Твердость стали - Сергей Плотников

По вертикали мы прошли метров четыреста, по горизонтали около трех километров. Этакая изящная дуга, оканчивающаяся в подножии очередного сталагмита так, чтобы она снова закрыл нас от супер-бродяги. Каменный «зуб» выбран был не случайно: за него уцепился массивный многотонный якорь, один из нескольких, которыми противник задержал свое падение. А не тормозили мы для того, чтобы вся энергия удара ушла в установленный на «голове» конструкции резец. Контакт! И цепь, перебитая у проушины, соскальзывает с уступа и улетает в пропасть! А вот якорь не успевает: послушная Сталь раздается под моей рукой и я кладу ладонь на чужой Металл.

Выбитые обломки переродившегося металла могут просто истаить дымом, если не могут вернуться к родительской массе. Иногда натурально взрываются — если бродяга сделал снаряды из себя же. Не так эффективно, как настоящая взрывчатка, но все равно убойно — ведь калибр стрелок сам себе назначает. А еще отделенный фрагмент можно стабилизировать собственной волей — так, как я сделал обручальные кольца себе и Мари.

Надо сказать, я не знал, выйдет у меня или нет. Это вообще было предположение, что память, остатки личности и все такое прочее, что дает металлу думать или хотя бы чувствовать — оно не размазано равномерно по всей массе. Потому как в таком случае Лина, утратив три четверти своего металла, потеряла бы пропорциональную часть себя. Этого не случилось. Значит — у орудий Хель есть что-то вроде… ядра? Ну пусть будет «ядро», надо же как-то это место называть. А это, в свою очередь значит, что отделенный фрагмент можно попробовать, как бы это сказать… переподчинить? Просто подать свою волю взамен отсеченной.

— Получилось, — прошептал я, когда якорь, начавший было исходить дымом, стабилизировался и вдруг начал ощущаться, как часть Стали. Никакого особого сопротивления я не почувствовал. Может, хорошо натренировался, постоянно держа слияние? Кстати, не колечко ли на пальце мне помогло не потерять связь с Линой? Я так привык к тонкому ободку из металла, что перестал обращать на него внимание еще в поездке, до прибытия в Новый Остпоинт. А вот Мари свое куда-то задевала. Скорее всего оно так и осталось в доме в Северном Перекрестке… Ладно. Что было — то прошло.

— Усваиваем металл и сразу в повторную атаку, — обозначил приоритеты я.

— Теперь оно по нам будет стрелять, — предупредила Блэк. — Врасплох больше не застанем.

— Будет пробовать по нам попасть, ты хотела сказать, — не ухмыльнулся, а скорее зло оскалился я. — Но мы его удивим.

Дополнительная масса в несколько тонн (хороший был якорёк!) дала возможность добавить двигателей и дала массы для пережигания в энергию. Потому следующий бросок был уже не корректируемый, а полноценно-управляемый. Как я и предполагал, теперь бродяга пытался стрелять на упреждение, отрастив целых две танковые башни… и ничего не успел сделать, когда мы внезапно для него нырнули в сторону и на полном ходу протаранили следующую цепь. Только почти у его корпуса! И не просто врезались, а перекусили, прихватив тот конец, что шел к якорю.

Понятно, что с такой добычей мы по старой схеме спрятались за тем сталагмитом, куда вела добытая цепь. Это и есть тактика голодной гиены, которая не может найти падаль или отнять добычу у льва, например. Стая гиен будет кружить вокруг опасной цели, время от времени отдельные животные будут атаковать из слепой зоны и заживо отрывать от жертвы куски мяса. И так пока цель не истечет кровью. Существу с более слабыми челюстями типа волка, того же льва или крокодила такой фокус не под силу, но вот гиены могут.

Третий раз тот же фокус провернуть было гораздо сложнее, но и у нас прибавилось возможностей. Однако пришлось довольствоваться половиной цепи и еще одним якорем, ближе подобраться не удалось. Теперь противник решил теперь уже самом укрыться от нас между стеной Пасти и её «зубом», начав выбирать одну из цепей, а остальные ослабив, явно собираясь держать их только до тех пор, пока не закрепится там, куда раньше не рисковал влезать из-за размеров и массы. Наивный, решил, что мы будем просто смотреть. Ну-ка, скушай это!

Перегруженная цепь, пусть она сто раз из измененного металла, лопнула, получив прямое попадание из пушки, где снаряд ускорило не только окисление Стали, но и потраченная энергия аномалии. Очень затратно, зато пока бродягу болтало на его же подвесах, мы с лихвой восстановили все затраты за счет очередного его куска. Честно говоря, я думал, что бродяга, уже не совсем «супер», в конце концов предпочтет упасть на самое дно тектонического провала из какого-то погибшего мира, только бы от нас отвязаться. Но нет.

Игра в трехмерные кошки-мышки изрядно выматывала, пришлось уже дважды приложится к запасу отдающей железом и еще чем-то неорганическим воды — а то мысли от напряжения начинали путаться. Только колоссальный опыт Лины, нестандартный подход к механике Мари и моя осторожность позволили продержаться и набрать почти тридцать тонн массы, получив всего два попадания по касательной. И еще столько же, если не больше, пережгли в энергию для двигателей и собственную стрельбу, блин.

К счастью, с когнитивными способностями оппонента явно не все хорошо было, иначе нас уже давно бы сбили. Четкая стрельба сочеталась с упрощенными решениями и… отсутствием собственных инициатив, что ли? К концу четвертого часа прыжков и перестрелок мне стало казаться, что наш враг вообще действует исключительно реагируя на внешние раздражители, как какая-то робототехническая система, где еще и часть подпрограмм сбоит. Одно висение на цепях без попыток как-то изменить положение, пока мы на него не свалились, чего стоит!

Все это давало некоторую надежду, что покончить с ним удасться относительно просто и быстро. Потому как настало время решающего удара. Отбив все зацепы, кроме одного, мы позволили совсем уж исхудавшему противнику подтянуться-таки на последнем к сталагмиту… и ринулись в атаку, воспользовавшись, что бродяга сам себя лишил целой полусферы для обстрела. Увидеть-то он нас увидел «зрением», но сделать ничего не успел: в этот раз мы использовали его же решение, только якоря-зацепы вбили-выстрелили прямо на лету в каменный «зуб» снизу и цепи свободной оставили ровно столько, чтобы нас буквально впечатало в порождение Кузни инерцией!

Простейший прием, любой мальчишка, размахивающий грузиком на веревке, хоть раз да позволял накрутиться этой нехитрой штуковине себе на руку. Чем меньше остается свободного хода подвеса — тем быстрее наматывание. И обязательный болезненный удар в конце. Вот что я скажу: для груза он тоже неприятный. Особенно если тебя, пусть и под защитой, впечатывает не просто во что-то твердое (система компенсации справилась), а еще и в самый центр пространственной аномалии! Пусть ослабленной недавним «доением» профом.

Сила удара была такова, что смяла недорощенные пушки бродяги, а наш аппарат, теперь напоминающий скорее бредовую фантазию триде-дизайнера фильма «типа про будущее», чем исходную «саранчу» вообще потерял и крылья, и двигатели, и весь остальной обвес — только чтобы сохранить живыми экипаж, то есть нас с Мари. А потом сразу половина массы Стали испарилась, высвобождая очередной выплеск энергии, чтобы на некоторое время подавить источник пространственного искажения внутри врага. Вот мы и остались с тем, с чем начали. Это все, чтобы я мог провести атаку. Рука на чужом металле… Слияние!!!