Твердость стали - Сергей Плотников

Я сначала не понял, что за хлопки сериями начали раздаваться откуда-то снизу. И только когда первая тройка снарядов корабельного калибра со свистом упала практически из зенита на то место, откуда экспедиция только что отбыла в иную реальность — дошло. Адский грохот, взмывшие ввысь фонтаны песка и дыма от взрывов, разлетающиеся камни — все это заставило меня и Мари бросится ничком, инстинктивно закрывая головы руками. Но даже это не помешало понять, что следующие взрывы раздаются все ближе и ближе! Гадская тварь, после того как люди внаглую выпили часть её силы, вслепую лупила по берегу Пасти, видать решив высадить все снаряды, что ей не дала использовать Лина. В надежде задеть хоть кого-то из своих обидчиков.

Самое обидное, что супер-бродяга вытянул грёбанное бинго и один из следующих снарядов через несколько секунд должен был убить нас! Прямое попадание при таком калибре не требуется. Даже если б нам сюда все-таки притащили отремонтированный танк — его броня не спасла бы. Я ведь говорил про нелепую смерть перед тем, как майор нас с супругой высадила из Стали? Так эта смерть еще в сто раз нелепее!!! И убежать или еще как-то убраться из-под удара никакой возможности нет, люди просто не могут преодолеть за считанные мгновения нужное расстояние. Даже если бы рядом со мной сейчас стоял бы заведенный байк-эндуро для гонок «Париж-Дакар»… Расстояние…

— Делай, как я! — истошно заорал я, разбегаясь и на последнем шаге прыгая в Адскую Пасть.

* * *

Кажется, прошли десятки лет, а не чуть больше года, когда я сидел над выданным мне псиологом списком хобби, стараясь вычеркнуть как можно больше. Под карандаш попали в том числе и прыжки с парашютом — я дурак, что ли, жизнью на пустом месте рисковать? Однако просто провести линию и забыть мне что-то не дало. Я уставился на строку…

М-да. Ну какой ребенок не хочет шагнуть из люка самолёта прямо в небо, нырнуть в него, раскинув руки, а потом раскрыть цветастый купол и целым-невредимым оказаться на земле? По желанию добавить настоящий автомат, тельник и подлых врагов, которых надо замочить в одиночку, как и положено бравому десантнику. Автомата и врагов мне больше не хотелось, а вот испытать ощущение свободного падения я знал, как. В душе даже шевельнулось что-то вроде мстительного удовлетворения, предельно дурацкого, но из песни слов не выкинуть: сделать, как хочется, но при этом указания корпоративной мозгокрутки не выполнить. И я записался на полчаса на аэротрубу.

Аэродинамическая труба, хочу сказать, очень специфический аттракцион. Достаточно сказать, что реальных десантников теперь тоже готовят в том числе и в ней — им жизненно необходимо научится управлять свободным падением до момента раскрытия парашюта, понятно зачем. Облачаться нужно точно так же, как для высотного затяжного прыжка — и все равно «выдувает мозги» на раз, когда восходящий поток воздуха компенсирует твой вес и ты воспаряешь!

Полчаса чтобы научится хотя бы не болтаться как кое-что в прорубе, едва хватает. А выполнять простые маневры, вроде управляемого кружения, в которых самый кайф, самостоятельно без инструктора начинаешь сеанс этак на третий-четвертый. Я ходил раз в неделю вместо фитнеса, иногда пропуская, до тех самых пор, пока не случился тот злосчастный оффроад.

Разумеется, в раздевалке за это время успел наслушаться всяких историй про нераскрывшиеся парашюты, в очередной раз порадовавшись за свою рациональность. Особенно волосы вставали дыбом от россказней приходивших тренироваться вингсьютеров — тех долбанутых адреналинщиков, что частенько прыгают с обрывов высоких гор и крыш небоскрёбов, используя для того, чтобы удалится от скал или стен на безопасное расстояние и раскрыть купол, костюм с аэродинамическими плоскостями.

В баечках и побасенках герои, оставшиеся без парашюта, частенько выживали, исполнив что-нибудь этакое — падали, например, в ущелье с крутыми сильно заснеженными склонами и тормозили о них. Или просто в сверхглубокий сугроб. Или в густые кусты. В теории это было даже в принципе реально, потому что человек, раскинувший руки и ноги и умеющий держаться в воздухе плашмя, не набирает скорость выше примерно ста восьмидесяти километров в час, тормозя собой о воздух. Если мотоциклисты, разложившись на двести с хвостом, при наличии полной защиты на теле, порой отделываются лёгким испугом — то чем парашютисты хуже?

Жаль, что проверку пришлось организовать на себе…

* * *

О чём я думал в тот момент, когда камень под ногами разверзлась пропасть? Да ни а чём. Если б думал — протормозил и попал под взрыв. Закритическая ситуация что-то повернула в моем сознании — уже второй раз так происходит. В первый — это когда я оказался в Кузницу Хель и, спасаясь от просыпающейся аномалии, забравшись в Сталь. Страхи, взвешивание рисков, нормы и ненормальности — все осталось на краю обрыва… если, конечно, разрыв корабельного фугаса за моей спиной не сбросил их вниз вместе с градом камней и песка. Но этого я уже не видел.

Всё моё «я» сосредоточилось на приближающихся сталагмитах, постепенно теряющей крутизне стене Пасти и той нити, что связывала меня и танк-артефакт. Меня и Лину, чего уж там. Танковый комбез не вполне мог заменить снарягу для аэротрубы, его трепал набегающий поток воздуха, он ж вышибал слёзы из моих глаз. Но и этого я не чувствовал. Кусок такыра с каменным клином-основанием, топором сбивавший сталагмиты, сам развалился от ударов, отчего «зубы», торчащие из пелены розового тумана, не разделили судьбу сбитых со стены. Мне нужно было пролететь между ними, причем выйти на нужную траекторию раньше, чем видимость пропадет.

Выставив руки и ноги «коробочкой*», я подправлял падение так, как меня учили, и все-таки смог добиться выхода на нужный курс прежде, чем канул в туман. Или не туман? Никакого ощущения сырости, вообще ничего, как будто это… оптическая иллюзия?

[*Позиция «коробочка» — когда спортсмен-парашютист падает плашмя, с ногами, вытянутыми под 45 градусов, при этом его руки и голова приподняты и образуют букву «W».]

Из непрозрачного слоя я выпал абсолютно внезапно — он оказался тонким и вполне пропускал свет… или сам светился? Не важно. Важно, что я увидел нашего противника в стороне от вектора своего падения, а прямо под собой — точку Стали. Тут, снизу, сталагмиты становились еще шире и пропорционально длиннее — вот почему их кончики торчали из розовой хрени сверху, а не из-за изменения уклона стен. И один оказался достаточно большим и прочным, чтобы остановить затяжное падения тяжелого танка. Так «Шестерка» и осталась лежать там, где стена примыкает к основанию каменного выроста.

А вот с гигантом из переродившегося металла случилась штука посложнее. Почему-то ему очень не хотелось оказаться на дне, потому он еще в полете сформировал из своего тела толстенные цепи с не менее огромные и тяжелыми якорями, сумев как-то отбросить их от себя. И это помогло: сейчас существенно похудевший чёрный шар свисал из центра своеобразной паутины… и самозабвенно лупил в зенит, вырастив из себя несколько орудий с каждым выстрелом еще немного ужимаясь. Да, для меня падение субъективно растянулось во времени — а так, возможно, и минуты не прошло…