Светлые века. Путешествие в мир средневековой науки - Себ Фальк

приходившему в расстройство при виде явной ошибки, так это изливать свое раздражение на полях рукописи.

Труд Пурбаха и Региомонтана не только сделал астрономическую теорию «Альмагеста» понятной и доступной самой широкой читательской аудитории, но еще и высветил физические нестыковки сложных планетных моделей. На рубеже XV–XVI веков одна за другой издавались книги, указывавшие на недостатки существующих теорий. Вскоре к хору недовольных присоединился Николай Коперник. В письме к папе римскому, которое предваряет его эпохальный труд «О вращениях небесных сфер» (1543), Коперник посетовал, что астрономы «так и не смогли определить главное – форму мира и точную соразмерность его частей. Таким образом с ними получилось то же самое, как если бы кто-нибудь набрал из различных мест руки, ноги, голову и другие члены, нарисованные хотя и отлично, но не в масштабе одного и того же тела; ввиду полного несоответствия друг с другом из них, конечно, скорее составилось бы чудовище, а не человек»[488][489].

Что натолкнуло Коперника на мысль в качестве выхода поместить в центр мира Солнце – до сих пор предмет горячих споров среди историков. Безусловно, многие современники считали его выводы научно не обоснованными (хотя ряд средневековых философов, в том числе Жан Буридан, обсуждали вероятность того, что и сама Земля тоже вращается). Коперник – как он сам писал папе – вдохновлялся идеями древних философов-пифагорейцев, которые верили, что Земля движется. Серьезно повлиял на него и римский теоретик педагогики Марциан Капелла, предполагавший, что Венера и Меркурий обращаются вокруг Солнца. Но, что важнее всего, Коперник вряд ли смог бы создать свою стройную теорию без геометрии, разработанной средневековыми астрономами, многие из которых исповедовали ислам. У Коперника, выходца из богатой польской семьи, была возможность познакомиться с самыми разными идеями и теориями в университетах Кракова, Болоньи, Падуи и Феррары. Бурный рост университетов и появление важных текстов и таблиц в печатном виде подарили Копернику возможность сравнивать эти идеи и теории и в конечном итоге сформулировать собственную[490].

Коперник стремился избавиться от сомнительного экванта и восстановить платоновский принцип всеобщего кругового движения. К счастью для него, исламские астрономы, начиная с Ибн аль-Хайсама в 1020-х годах, экспериментировали с различными геометрическими средствами, пытаясь решить проблемы, созданные Птолемеем. Как и грека Евдокса, их привлекали гомоцентрические модели[491]. Они надеялись, что правильная комбинация кругов, под разными углами вращающихся вокруг общего центра, сможет обеспечить прогнозы той же точности, что и традиционные инструменты, созданные на основе представлений об эксцентрических окружностях, но будет при этом более физически правдоподобной. Геометрические принципы, которые легли в основу гелиоцентрической системы Коперника, разрабатывались рядом выдающихся ученых, но самым важным оказался вклад персидского энциклопедиста Насира ад-Дина ат-Туси.

Ат-Туси родился в уважаемой семье шиитских имамов в провинции Хорасан, сегодня это северо-восток Ирана. Там он изучал и законы шариата, и математические науки, а позже продолжил образование в иракском городе Мосуле. Примерно в 1235 году, когда ему было тридцать с небольшим, он добился расположения правителя-исмаилита, который покровительствовал работе ученого сначала в его родной провинции, а затем и на севере, на Иранском нагорье. Мы не знаем, по собственному ли желанию принял ат-Туси эзотерическую доктрину исмаилитов, или, как он позже заявлял, «подчинился власти еретиков», но при их содействии его карьера астронома быстро пошла в гору[492]. На следующие 20 лет пришлась бóльшая часть его научных свершений. Однако если бы в 1256 году монголы не взяли штурмом Аламут, горную крепость исмаилитов, ат-Туси так и остался бы никому не известным провинциальным ученым. Монгольский хан Хулагу, внук Чингисхана, покровительствовал наукам и, видимо, хорошо разбирался в людях. Он немедленно сделал ат-Туси своим астрологом. Ат-Туси быстро убедил хана выделить средства на строительство крупной обсерватории в Мараге, далеко на северо-западе Ирана.

Марагинская обсерватория была не первой в исламском мире, но никакая другая не могла сравниться с ней по масштабам и размаху. С самого начала ат-Туси предупреждал своего патрона, что это будет дорогостоящий проект. Первоначально стройке мешали денежные затруднения, но позже Хулагу предоставил ат-Туси доступ к вакфу (финансированию на благотворительные цели), и астроном направил средства на возведение своего передового исследовательского комплекса, комплектацию его оборудованием и персоналом[493]. Работы начались в 1259 году: под строительство подготовили площадку около 400 метров длиной и 150 шириной, срыв для этой цели верхушку холма. Кроме огромного главного здания с библиотекой, содержавшей тысячи книг, там возвели куполообразную обсерваторию, мечеть и резиденцию для Хулагу. Комплекс поражал посетителей с первого взгляда. Один современник так вдохновился, что выразил свое восхищение в стихах, написанных на арабском:

Жизнью клянусь! Это строение, как и его строитель,

не имеет себе равных.

Оно притягивает взгляды и услаждает душу.

Он, что возвел столь величественное здание,

взойдет по небесным тропам

И будет шептаться с рассыпанными по зодиаку яркими звездами,

подобными игральным костям.

Слабы мои слова – но это здание само есть суть молитва!

Ни один из царей земных еще не возводил такого дворца,

что выстроил он![494]

Ат-Туси привлек к работе международную команду астрономов и архитекторов. Из сирийской пустыни прибыл инженер Муайяд ад-дин аль-Урди, из цветущего южного города Шираза – юный геометр и страстный шахматист Кутб ад-дин аш-Ширази. Как минимум один сотрудник обсерватории, Фао Мунцзи, был китайцем. Многие другие приезжали учиться и вести исследования в богатейшей библиотеке, а также, конечно, наблюдать за звездами. К их услугам был широкий выбор приборов, многие из которых были поистине огромного размера, что позволяло проводить максимально точные измерения.

Величайшим достижением этой обсерватории стал полностью пересмотренный набор таблиц, известный как «Ильханский зидж», названный так в честь великого хана Хулагу. Сам Хулагу не дожил до 1272 года, когда работы были завершены, но обсерватория уже так прочно стояла на ногах, что пережила и его, и еще пятерых монгольских ханов. Марагинская обсерватория уже несколько десятилетий лежала в руинах, когда ее посетил хан-астроном Улугбек из династии Тимуридов. Вдохновленный увиденным, в 1420-х годах он построил в Самарканде обсерваторию, что превзошла своими размерами Марагинскую.

Труды ат-Туси и его последователей оказали огромное влияние на ученых последующих веков. Их творческий подход к геометрии, обеспечивший убедительную альтернативу планетной модели Птолемея, переняли и те астрономы, которым не довелось побывать в горной обсерватории, в том числе Ибн аш-Шатир, служивший официальным хранителем времени в великой омейядской мечети в Дамаске в те времена, когда Джон Вествик был еще ребенком. Еще одного звали Али аль-Кушчи, его отец служил у Улугбека сокольничим, но сам он в 1440-х годах возглавил Самаркандскую обсерваторию, а позже работал в Стамбуле.

Когда Коперник приступил к выведению математических формул гелиоцентрической астрономической системы, он многое позаимствовал у представителей и последователей Марагинской школы. Созданные им модели определения астрономической широты планет, отклоняющихся на своем пути к северу и югу от эклиптики, основывались на моделях аль-Урди и аш-Ширази, а модели сложного движения Луны были очень похожи на модели Ибн аш-Шатира. Чтобы избавиться от философски сомнительного экванта и показать, что планеты могут двигаться вокруг Солнца по эксцентрическим орбитам, он применил теоремы ат-Туси и аль-Кушчи[495]. Новая система Коперника в итоге была не проще, чем та, которую он пытался заменить. Но он верил, что она истинна, и добился успеха.

Вопрос, откуда Коперник узнал об идеях этих мусульманских ученых, долго ставил историков в тупик. Безусловно, научные достижения Центральной Азии пользовались заслуженной славой: уже через несколько лет после основания обсерватории в Мараге английский монах Роджер Бэкон воспевал тягу монголов к астрономии. К каким-то из необходимых ему теорий Коперник мог получить доступ благодаря широкой сети контактов еврейских ученых, которые на рубеже XVI века свободно обменивались знаниями как с исламскими, так и с христианскими обществами Средиземноморья. Известно, что в Падуе, где Коперник изучал астрономию, межкультурный обмен процветал. Однако бóльшую часть фундаментальных геометрических идей он почерпнул из книг Региомонтана[496].

И Региомонтану, и его учителю Пурбаху покровительствовал влиятельный кардинал и ученый родом