Мой балет - Ильзе Лиепа

Особым спектаклем в его творчестве становится балет «Жизель». И не только потому, что от него требовалось то самое стирание граней амплуа, а еще и потому, что эту версию «Жизели» принес на сцену Большого театра его отец, Леонид Михайлович Лавровский. Эта постановка «Жизели» стала лучшей редакцией этого балета в Большом, а Лавровский – Альберт остался верен себе. Нельзя забыть, насколько он был безрассудно влюбленный Альберт в первом акте, настолько становился отчаянно влюбленным во втором. А в финале, казалось, он всем своим танцем кричит Жизели – не исчезай, не оставляй меня одного! Это невозможно было забыть: настолько точное попадание в образ, причем совершенно ни на что не похожая трактовка. Быть может, он, один из немногих, перевернул представление зрителей о партии Альберта, которая до этого казалась по силам только танцовщику лирического амплуа. Свой премьерный спектакль Михаил Лавровский готовил вместе с отцом, и партнершей была его одноклассница Наталия Бессмертнова. Балерина удивительная – редкого и почти исчезающего сегодня дарования романтической танцовщицы. Вместе они смотрелись очень гармонично в этом спектакле. Их дуэт был признан одним из самых редких. И неудивительно, что именно за этот спектакль Михаил Лавровский был удостоен премии Вацлава Нижинского, которую присуждает Французская академия танца.

А танцевать с ним любили все балерины, он был прекрасным партнером: и незабвенная Наталия Бессмертнова, с которой было станцовано множество балетов, и Раиса Стручкова – его любимая Китри, и Нина Тимофеева, и Людмила Семеняка. Лавровский – всегда неизменно мужественный, импозантный – вообще имеет магнетическую силу над женщинами.

Еще одна знаковая роль в его творчестве – роль Ромео. Роль особая, которая дорога для всей семьи Лавровских, потому что спектакль, созданный отцом, поистине веха в истории мирового балета. Кстати, в кинохронике, в том знаменитом фильме-балете, где Уланова танцует вместе со Ждановым, в роли маленького пажа можно увидеть четырнадцатилетнего Мишу Лавровского. А когда юный Михаил Лавровский начал готовить партию Ромео, отец сказал ему: «Боюсь, у тебя выйдет Тибальд, а не Ромео». Но – благословил. И как ни удивительно, именно сын, так же, как и в «Жизели», пересмотрел трактовку Ромео. Его герой был темпераментным, безудержным, настоящим итальянцем. Да и не мог быть другим. Он говорил: «Я не могу играть, любовные герои волнуют меня поступками, характером. Я – увлекаюсь». К сожалению, отец не увидел дебюта сына, не увидел его триумфа. Но роль эта стала одной из самых интересных в его репертуаре.

Михаила Лавровского всегда отличало честное отношение к профессии и, может быть, те неписаные законы служения сцене, которые были привиты ему в семье. Лавровский, как и Васильев, стирал границы амплуа. Кроме «Жизели», в его репертуаре было замечательное исполнение «Щелкунчика». Недолго он танцевал «Лебединое озеро». Незабываемой его работой стал Базиль в балете «Дон Кихот»: здесь он давал волю своему темпераменту, иронизировал, шутил, иногда доходил до самоиронии и был невероятно техничным, красивым, неповторимым в гран па. Конечно, особой вершиной в его творчестве стал балет «Спартак». Несмотря на то, что он танцевал этот спектакль вторым составом, после Васильева он был невероятным Спартаком! Неслучайно за эту партию он наравне с Васильевым и Лиепой получил Ленинскую премию. А когда он танцевал Спартака на гастролях в Лондоне в 1968 году, то британский критик Климент Крисп назвал Лавровского «супермен» и вынес это в заголовок на первую полосу. Честно говоря, в СССР такого определения еще не знали. А супермен отличался не только фантастически героическим танцем, эротизмом, отвагой, но и был на сцене интеллектуалом. Мой отец, Марис Лиепа, говорил о Лавровском – Спартаке так: «Его Спартак объединил всю любовь Ферхада, страсть Ромео, нежность Альберта и жажду свободы Филиппа» (главного героя «Пламени Парижа»). Таким же убедительным Лавровский был и в партии Ивана в балете «Иван Грозный». Здесь тоже он танцевал вторым после блистательной работы Юрия Владимирова, но был очень самобытным. Как обидно, что для этого выдающегося танцовщика был поставлен в Большом театре только один-единственный балет – «Ангара».

В своей работе Михаил Леонидович всегда был и до сих пор остается неуемным и пробовал и пробует себя во многих жанрах. Он ставит спектакли как хореограф, снимается в фильмах как исполнитель, пишет сценарии, пробует себя как драматический артист. В течение многих лет на сцене Большого театра с большим успехом шел его спектакль «Фантазия на тему Казановы». Он ставил балеты «Нижинский», «Матадор», несколько раз ставил балет «Порги и Бесс» и два фильма-балета – «Мцыри» и «Прометей».

Я счастлива, что судьба несколько раз сводила меня в работе с этим замечательным человеком. Хотя помню его еще по детским воспоминаниям – они делили одну гримерную с моим отцом, Марисом Лиепой. И я никогда не забуду, как маленькой девочкой услышала от Михаила Леонидовича: «Илзочка, когда ты вырастешь, ты выйдешь за меня замуж?» Хорошо помню, как ответила ему: «Когда я вырасту, у вас уже будет борода». Я выросла, и какое счастье, что несколько раз мы встречались на сцене, на съемочной площадке, когда снимался музыкальный фильм «Али-Баба», где он исполнял главную роль. Мы встречались на сцене в номере, посвященном моему отцу, и я имела счастье смотреть в его глаза. Никогда не забуду, как перед премьерой балета «Шахерезада», где мой брат Андрис предложил Михаилу Леонидовичу исполнить актерскую партию Шахрияра, молодые артисты болтали перед закрытым занавесом, разогревались как-то не очень серьезно, а мы с Михаилом Леонидовичем уже приготовились – я положила свои руки на его и почувствовала легкую дрожь. Этот великий артист волновался перед исполнением партии Шахрияра. Это отношение, с которым то «звездное» поколение всегда выходило на сцену.

Не могу не упомянуть про удивительное качество Лавровского-друга. Они так и остались по воспоминаниям многих как неразрывные друзья – Лавровский, Владимиров, Зернов, Антонов. Все – танцовщики одного поколения, все – замечательные артисты, которые пронесли дружбу, доверие друг к другу, признание дарования друг друга через всю жизнь. И неслучайно уважение и любовь к Михаилу Леонидовичу Лавровскому, которые сегодня испытывает каждый, кто встречает его в Большом театре, неизменны.

Очень приятно и радостно, что сейчас традицию семьи продолжает еще один Лавровский – полный тезка своего великого деда – Леонид Михайлович Лавровский Третий. Именно он, Леонид Лавровский-младший, стал режиссером юбилейного вечера своего отца, который прошел на сцене Большого театра. И сделал это интеллигентно, талантливо. Будучи очень молодым человеком, он уже обладает харизмой, которую унаследовал и от отца, и от деда. Я преклоняюсь перед этой великой семьей и желаю Лавровскому-младшему таких же свершений, какие были доступны отцу и деду.

С особым волнением и особой ответственностью я начинаю рассказ о моем отце – выдающемся балетном артисте, танцовщике, педагоге Марисе Лиепе.

Смерть художника не только не лишает нас чего-либо – она обогащает, придавая фигуре человека тот последний, окончательный удар резца. Когда гаснет лик живого человека, лик его судьбы вдруг озаряется.