Особый штаб "Россия" - Иван Ковтун

Удостоверение служебного передвижения армии Смысловского, выданное Управлением оперативной фронтовой разведки на Востоке. 28 апреля 1945 г.

В 1930-е гг. Дурново (бывший полковник русской армии) являлся агентом абвера. Работал он под прикрытием — в качестве официального представителя германских металлургических фирм (в частности, завода «Штольберг», Рейнская область). В марте 1941 г. он, будучи резидентом, возглавлял сеть агентов в Югославии. После оккупации Югославии Дурново был арестован органами немецкой контрразведки, так как возникли серьезные подозрения, что он сотрудничал с югославскими и британскими спецслужбами. Летом 1941 г. его освободили, и он стал сотрудником «АСТ-Белград». Осенью 1944 г. Дурново, скопивший огромное денежное состояние, находившееся на счетах в швейцарских банках, бежал в Германию. Вместе с семьей он нашел приют во Франкфурте-на-Майне, где и нашел свою смерть при бомбардировке города. Его жена, чудом оставшаяся в живых, пыталась найти останки мужа под руинами центрального городского отеля, где они жили[495].

Итак, Смысловский вполне заслужил назначение на должность командира 1-й восточной группы фронтовой разведки особого назначения. Кроме того, большую роль в рамках управления оперативной фронтовой разведки ОКХ на Востоке играл знакомый Смысловского — подполковник Вильгельм Баун (из семьи немецких колонистов, родился в Одессе). Этот человек знал Бориса Алексеевича еще по деятельности в Зондерштабе «Р», оказывал ему поддержку (возможно, и в деле с А. Э. Вюрглером). Гелен, посетивший штаб «Валли-I» в марте 1945 г. в Бад-Эльстере, вспоминал:

«Баун был изобретательным "доставалой" и хорошим организатором, умевшим не только толково использовать своих подчиненных и связников, но и обеспечивать их всем необходимым. До конца войны он работал в основном с русскими добровольцами и ухитрялся поддерживать агентурные связи вплоть до Москвы»[496].

По всей вероятности, в этом отрывке речь идет об агентах Смысловского, ведь именно с Борисом Алексеевичем Баун тесно контактировал всю войну, а в самом ее конце помог русским разведчикам уйти в Лихтенштейн.

4 апреля 1945 г., после непростых и длительных переговоров в генштабе ОКХ, Смысловский получил приказ о переименовании «Зеленой армии особого назначения» в 1-ю Русскую национальную армию (формально — части особого назначения 1-й восточной группы фронтовой разведки Генерального штаба ОКХ), а сам получил чин генерал-майора и был утвержден командиром (командующим) этого формирования[497].

Название «1-я Русская национальная армия» было пропагандистским (так же, как и, к примеру, власовская РОА, которая, по словам И. Хоффмана, была «бессодержательным понятием»). Вместе с тем, 1-я РНА являлась разведывательным соединением, чья цель заключалась в развертывании в тылу Красной армии партизанских действий, в проведении разведывательной деятельности и создании агентурных сетей.

Согласно воспоминаниям Бориса Алексеевича, 1-я РНА была «союзной армией» вермахта, обладала правом нейтралитета по отношению к «англо-саксонцам» и правом пользоваться на территории Германии русским национальным флагом[498].

Формирование частей 1-й Русской национальной армии проходило в невероятно тяжелой обстановке. Борис Алексеевич оказался в очень сложной ситуации. Во-первых, ему следовало продолжать готовить агентов. Во-вторых, ему была поставлена задача готовить кадры для ведения повстанческих действий в тылу Красной армии, для чего создавались диверсионные группы. Кроме того, Борис Алексеевич занимался подготовкой разведывательных кадров для послевоенной деятельности в Европе. Наконец, армия Смысловского также создавалась с целью вывода на Запад некоторых разведчиков и сохранения секретной документации, которую впоследствии можно было бы передать спецслужбам Великобритании и США, и тем самым получить право на продолжение борьбы с большевизмом.

Временное удостоверение личности генерал-майора Б. А. Смысловского

Отход на Запад готовился Смысловским заблаговременно. Уже в начале 1943 г., после немецкого поражения в Сталинграде, он стал продумывать варианты, где можно найти убежище в том случае, если Германия проиграет войну. В Варшаве Борис Алексеевич познакомился со швейцарским журналистом Генрихом Блюмером, и это знакомство во многом определило его дальнейшие действия.

Иностранный паспорт Б. А. Смысловского

Генрих Блюмер родился в 1907 г. в Пензе и происходил из семьи обрусевших швейцарцев. Его отец, Иоганн Якоб Блюмер, управлявший графским имением, был убит большевиками в ноябре 1918 г. Мать Генриха, Адель, бежала с ним и его старшим братом на юг России. В 1920 г. семья оказалась в Константинополе, откуда переехала в Европу, а затем в Латвию. Генрих учился в гимназии в Риге, а его брат сумел найти работу журналиста в Варшаве, являлся зарубежным корреспондентом швейцарской газеты «Союз Берна». В 1929 г. старший брат Блюмера скончался, и Генрих занял его место. С 1927 по 1944 гг. он ежегодно бывал в Швейцарии и, как полагают исследователи, был связан со швейцарскими спецслужбами[499].

Блюмер познакомился со Смысловским летом 1942 г. Прекрасно владея русским, польским и немецким языками, Генрих выполнял поручения для Зондерштаба «Р», присутствовал в качестве переводчика на допросах военнопленных, готовил доклады в штаб «Валли-I» и в ОКХ. Окончательно Блюмер присоединился к штабу Смысловского в октябре 1944 г., в Вайгельсдорфе, куда он прибыл после подавления войсками СС польского национального восстания в Варшаве[500].

Насколько известно, Борис Алексеевич часто и конфиденциально беседовал с Блюмером о том, куда следует уходить в случае тотального поражения стран Оси. Блюмер посоветовал Смысловскому, пишет Н. Д. Толстой, «попытать счастья в Лихтенштейне, крошечной стране, связанной со Швейцарией таможенным союзом, но совершенно независимой»[501].