Цейтнот. Том II - Павел Николаевич Корнев

Его округлое лицо растеряло всю свою показную мягкость, да у меня и самого по спине побежали мурашки.

— И дадим ему уйти?

— Придётся, — пожал плечами куратор. — Никто не поставит под угрозу исход операции, на ходу подстраиваясь под нас. Всё, давай за руль!

— Ни пуха, ни пера! — напутствовал нас Иван.

— К чёрту! — синхронно отозвались мы, и я завёл двигатель.

Бойцы особого дивизиона уже забрались на задний диванчик автомобиля, но проезд перегородили операторы, а посигналить им клаксоном не позволил Альберт Павлович.

— Жди! — распорядился он.

Артиллерийская канонада на северо-западе достигла своего апогея и мало-помалу пошла на убыль, кто-то дал отмашку и операторы выбежали из переулка на проспект. Сразу колыхнулся энергетический фон, разошедшиеся кругом помехи сложились в мелкую сеть защитной структуры, которая сдвинулась вперёд и гигантским неводом отгородила нас от монархистов.

— Поезжай потихоньку, — распорядился Альберт Павлович. — Остановись на обочине у моста. — Он вытянул из кармана носовой платок, промокнул покрывшееся испариной лицо и поторопил меня: — Давай!

Мятежники заподозрили неладное и принялись постреливать в нашу сторону, кто-то из ополченцев открыл ответный огонь, а пару секунд спустя вдалеке замелькали прерывистые вспышки. На ум сама собой пришла мысль о стробоскопе, а только подумал об этом, и тотчас из окон цокольных этажей зданий, выстроенных на пересечении проспекта и набережной, выплеснулось серебристое сияние!

Сверкнуло! Стены разлетелись кирпичным крошевом, и оба многоэтажных здания сложились почище карточных домиков, только взметнулось к небу облако светящейся пыли!

Миг спустя страшной силы кинетический удар смёл обе баррикады — и ближнюю к нам, и выстроенную на другом берегу реки, и сразу взревела моторами бронетехника, начали выезжать из переулков забитые ополченцами и солдатами грузовики, несколько тягачей вытянули на проспект артиллерийские орудия.

Монархисты открыли шквальный огонь, но снаряды и мины рвались высоко над землёй, при этом осколки и шрапнель не разлетались по сторонам, кося всех кругом, а падали на землю исключительно под действием силы тяжести. Несколько прилетевших с того берега реки шаровых молний разметало вспышками искр, но таким нехитрым образом вражеские операторы лишь пытались прощупать нашу защиту. Дальше — сверкнуло, да ещё как!

В небе загорелось северное сияние, по лобовому стеклу побежали новые трещины, а самого меня, несмотря на все барьеры и экраны, буквально вдавило в сидение валом донёсшихся миг спустя помех. Но именно что — помех! Уж не знаю, чем таким вознамерились приложить наступающих республиканцев мятежники, нашим операторам удалось погасить их контратаку заблаговременно.

Защитная сеть от энергетического выплеска нисколько не пострадала и продолжила дрейфовать вперёд. Постепенно к поддержанию этой конструкции подключались всё новые и новые операторы, теперь её ячейки уже не угадывались исключительно ясновидением, а предельно чётко вычерчивались на фоне ночного неба и тёмных силуэтов домов. Более того — от обращения к ясновидению пришлось полностью отказаться из-за пронзавших всё и вся помех. Рассредоточившиеся по соседним кварталам операторы не только обращались к сверхсиле, но и один за другим входили в резонанс, на какое-то время доводя свою мощность до предельной и начиная работать с энергией куда небрежней прежнего, фонили они просто неимоверно.

Над крышами домов взметнулись косматые плазменные шары, набрали высоту и рухнули на позиции мятежников — именно на позиции, а не куда придётся, поскольку загромыхало на том берегу реки как-то очень уж гулко, а интенсивность ответного огня резко снизилась. Некоторые из пылающих зарядов ещё в воздухе разлетались облачками оранжевого сияния, но преимущество в энергетическом противостоянии оставалось за нашими операторами — своих целей достигали как минимум девять зарядов из десяти.

Дальше позиции мятежников начали утюжить артиллеристы, а потом что-то изменилось. Мир изменился. Энергетический фон стал ощущаться едва ли не физически, ворох колючих помех продрал кожу почище наждачной бумаги, словно я и не удерживал всех своих экранов. Альберта Павловича тоже проняло, он даже тихонько зашипел себе под нос, а бойцы особого дивизиона сзади ругнулись в голос.

Что за дела?!

Был бы суеверным, непременно бы решил, будто врата в ад разверзлись, но я не был и предположил, что где-то поблизости с полсотни не самых слабых операторов разом направили свои потенциалы на создание сложнейшей энергетической конструкции, после чего одновременно — и даже синхронно! — вошли в резонанс, потянули сверхсилу и начали вскладчину напитывать ею порождённого коллективным выплеском монстра.

Помчались по проспекту грузовики с солдатами, покатили броневики, пальнул на полном ходу колёсный танк, побежали следом понукаемые вохровцами ополченцы. И тут над крышами домов взмыли одна за другой зелёная и красная ракеты.

— Большая Морская! — хрипло выдохнул Альберт Павлович. — Данилевский уходит по Большой Морской!

Я оглянулся и увидел, как с боковой улицы на проспект выехал колёсный танк, а за ним выворачивают грузовики, командирский вездеход и броневик.

— Жди! — придержал меня куратор. — Вставай после вездехода! — Он обернулся к бойцам особого дивизиона. — С вас противопульная защита!

— Будет исполнено! — отозвались те.

Расплескавшееся кругом свечение сконцентрировалось в зависший над дальним мостом шар чистого сияния размером с пассажирский автобус, плотность закачанной сверхсилы в котором не поддавалась никакому исчислению. Я ощутил противоестественное притяжение, словно мой центральный энергетический узел сделался магнитом, и перебороть это не самое приятное ощущение не помогли ни заземление, ни до предела усиленные экраны. И когда шар поплыл вдаль по проспекту, легче не стало.

Из меня будто душу выдрать попытались!

Сияющая поверхность монструозной конструкции одномоментно покрылась всполохами протуберанцев, с неё начали срываться электрические разряды, и на сей раз громоотводы против них оказались бессильны: мощнейшие молнии ломаными росчерками били точно в оконные проёмы, как если бы их целью становились вражеские операторы.

Те, кто не спрятался. Те, кто не закрылся.

Даже не знаю, получилось бы это у меня самого…

— Погнали! — скомандовал Альберт Павлович, и я утопил педаль газа, чтобы набрать скорость и пристроиться за командирским вездеходом.

Мы промчались по мосту через канал, и в окнах домов на том берегу реки засверкали дульные вспышки, но взорванные здания больше не перекрывали линию стрельбы и по противнику открыли огонь со всех заранее оборудованных позиций. По стенам стеганули пулемётные очереди, начали бить прямой наводкой артиллерийские орудия; обстрел сразу пошёл на убыль.

Увы, огонь со стороны Главного штаба нисколько не ослаб, операторам даже пришлось уплотнить свою изрядно потускневшую защитную структуру и опустить её к земле. Снаряды детонировали при столкновении с энергетической пеленой,