Семь солнечных дней - Крис Манби

– Нет. Это Маркус ушел. У него живот разболелся, – пояснила Салли. – Все из-за отельной еды. Он ее не переносит.

Жиль кивнул:

– Чтобы убить бактерии, нужно пить больше горячительного.

– Бармен меня не замечает, – посетовала Салли.

– Может, потому, что вы не улыбаетесь своей прекрасной улыбкой? – промурлыкал Жиль, засунул в рот два пальца и свистнул. – Обслужи мадам, – приказал он бармену.

– Мадам? Как будто я совсем старуха.

– Было бы оскорбительно называть вас мадемуазель. Ведь вы так легко обижаетесь. – Жиль изогнул бровь.

К Салли подошел бармен и принял заказ.

– И кто же заказал воду? – спросил Жиль, когда принесли стаканы.

– Я.

– Вода не годится для праздничного вечера. Может, выпьете нормальный коктейль?

– Не думаю. Не хочу проснуться с головной болью. Вода меня вполне устраивает.

– Ох уж эти англичане. Не умеете расслабляться, – поддразнил Жиль. – Или напиваетесь так, что с ног падаете, или слишком трезвые и не хотите даже танцевать. Давайте дернем по маленькой перед сном. Ради меня. – Жиль опять поднял брови, чтобы привлечь внимание бармена, и показал ему два пальца. Через мгновение тот поставил перед ним и Салли два бокала бренди.

– Оперативно, – с сарказмом проговорила Салли. – Откуда вы знаете, что я люблю бренди?

– Все любят бренди, – заверил ее Жиль, протягивая роскошную круглую рюмку. – Ваше здоровье.

– Взаимно, – ответила Салли. – Мне пора возвращаться к подругам.

– Мы еще увидимся?

– Завтра последнее теннисное занятие, так что, наверное, увидимся.

– Я имел в виду сегодня, – объяснил Жиль. – Я собираюсь прогуляться на пляж.

– Приятного моциона, – пожелала Салли.

– Можем пойти вместе. Поговорим. Кажется, вам нужно выговориться.

– Гулять и болтать?

Салли посмотрела Жилю прямо в глаза. Она знала, что его вовсе не заботит ее психологическое состояние. Он предлагал уединиться вовсе не для того, чтобы она могла снять груз с сердца. Она была уверена, что все это – часть ритуала. Бренди. Прогулка. Бармену достаточно было взглянуть на пальцы Жиля, чтобы понять, что от него требовалось. И Салли была в курсе, что сейчас требуется от нее.

Она огляделась. Вокруг не было никого, кто мог бы заметить или укорить ее в том, что она выпивает не с мужем. Или собирается исчезнуть в темноте с теннисным инструктором.

– Англичане поднимают слишком много шума вокруг супружеской верности, – вдруг произнес Жиль.

– Что ж, в этом смысл супружеских обетов. Пока смерть не разлучит нас. – Салли вспомнила ту девчонку, Речел, которая раскисла у бассейна, размышляя о супружеских клятвах.

– Смерть или развод… – фыркнул Жиль. – А в вашей стране уровень разводов выше, чем у нас во Франции.

– Тогда прошу, поведай мне секрет счастливого супружества, – разозлилась Салли.

– Cinq á sept,[24]– заявил Жиль. – Маленькая интрижка после работы. Все так делают. Никто и не ожидает найти в браке страстную любовь. Искать интрижку на стороне совершенно нормально. Ты возвращаешься домой довольным и продолжаешь жить как ни в чем не бывало.

– С пяти до семи? Сейчас почти полночь, – отшутилась Салли.

– С пяти до семи, с семи до полуночи, – Жиль пожал плечами. – Строгого расписания нет.

– Значит, дело лишь в сексе? – спросила Салли.

– Не всегда, – ответил Жиль. – Бывает и иначе. Прогуляйтесь со мной. Встретимся на тропинке к пляжу.

Как можно более невозмутимо Салли вернулась к столику, где Речел и Яслин дожидались своих коктейлей. Она поставила перед ними двойную водку с тоником, но сама не присела.

– Меня совесть замучила, что бросила Маркуса одного, – соврала она. – Пойду-ка я в номер, проверю, как он там.

– Если понадобится имодиум, – сказала Речел, – у нас на всех хватит.

– Спасибо. Может, и зайду к вам.

– Передайте, чтобы скорее поправлялся, – с улыбкой произнесла Речел.

– Обязательно.

– Спокойной ночи, – сказала Яслин. Салли кивнула в ответ. Она не могла смотреть Яслин в глаза. Речел наивна, как дитя. Она обо всех хорошего мнения. Если кто и догадался о ее планах, так это Яслин.

Не оглядываясь, она пошла прочь, цокая сандалиями на деревянной подошве. Она даже не проверила, ушел ли Жиль. Сердце в груди билось все сильнее. Она подошла к бунгало, которое они с Маркусом делили всю неделю, ровно на двадцать футов. И увидела, что свет в окне не горит. Наверное, Маркус спит. Салли свернула с дорожки и зашагала к пляжу.

Жиль поджидал ее строго в обещанном месте. Сидел на низкой стене на полпути к пляжу. Высоко в небе висела луна. Отражаясь в спокойном море, она обрисовывала его силуэт. Салли видела тлеющий красным кончик его сигареты, которую он затушил, когда она подошла ближе.

Это не неизбежно, уверяла она себя. Они могут всего лишь пофлиртовать, ничего больше.

Но стоило ей подойти ближе, как Жиль взял ее за руку. И ее решимость улетучилась, как только он произнес самую поразительную вещь, которую Салли когда-либо слышала из уст мужчины.

– Салли, – проговорил Жиль, – с тех пор как я увидел тебя в том автобусе в прошлый вторник, я наконец осознал, что значит любить кого-то так сильно, что весь окружающий мир теряет резкость…

Пока Аксель возился с ключом от их общей с Жилем комнаты, Кэрри Эн вдруг захотелось развернуться на каблуках и как можно быстрее рвануть в противоположном направлении. Какого черта она здесь делает? Поддается на соблазнения парня, который так молод, что даже не помнит «Уомблов»[25](а может, во Франции их вообще не показывали?)!

Когда Аксель наконец справился с дверью, Кэрри Эн чуть не упала в обморок от обрушившегося на нее запаха мужских гормонов: настоящий цунами бушующих ферментов. Кэрри Эн вспомнила амбре, висевшее в коридоре школы для мальчиков, в то время как она ходила в начальные классы для девочек. И от отвращения чуть не сморщила нос. Неужели они никогда не проветривают?

– Я живу с Жилем, – пояснил Аксель.

Было легко понять, где половина Акселя. Аккуратно застеленная кровать. Стопка умных книг на прикроватном столике. Постель Жиля была похожа на взрыв в прачечной. Между его кроватью и раковиной тянулась дорожка грязных белых трусов и теннисных шортов, словно вывороченные внутренности матраса. Аксель украдкой заткнул несвежие трусы от Келвина Кляйна за воображаемую разделительную линию. «И что теперь?» – подумала Кэрри Эн.