Сокровища баронессы фон Шейн - Ольга Баскова

Мария Ивановна побледнела еще больше.

– Но я ничего не знала… – Она опустила руки. – Клянусь, Паша никогда не жаловался мне. Разумеется, я бы отдала дневник ему. Почему же он раньше ничего не сказал?

Денис сжал ее жилистую шею:

– Давай адрес покупателя, – прошипел он. Женщина затряслась:

– Сейчас, сейчас, я, разумеется, дам. Он живет в Южноморске.

– И оплатишь мне билет. – Он взял нож, которым хозяйка резала торт, и провел лезвием по ее отвисшему подбородку. – Или я прикончу тебя прямо сейчас.

Мария Ивановна кивнула:

– Да, да, я все оплачу. Записывай адрес.

Испуганная старуха дала деньги и адрес, но он привязал ее к стулу, оставив на табуретке банку с водой. Нагнувшись, женщина могла сделать несколько глотков.

– Я быстро – туда и обратно, – заявил он, прощаясь. – Учти: если ты меня обманула… Я вернусь и убью тебя.

Он ушел со спокойной совестью, уверенный, что обеспечил старушке прекрасные условия: денек без еды – ничего страшного, она все время боялась набрать в весе, вода есть – что еще надо? Изверг не подумал о туалете и лекарствах – это вылетело из головы. В мыслях он уже был в Южноморске и держал в руках дневник. Однако, приехав в город, Денис понял, что о многом не подумал. Как, например, забрать документ у своего так называемого родственничка? Ясное дело, старик ничего ему не отдаст. Оставалось только одно – проникнуть в дом, с помощью пыток выяснить, где он прячет дневник, и убить. Или не убивать, если даст слово молчать, просто запугать. Денис не представлял, как это сделает. Самому явно не справиться, придется искать подельника. Это сложно и опасно. Кроме того, в чужом городе он совсем не знает, как выйти на криминал. Что же предпринять?

Услужливая память как нельзя вовремя восстановила старые события: когда-то именно в этот город его возили на море дед с бабушкой. Парень вспомнил, как они сидели на пляже, рядом с ними примостилась семья, которая расстелила скатерть на песке и быстро собрала незатейливый стол: салат, колбаса, пирожки, сыр. Когда мимо них прошел какой-то худой, истощенный человек неопределенного возраста с наколками на пальцах, соседи переглянулись, и мужчина брезгливо бросил:

– Чуняков собственной персоной. Вышел из тюрьмы, представляешь? Антонина, мать его, царствие ей небесное, не дождалась. Хорошая была баба, а такого выродка воспитала. Как только в первый раз в тюрьму загремел, в глаза людям стыдилась смотреть. Когда пришел, на коленях ползала, умоляла его, чтобы стал жить честно. Только он ее не послушал, загремел второй раз, уже не за воровство, а за соучастие в убийстве. – Муж сделал паузу и надкусил пирожок. – Слыхал я, криминал местный после этого от него открестился. В нашем городе есть воры в законе, но не убийцы. Убийцы все гастролеры.

– Тебе-то откуда знать? – Сидевшая рядом жена с пышной грудью, еле сдерживаемой купальным лифчиком, покосилась на него.

– Просветили, – ответил мужчина уклончиво. Она не стала допытываться, кто и когда, только добавила:

– Значит, в старый родительский дом вернулся, на Заречную, восемь.

– Да, туда, – кивнул мужчина. – Интересно, как жить дальше думает. Спорим, на завод не пойдет.

Дама захихикала, полная грудь заколыхалась, и Денис, прислушивавшийся к разговору, сам не понял, зачем запомнил адрес Чунякова. Наверное, по аналогии. Недавно он посмотрел фильм «Весна на Заречной улице», ужасно неинтересный и скучный, бабушка заставила. Вот и въелась в его память эта Заречная.

Теперь молодому человеку казалось, что все в этой жизни происходит не просто так. Выходит, кое-кого из криминального мира Южноморска он все-таки знал. Правда, Денис не был уверен, что Чуняков жив: тогда он, видно, здорово «зашибал». Впрочем, вор мог сменить адрес, в конце концов, отказаться от дела – и тогда парню пришлось бы все делать самому. Но ему повезло. Чуня по-прежнему жил в ветхом домишке, поменял сотню работ, последние лет пять вообще нигде не работал, иногда промышляя воровством или продавая то, что удавалось вырастить на огороде. Он уже давно не был прежним авантюрным Чуней и не держал обиду на воров в законе, прежних своих подельников. Их самих потеснили в девяностые бритоголовые ребята, не имевшие ни чести, ни совести. Вор впустил Дениса в дом, внимательно выслушал его (парня едва не вывернуло наизнанку от устоявшегося запаха перегара и немытого тела), поковырял в хрящеватом носу и изрек:

– Уверен, что от документика толк будет? Знаешь, много подобных сказок приходилось слышать на своем веку.

– Эта сказка передается из поколения в поколение, – твердо ответил Денис. – И рассказывали ее не какие-то бабки на завалинке, а солидные люди. Бабка Маша много лет в музее проработала, даже диссертацию защищала. Дед вообще в горисполкоме трудился. Такие в сказки не верят.

– Что ж тогда сама сокровища не отыскала? – буркнул вор. Парень махнул рукой:

– Да некогда ей было. То с дочерью возилась, то с внучкой.

– Странно, – пробормотал Чуня. – Ежели бы у меня внучка болела, я бы в лепешку разбился, но цацки нашел.

– В одиночку, наверное, тяжело ей было этим заниматься, – предположил Игнатов, – а в подельники звать никого не хотела – боялась.

По мутным глазам Чуни он видел, что тот ему не доверяет. Теперь Денис жалел, что не прислушался к его словам – в них была доля истины. Прислушался бы, по-другому поступил и не сидел бы сейчас здесь. Но если бы да кабы… Тогда он боялся подумать, что нет никаких драгоценностей.

– Только… это… Мокруху на себя не возьму, – процедил вор. – Одного раза в жизни хватило.

– Да я не собираюсь его убивать, – заявил Денис, – но припугнуть-то поможешь? Он никуда не заявит, зная, что ты неподалеку.

На это Чуня согласился. Во-первых, ему надоело жить впроголодь, во-вторых, обрадовался, что хоть кто-то уважал его и помнил о лихом прошлом. Он в одиночку обследовал дом Илларионова – влез в открытое окно, когда тот на минутку заглянул к соседу – а перед походом к краеведу явился с каким-то инструментом, напоминавшим плоскогубцы.

– Это уистити, – заявил он не без гордости. – С помощью него мы откроем дверь без шума и пыли. Он не успеет опомниться, и мы возьмем его в оборот.

Вор хорошо знал свое дело. Они действительно бесшумно открыли дверь и подняли несчастного краеведа с постели. Денис накинул веревку на худую шею и затянул. Игорь закашлялся, прохрипел:

– Что вам нужно? Берите что хотите. У меня нечего красть.

– Что хотим? – молодой человек усмехнулся. – Хотим дневник Ольги фон Шейн.

Краевед замолчал, и Денис сильнее затянул петлю. Глаза Илларионова выкатились из орбит, он покраснел и, подняв дрожавшую руку, пальцем указал на верхнюю полку шкафа и замычал, словно умоляя, чтобы ему разрешили разговаривать.

– Не врешь, козел? – Денис потянул еще, так, на всякий случай, и Илларионов свалился на кровать. Парень отпустил его и подбежал к шкафу. Бедняга не обманул. Старая выцветшая тетрадь мирно лежала на верхней полке.