Анна Иоанновна - Игорь Курукин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 64 65 66 67 68 69 70 71 72 ... 126
Перейти на страницу:

«Наталья Ивановна, поищи в Переславле из бедных дварянских девиц или ис пасацких, которые бы похожи были на Татьяну Новокщёнову, а она, как мы чаем, скоро умрёт, то чтоб годны были ей на перемену. Ты знаешь наш нрав, что мы таких жалуем, которые были лет по сороку и так же бы го-варливы, как та Новокщёнова или как были княжна Настасья и Анисья. И буде сыщешь хотя б девки четыре, то прежде об них отпиши к нам и опиши их, в чом они на них походить будут», — распоряжалась Анна о присылке ко двору очередных мастериц «разговорного жанра». Нам почти ничего о них не известно. Редким для той эпохи, скупой на эмоциональные оценки, представляется живое свидетельство Настасьи Филатовны, жены «управителя» дворцового села Дединова Якова Шестакова, 16 июня 1738 года побывавшей «в гостях» у Анны Иоанновны.

Судя по всему, небогатая и незнатная дворянка знавала императрицу в молодости — и та по старой памяти вызвала её в столицу. Явилась она прямо к Андрею Ивановичу Ушакову, а тот провёл гостью в Летний дворец и сдал на руки камер-лакею. Настасья Филатовна отобедала в компании Анны Фёдоровны Юшковой, двух «полковниц» — Анны Волковой и Анны Васильевой, княжны Голицыной, Прасковьи Калушкиной, неких Акулины Васильевой, Маргариты Фёдоровой и Марьи Возницыной, камер-юнгферы Матрёны Евтифьевны, «матери» Александры Григорьевой — иных не «упомнила». Настал вечер, и гостью отвели прямо в опочивальню государыни:

«…И много тешилась и изволила про своё величество спросить: “Стара я стала, Филатовна?” И я сказала: “Никак, матушка, ни маленькой старинки в вашем величестве!” — “Какова же я толщиною, с Авдотью Ивановну?” И я сказала: “Нельзя, матушка, сменить ваше величество с нею, она вдвое толще”; только изволила сказать: “Вот, вот, видишь ли?” А как замолчу, то изволит сказать: “Ну, говори, Филатовна!” И я скажу: “Не знаю, что, матушка, говорить; душа во мне трепещется, дай отдохнуть”. И ея величеству это смешно стало, изволила тешиться: “Поди ко мне поближе”. И мне стала ея величества милость и страшна и мила: упала перед ножками в землю и целую юпочку. А ея величество тешится: “Подымите её”. А княгиня меня тащит за рукав кверху, я и пуще не умею встать. И так моя матушка светла была, что от радости ночью плакала и спать не могла. “Ну, Филатовна, говори!” — “Не знаю, матушка, что говорить”. — “Разсказывай про разбойников!” Меня уже горе взяло: “Я, мол, с разбойниками не живала”. И изволила приказывать, что я делаю, скажи Авдотье Ивановне. И долго вечером изволила сидеть и пошла почивать, а меня княгиня опять взяла к себе, а княгиня живёт перед почивальнею. А поутру опять меня привели в почивальную перед ея величество в десятом часу, и первое слово изволила сказать: “Чаю, тебе не мягко спать было?” И я опять упала в землю перед ея величество, и изволила тешиться: “Подымите её; ну, Филатовна, разсказывай!” И я стала говорить: “Вчерася, матушка, день я сидела, как к исповеди готовилась: сердце во мне трепетало”. И ея величество тешилась: “А нынеча что?” — “А сегодня, матушка, к причастью готовилась”. И так изволила моя матушка светла быть, что сказать не умею. “Ну, Филатовна, говори!” И я скажу: “Не знаю уже, что говорить, всемилостивая”. — “Где твой муж и у каких дел?” И я сказала: “В селе Дединове в Коломенском уезде управителем”. Матушка изволила вспамятовать: “Вы де были из новгородских?” — “Те, мол, волости, государыня, отданы в Невской монастырь”. — “Где ж де вам лучше, в новгородских или в коломенских?” И я сказала: “В новгородских лучше было, государыня”. И ея величество изволила сказать: “Да для тебя не отьимать их стать. А где вы живёте, богаты ли мужики?” — “Богаты, матушка”. — “Для чего ж вы от них не богаты?” — “У меня, мол, муж говорит, всемилостивейшая государыня: как я лягу спать, ничего не боюся, и подушка в головах не вертится”. И ея величество изволила сказать: “Эдак лучше, Филатовна: не пользует имение в день гнева, а правда избавляет от смерти”. И я в землю по-клонилася. А как замолчу, изволить сказать: “ Ну, Филатовна, говори”. И я скажу: “Матушка, уже всё высказала”. — “Ещё не всё: скажи-тко, стреляют ли дамы в Москве?” — “Видела я, государыня, князь Алексей Михайлович учит княжну стрелять из окна, а поставлена мишень на заборе”. — “Попадает ли она?” — “Иное, матушка, попадает, а иное кривенько”. — “А птиц стреляет ли?” — “Видела, государыня, посадили голубя близко мишени, и застрелила в крыло, и голубь ходил на кривобок, а в другой раз уже пристрелила”. — “А другие дамы стреляют ли?” — “Не могу, матушка, донесть, не видывала”. Изволила мать моя милостиво распрашивать, покамест кушать изволила. А как убраться изволила, то пожаловала меня к ручке».

Так и видишь скучающую Анну, которой не хочется возвращаться к бесконечным «репортам», докладам и челобитным. Императрице приятна встреча с постаревшей давней знакомой, нравится наблюдать её робость перед царским величием, любопытно и поболтать о том, как живут «простые» подданные. А «Филатовна» — может, и не вполне искренне, но умело — падает в ноги своей царице, тешит её своей простотой и лестью: мол, 45-летняя царица ещё очень даже молода и стройна — смотря с кем сравнивать. И к месту напоминает, как честно служит её муж. Анна же отечески внушает, сколь полезна бескорыстная служба, и тоже к месту вспоминает из притчей Соломоновых: «Не упользуют имения в день ярости: правда же избавит от смерти». И хотя «ея величества милость и страшна и мила», но в этот добрый час грозная Анна Иоанновна «светла»…

Гостье сильно повезло. Когда её супруг-управитель, оказавшийся не столь уж безупречным, в марте 1740 года привлёк внимание дворцовой следственной комиссии, в его бумагах были обнаружены вышеприведённые «мемуары» Настасьи Филатовны и переданы Ушакову. По его докладу Анна Иоанновна милостиво «соизволила указать»: «Следствие не производить, что ис того важности не усмотрено». Так бойкая Филатовна избежала близкого знакомства с ведомством Андрея Ивановича.

Но высочайшие шутки могли быть и не столь добрыми. В ноябре 1734 года государыня повелела генерал-лейтенанту князю Алексею Шаховскому посетить вдову умершего в 1728 году петровского дипломата и сенатора графа А.А. Матвеева и доложить, кого она родила, «и каков, о том о всём отпиши, а буде она после родов оправилась, то и с робёнком её сюда отправь», при этом приказала: «…когда будешь сюда об ней писать, то в одном письме напиши правду, а при том другое приложи фальшивое, чтоб было чему посмеяться, а особливо рабёнка опиши так, чтоб на человека не походил». Великосветская публика должна была узнать, что ещё молодая вдова в украинской глуши произвела на свет «неведому зверушку», вдоволь «посмеяться», а потом с жадным интересом встретить прибывшую графиню… Кажется, императрица таким образом решила высказать своё неодобрение Анастасии Ермиловне Матвеевой, когда-то бывшей дамой её курляндского двора.

Такой же не особенно умной, мелочной, суеверной помещицей выглядит Анна в её письмах, записочках, резолюциях. Перед нами как будто не переписка императрицы с главнокомандующим в Москве С.А. Салтыковым, а послания столичной барыни своему приказчику из провинциальной вотчины:

«Благодарю за присылку Голицына, Милютина и балакиревой жены. А Голицын всех лучше и здесь всех дураков победил.
Как сие получишь, того часу изволь взять из дому Власовой сестры тётушки сундучок с писмами её амурными и как скорее сюды к нам прислать.
…никому не сказывай, толко ко мне отпиши, когда свадба Белоселского была и где и как отправляясь, и кнегиня Марья Фёдоровна Куракина как их принимала и весела ли была.
У вдовы Загрязской Авдотьи Ивановны в Москве живёт одна девка княжна Палагея Афанасьева дочь Вяземская… её сыщи и отправь сюда. Толко чтоб она не испужалась, то объяви ей, что я её беру из милости, и в дороге вели её беречь. А я её беру для забавы, как сказывают, что она много говорит…»

Анна могла приказать привезти ей из Успенского монастыря Александровской слободы бутылочку «деревянного» масла из лампады над гробом царевны Маргариты Алексеевны, отдать придворную «калмычку» «в дом Строгоновых для обучения», поспособствовать продаже двора жены Алексея Апраксина князю Куракину, купить в Москве «в лавке деревянных игрушек, а имянно: три кареты с цуками, и чтоб оне и двери отворялись, и саней и возков, также больших лошадей деревянных»; доставить ей необыкновенного скворца из московского «Петровского кружала», «который так хорошо говорит, что все люди, которые мимо едут, останавливаются и его слушают». Она интересовалась различного рода «куриозами» — хотела посмотреть на «великорослых турок» из числа пленных, старинные ткани и «истории прежних государей», голосистых певчих с Украины, «мужика, который унимает пожары»…

1 ... 64 65 66 67 68 69 70 71 72 ... 126
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?