Вечная принцесса - Филиппа Грегори

— У нас здесь речь об английском дворце, — любезно, но твердо уточнил он. — К счастью, моя матушка управляла всеми моими дворцами и замками с тех пор, как я на троне. Ей есть чему тебя научить.

Каталина, благоразумно смолчав, сменила тему.

— Как вы полагаете, государь, скоро ли придет ответ от Папы? — спросила она.

— Я послал эмиссара в Рим, чтобы навести справки. Нам придется подавать прошение совместно с твоими родителями. Думаю, решение не заставит себя ждать. Если мы одного мнения, возражений быть не может.

— Да, — кивнула она.

— Так мы с тобой одного мнения по поводу брака?

— Да, — повторила она.

Он взял ее руку и просунул себе под локоть. Таким образом, она оказалась близко к нему, так близко, по сути дела, что ее голова касалась его плеча. Каталина была без покрывала, в головном уборе, называемом «французский капюшон», который при движении сбился назад, открыв затылок. От ее волос пахнуло розовым маслом. Король помедлил. Принцесса тоже остановилась, оставаясь в тревожащей близости от него. Он чувствовал тепло ее тела.

— Каталина, — низким, хрипловатым голосом произнес он.

Она подняла глаза, увидела сдерживаемое желание на его лице и не отступила, а даже, кажется, подалась вперед.

— Да, ваше величество? — прошептала она.

В молчании она смотрела на него снизу вверх, и король не устоял перед невысказанным приглашением, наклонился и поцеловал ее в губы.

Она не отшатнулась, не сжалась, нет. Она податливо приняла его поцелуй. Король обнял ее и с силой прижал к себе, но почти сразу же отпустил: вспыхнувшее желание было столь сильно, что пришлось взять себя в руки. Каталина, освободясь, принялась поправлять свой чепчик, словно загораживаясь от короля, подобно наложнице из гарема в чадре, когда видны только одни глаза над тканью. Этот жест, такой чужеземный, такой интимный, снова заставил его потянуться к ней, чтобы поцеловать.

— Увидят, — трезво сказала она, отступив на шаг. — И из дворца могут увидеть, и с реки.

Он промолчал, опасаясь, что голос выдаст его, без слов предложил руку, и Каталина так же молча ее приняла. Они пошли, он — приноравливая свой длинный шаг к ее, мелкому.

— Позвольте спросить, ваше величество, будут ли дети, которых мы можем иметь, вашими наследниками? — ровным, уверенным тоном поинтересовалась она, следуя ходу мыслей, чрезвычайно отличных от той бури эмоций, которую переживал король.

Он откашлялся, прочищая горло:

— Да, конечно, будут, а как же!

— Таков английский обычай?

— Да.

— А каков порядок наследования?

— Наш сын унаследует перед принцессами Маргаритой и Марией. Однако наши дочери наследуют после них.

Она нахмурилась:

— Отчего так?

— Сначала учитывается пол, потом возраст. Сначала первенец-мальчик, потом другие сыновья, потом дочери, по старшинству. Главное, чтобы в Англии всегда были принцы-наследники. У нас нет традиции правящих королев.

— Королева может править ничуть не хуже короля! — отозвалась дочь Изабеллы Кастильской.

— Только не в Англии, — возразил Генрих Тюдор.

— Но наш старший сын станет королем, когда вы умрете? — со свойственной ей прямолинейностью переключилась она на то, что интересовало ее сейчас сильнее всего.

— Надеюсь, я еще поживу немного, — сухо сказал он.

— Да, конечно, сир! Но когда вы умрете, наш сын, если он будет, сможет наследовать?

— Нет. После меня королем станет принц Гарри.

— А я думала, — нахмурилась Каталина, — вы можете назначать наследника по своему выбору. Разве нельзя передать престол нашему сыну?

Король покачал головой.

— Гарри — принц Уэльский. Он станет править после меня.

— Разве он не был обещан церкви?

— Теперь уже нет.

— Но если у нас будет сын? Нельзя ли отдать Гарри ваши французские владения или Ирландию, например, а нашему сыну — Англию?

Он издал короткий смешок:

— Нет, нельзя. Это значит развалить мое королевство, которое досталось мне с таким трудом и которое я, как могу, сохраняю. Оно перейдет Гарри, и по праву, — сказал он, но, увидев, что Каталина огорчена, добавил: — Дорогая моя, ты будешь королевой Англии, не самого плохого места в Европе, королевства, которое выбрали для тебя твои родители. Твои сыновья и дочери будут здесь принцами и принцессами. Чего ж тебе больше?

— Я хочу, чтобы мой сын стал королем, — напрямую ответила она.

— Этому не бывать, — пожал он плечами.

Она отвернула голову и даже отошла бы, если б ее ладонь не оставалась в руке короля. Тот попытался перевести все в шутку:

— Каталина, душа моя, мы еще не женаты, у нас нет сына, а мы ссоримся из-за ребенка, который даже не зачат!

— Тогда в чем же смысл этого брака? — бросила она, в который раз выказав присущий молодости всепоглощающий эгоизм.

«В том, чтобы утолить мою страсть», — мог бы сказать он, но ответил так, чтобы она поняла:

— Как в чем? В том, чтобы ты воплотила свое предназначение и стала королевой!

Однако такой ответ показался ей недостаточным.

— Позвольте, государь, я объяснюсь. Видите ли, я надеялась стать королевой Англии для того, чтобы увидеть на троне моего сына. Я рассчитывала, что получу влияние при дворе, хотя бы такое, каким пользуется ваша мать. У меня есть планы. Я хочу выстроить оборонительные замки и военный флот, основать школы и университеты. Я хочу укрепить наши оборонительные рубежи на севере от шотландцев и защитить береговые линии от мавров. Я хочу быть правящей королевой. С колыбели меня воспитывали как королеву. У меня было время подумать над тем, что нужно сделать в этой стране. У меня обширные планы.

Генрих поневоле расхохотался. Это дитя, девочка ростом ему по плечо, рассуждает, как государственный муж!

— Звучит очень внушительно, дитя мое, но боюсь, придется тебе смириться с тем, что на троне тут я, и я тут главный! — сказал он, отхохотавшись. — Это, видишь ли, мое королевство, и все здесь будет так, как я повелю. Не для того я боролся за корону, чтобы своими руками отдать ее девочке, которая годится мне в дочки. Твоя задача, душа моя, в том, чтобы родить мне детей, и детские — это пределы твоего мира!

— Однако ваша матушка…

— Придется тебе смириться и с тем, что моя матушка защищает свою сферу влияния так же, как я защищаю свою, — заявил он, все еще улыбаясь. — Она будет распоряжаться тобой, как дочерью, а ты будешь жить в ее комнатах и ей подчиняться. Не обольщайся, Каталина. Да, ты будешь носить корону Англии, но при этом ты будешь моей женой, и женой покорной, как я привык!