Серебряные осколки - Дейзи Вэнити

– Нет, дорогая, я не смогу пойти. Но для тебя я взял место в ложе на субботний вечер. Ты рада?

Розамунда снова склонила голову.

– Конечно, Рой. Спасибо.

Даск потянулся к любовнице и поцеловал ее, мягко придерживая за затылок. Одна из золотых спиц в прическе Розамунды сдвинулась, и на ее спину пролился водопад длинных смоляных волос.

– Доброй ночи, дорогая, – попрощался Даск.

И она прошептала:

– Доброй ночи, Рой.

Он ни разу не назвал ее по имени.

Даже когда карета Даска скрылась за углом, Розамунда продолжила стоять, глядя ей вслед. На улице стало зябко, у Уинифред заболели пальцы ног, Дарлинг застучал зубами, но Розамунда не шевелилась. Наконец она выдохнула облачко пара, запрокинула голову и уставилась в затянутое сизым туманом ночное небо, а потом со злостью толкнула калитку и вошла в свой дом.

Уинифред не спешила выбираться из укрытия. Только когда на втором этаже зажегся свет, она раздвинула пожелтевшую листву и поманила Теодора наружу.

– Он так ее любит, – заметил он, растирая свои окоченевшие плечи. – Мне кажется, это честно, что даже плохие люди умеют любить.

Уинифред поглядела на него с удивлением. Ей показалось, что Даск отнесся с Розамунде довольно холодно, но, когда дело доходило до человеческих чувств, Теодору следовало довериться.

– Почему? Он ведь оставил ее одну.

– Непохоже, что он хочет ею воспользоваться… Тебе так не показалось? Если бы у меня была любовница… Я имею в виду, разумеется, у меня никогда не было бы любовницы…

– Тедди!

– Я хочу сказать, что любой другой наверняка принял бы ее приглашение, – пояснил Дарлинг, ужасно краснея. – Но они будто… вернулись с прогулки, правда? Мистер Даск даже подарил ей билет в оперу. Он внимателен к ней.

– Ты прав, – согласилась Уинифред.

Она невольно оглянулась на дом Розамунды. Свет на нижнем этаже погас, только еще слабо горел в комнате на втором.

– Она была хорошо одета, и ясно, что день они провели вместе. Может, он действительно ее любит?

– Должно быть, поэтому он и не женится на ней, – подхватил Теодор. – Он боится навлечь на нее опасность! Мисс Кин ведь совсем ничего не знает о его работе.

– Насчет этого-то я и сомневаюсь, – пробормотала она.

Странное письмо не давало ей покоя, и оправдать его косноязычием Розамунды не позволяла простая осторожность.

– Мы должны пойти в оперу в тот же день, что и она.

– В субботу? Но что же делать до тех пор?

Уинифред глубоко вздохнула. Она оттягивала неизбежное, сама не понимая почему.

– Я встречусь с Парсоном.

Теодор снова вынул из нагрудного кармана часы.

– Еще не слишком поздно. Ты не возражаешь, если я покажу тебе одно красивое место?

– Ты ведь продрог, – возразила Уинифред. – Нельзя допустить, чтобы ты принес в дом болезнь.

– Я не заболею, – заверил он и в качестве подтверждения продемонстрировал застегнутый на все пуговицы сюртук.

– В прошлый раз, когда ты захотел показать «красивое место», ты сделал мне предложение. Я ожидаю чего-то не менее грандиозного.

Но вопреки ожиданиям Уинифред Дарлинг привел ее к церкви. Светлый, чистый, выполненный в классическом стиле фасад был плохо различим в темноте. Теодор ступил на дорожку, ведущую к дверям, и Уинифред потянула его назад.

– Что ты делаешь? – прошипела она. – Она наверняка уже закрыта.

– Двери церкви открыты для любого вне зависимости от времени суток.

– Что ж, это ты и сообщишь ночному сторожу, – сердито заметила Уинифред.

Теодор хитро поглядел на нее, обернувшись через плечо.

– Неужели ты просто боишься идти? – поддразнил он. – А ведь бабуля Мисси говорит, что в тебе сидит дьявол.

– Если в ком и сидит дьявол, то точно в твоей бабке, – буркнула она, но поддалась, когда Теодор снова увлек ее к церкви.

Дверь действительно оказалась не заперта, но внутри было пусто и темно. На алтаре плясало пламя нескольких тонких восковых свечей. Слабый уличный свет лился из вытянутых полуовальных окон, но высокий арочный свод осветить ему было не под силу.

Теодор прошел мимо длинных рядов скамей из красного дерева и присел во втором ряду, не отрывая завороженного взгляда от догорающих свечей. Уинифред тихо опустилась рядом.

– Такая маленькая церковь, – прошептал он.

Она неловко поерзала на скамье. Неудобная, жесткая, скользкая, со странно выгнутой спинкой – она словно призвана причинять прихожанам как можно больше страданий при жизни. Уинифред бросила взгляд на Теодора, чтобы убедиться, что он тоже не может как следует устроиться, но тот застыл. В его черных глазах прыгали язычки пламени.

– Знаешь, почему матушка рассказала мне о мистере Уоррене? – спросил он.

Уинифред сдавило горло. Входя в церковь, она подумала, что Теодор прав, и в ее душе кроется дьявол. Но вовсе не поэтому ей так неуютно было внутри. В воздухе висели запахи ладана и тлеющего воска, и именно они были ненавистны ей настолько, что она чувствовала тошноту и боль в груди. Она боялась обернуться, вдруг за ее спиной сидит призрак?

– Почему? – еле шевеля пересохшими губами, спросила Уинифред.

Дарлинг откинулся на спинку скамьи и уставился в темный потолок. Его длинные ноги коленями упирались в скамью первого ряда.

– Мне очень хотелось стать священником, – признался он. – Я думал, что мое решение осчастливит маму, но она только расплакалась. Оказывается, рожденные вне брака не могут принять сан. Ты знала? – Теодор повернул голову к Уинифред, без улыбки рассматривая ее лицо. – А убийцы – тем более.

Она вздрогнула и с усилием моргнула, чтобы не заплакать. Ей вспомнился разговор с Кэтрин, в котором та рассказала, почему дала Теодору его имя – «подаренный Богом». Должно быть, для них обоих это было тяжелым ударом.

– Ты не убийца.

– Но ведь нельзя этого отрицать, Винни. – Помедлив, он коснулся ее щеки все еще холодными пальцами. – Я убил своего отца.

Его голос разнесся по пустой церкви. Одна из свечей погасла, ее пламя утонуло в песке.

– Мне жаль, – произнесла Уинифред.

Она поразилась своему голосу – он был хриплым, неловким, но очень искренним. Ей словно удалось взять недосягаемую прежде ноту.

– Не стоит об этом жалеть. – Теодор улыбнулся и, не глядя, нашел ее застывшую руку. – Я нашел новую мечту.

Он уставился на освещенный слабыми всполохами алтарь, а Уинифред – в его глаза. Странное дело, они продолжали гореть, даже когда последняя свеча потухла и церковь погрузилась в ночную тьму.

Глава 15

Китайцы и англичане

– Тедди, не упрямься, ты прекрасно справишься.

Уинифред поправила Дарлингу галстук и отступила, разглядывая его и не подавая вида, что испортила идеальный узел.

Он рассеянно прикоснулся к