдержит. Хочу покоя… - задохнулся он словами.

- Я принимаю ваше предложение и согласна родить вам ребенка. Спасибо за доверие, Рауль, - отвела я взгляд и смотрела на Ло… Пускай успокоится. И я успокоюсь.

Даже представить было страшно – чего ему стоило сказать это «я не мужчина». Так понимает, наверное - что в этом весь смысл и вся суть мужчин. А почему я так не думаю? Потому что уже поумнела. А когда-то пришла к тому же выводу, что и он, и умерла… А он сколько еще протянул бы? Смог бы в очередной раз выстроить ориентиры, создать для себя смысл будущей жизни практически из ничего, из воздуха…? Без понимания и поддержки близких - понятно же! Потому и кинулся за этим к чужому человеку. Когда наболело до предела!

Минут через десять виконт де Монбельяр за руку вывел меня ко входу в дом. Андрэ и Бригитт сидели на длинном бревне, уложенном на край земляного вывала – как на скамейке и о чем-то тихо говорили. Виконт провел меня к ним и сказал, улыбаясь:

- Баронесса согласилась стать моей женой. Бригитт… поздравьте нас первой. И проводите мадам… я сейчас поеду говорить с кюре о помолвке – время позволяет. Вы не против такой спешки, Маритт?

- Нет, Рауль. Я – только за, - тоже улыбалась я.

Поверила как-то… это самой трудно понять и объяснить трудно. Выбрала я сердцем или может - чуйкой? Или разумом, что вряд ли… Неважно! Я решилась. Потому что не прозвучало ни одной фальшивой нотки. Это чувствуешь…. В голове у меня пока еще схематично, но уже сложился его образ. И если бы где-то между всеми этими жуткими словами скользнула скупая мужская… или хотя бы глаза увлажнились – и я не поверила бы. Но они сияли сухим горячечным блеском. Это я понимала, это было знакомо…

Глава 24

Через неделю после нашего разговора он примчался в Ло и постучался в дом, где мы с Бригитт и Жюли обирали сухие листочки с веточек мелиссы, прутики откладывая - зимой они будут благоухать в камине. Веточек было много… В этот день виконта не ждали и одета я была в темное платье из плотного шелка и белый передник. Когда дверь распахнулась, встали мы все…

Вот так и передвигались всадники в эти времена. В клубах пыли? Еще за порогом тряхнув шляпой и сняв запыленный плащ, виконт прошел в дом и быстро оглядел мой наряд, будто оценивая – можно со мной в люди или нет? Прошелся взглядом по волосам, переднику и улыбнулся… Поцеловав руку, попросил выйти с ним для разговора. И то ли довольно, то ли изучающе поглядывая, доложил, увлекая вдоль улицы:

- Мадам, всё против нас. Опасался говорить вам это, но сейчас почему-то… необъяснимо спокоен. Говорю, как есть: родня, которая до этого настаивала на моей женитьбе, вступила в сговор с духовенством Монбельяра. Брату, как синьору графства, это нетрудно… С меня и вас потребовали абсолютно всё, что требуется при вступлении в брак по нормам,