Деревня Нюркин луг, или Тайна печатной машинки - Акулина Вольских

— Думаешь, твоя стрела сможет меня убить, девчонка?

— Не попробую — не узнаю, — процитировала я слова Себастьяна, сказанные им в подземелье, у казны Велимира.

Отряд разбойников зашевелился. Расталкивая соратников, вперёд выбился Никита.

— Жень! — крикнул он не то с волнением, не то с недовольством.

Градияр довольно захохотал, а лицо охотника побелело. Он оторопело повернул голову вверх и замер, не дыша, увидев старика. Видя это, колдун хохотал громче. Я растерялась, но продолжала держать его под прицелом.

— Должок за тобой, охотник. Не забыл? — скрипучим голосом сказал старик и мимолетно махнул рукой.

Я ожидала, что пыль снова поднимется, превратится в чёрную стаю. Но та продолжала череюще лежать плотным ковром. А Никита начал пятиться от ворот, в противоположную сторону, обходя людей и отдаляясь. Меня ещё больше озадачила такая реакция. Чёртов колдун! Ну держись, изверг!

Крепче натянула тетиву, закрыла один глаз и почти готова была выстрелить, когда сбоку от меня раздался мерзкий хруст. Не опуская оружие, я обернулась. Справа от меня в паре десятков метров был охотник. Он продолжал отступать как можно дальше от людей, но что-то в его внешнем виде меня пугало.

— Беги! — крикнул он не своим голосом, почти рыча. Тембр с привычного изменился до неузнаваемости. Хриплый, дребежжащий бас. Градияр победно рассмеялся.

— Что ты теперь будешь делать, девочка?

— Мамочки! — пискнула Даша.

Я же не могла издать ни звука. Бесшумно открывала и закрывала рот, глядя на то, как Себастьян меняется в лице. Кожа становилась серой, глаза потемнели, а сам он начинал увеличиваться в размерах под звук ломающихся костей.

Снаружи, вдалеке, послышался топот копыт. Подоспела подмога в виде назаровцев. Разбойники тут же выскочили из замка, а на площади, внутри, остались шестеро — я, Даша, Тим, четвероногие бойцы и, превращающийся в волка, охотник.

— Бегиии! — зло ревел Никита, корчась от боли.

Он смотрел на меня полным страдания взглядом. Мне вспомнилась сказка, которую рассказал Боян, когда мы впервые пришли в хижину в лесу. Об охотнике, который превращался в зверя и рвал на части своих гостей. Как Себастьян из песни Короля и Шута. Горькая ирония. Выходит, сказка и в самом деле была правдой.

Оборотень. По мановению руки колдуна, на теле мужчины появлялась шерсть. Лицо меняло очертания, становясь похожим на волчью морду, а, теперь уже в пасти, белели огромные клыки. Осознанный взгляд затуманился. Радужка некогда голубых глаз почернела, и на меня смотрел не тот человек, которого я знала все эти дни. Монстр, жаждущий крови.

Друзья стояли в растерянности, напуганные до смерти. Никто из нас не знал, что с этим делать.

Одежда на мужчине с треском рвалась, шерстяной свитер предельно растянулся, и легким движением когтистой лапы, существо сорвало его совсем, ображая покрытую чёрной шерстью грудь.

Раздался щелчок. Градияр отдал команду последнему из своего войска. Никите. Волк издал такой же зловещий, булькающий рык, что прежде мы слышали от стаи, и приготовился к прыжку. Я инстинстивно повернулась к нему всем корпусом, натянула тетиву, готовая к выстрелу. Существо хищно приближалось.

— Никиииит! Никита! — звала я, но от прежнего человека не осталось ничего.

Отступая назад, продолжала целиться в него из лука. Достаточно было просто отпустить тетиву и он, подобно другим волкам, разлетелся бы на микрочастицы. Но как?! Как можно убить того, кого любишь?! Того, кто там, внутри чёрной твари, страдает не меньше меня.

— Женька! — закричала Дарëна и вывела меня из оцепенения.

Волк резко сорвался с места и нëсся на меня с сумасшедшей скоростью. Он убьёт меня! Убьёт!

Страх окутал до самых кончиков волос. Опустив лук, я быстрее дернулась назад, зацепилась пяткой за торчащий на мостовой камень и упала, больно ударившись затылком. Голова тут же загудела, в глазах помутилось. Остатком увядающего сознания я видела несущийся на меня силуэт чёрного волка, и серую кукушку, которая уселась мне на грудь. Не выдержав, отключилась, погружаясь в густую темноту.

Череп раскалывался на части. Все тело ломило. Медленно приходя в себя, я с закрытыми глазами пропускала в мозгу картинки. Нюркин луг. Дарëна. Хряк с козлом. Тимофей. Нюра. Лес. Охотник. Битва... Все это мелькало где-то вдалеке и давило на веки, не давая мне их открыть. Усилием воли разомкнула глаза. Мутная пелена. Сетчатку больно резал свет, а грудь словно прижали бетонной плитой. Обессиленно закрыла глаза, и тут же последние события ворвались в сознание.

— Нет! — крикнула я и резко села.

Голова закружилась. Чтобы снова не свалиться, уперлась руками, чувствуя пальцами под собой что-то гладкое и холодное. Попыталась снова открыть глаза и замерла от ужаса и непонимания.

Моя комната. Я дома. Сижу на полу в своей квартире рядом со столом, а из динамика моего телефона играет песня Короля и Шута:

«Я матерый старый волк, я в охоте знаю толк...»

Сердце, как ненормальное, застучало о грудную клетку. В горле пересохло. Мысли скручивались в воронку и метались по гудящей черепушке. Я растирала онемевшей рукой затылок в попытке успокоиться и понять. Что случилось? Как я оказалась здесь?

Вспомнился охотник в обличие волка и серая кукушка. В панике попыталась нащупать бутылек с зельем на цепочке на шее. Но его не было. Только цепочка. Нашарила на полу рядом с собой очки, нацепила на нос и снова осмотрелась.

Грудь от подступающих слез начала нервно вздыматься. Я осторожно поднялась на ноги, все еще чувствуя головокружение. Зацепилась о край стола полой махрового халата... Того самого халата, который выгодно продала трактирщику в Сизой горе. Коснулась пальцами своих волос. Мокрые. А на столе стояла чашка с недопитым чаем, над которой тонкой струйкой змеился пар.

— Это... Это что, сон? Просто сон? — в отчаянии прошептала я, понимая, что не отлучалась отсюда. Разве что на несколько минут потеряла сознание от удара.

Прожив, как мне казалось, в Долине несколько недель, на самом деле я все время была здесь. Лежала без чувств на полу собственной комнаты. Не было никакой Долины, луга. Этих людей. Ничего. Плод моего воображения, не более.

Мне стало больно. Нестерпимо больно. Казалось, что внутри меня что-то разбилось, а осколки стекла режут изнутри острыми краями. Все события, запахи, ощущения были настолько реальными, что вот сейчас совершенно не верилось, что все это неправда.

Я села на кровать, обхватила руками свои плечи и покачивалась. В груди жгло. Невыносимо. Казалось бы, надо радоваться, что я жива, дома, в безопасности.

— А как же они? — шептала я, вспоминая исход сражения, и тут же напоминала себе: — Это все сон! Галлюцинация! Их нет! Никого нет!