Вечные - Кирстен Миллер

— Торчать в Сети и просматривать сплетни — это не значит вести свою жизнь.

— Какая ты у нас добрая.

— Ага. Дарю. Ну, поможешь?

— Постараюсь заглянуть к Мэй попозже, — сказал Бью. — Но повторю еще раз: мне надоело делать за тебя грязную работу.

— Зачем же мне за нее приниматься, когда у тебя так хорошо получается?

— Очень смешно. До свидания,Хейвен.

— До свидания,Бью.

Переходя улицу, Хейвен оказалась под лучами утреннего солнца и почувствовала, что кожа у нее начала поджариваться. Наконец она вошла в тень, отбрасываемую домами на Лексингтон-авеню. Поспешно прошагав пару кварталов, озаренных солнцем, она вдруг оказалась в тупике. Улица обрывалась у кованых чугунных ворот. За забором раскинулся безлюдный цветущий Грамерси-парк. Розовые цветы протянулись вдоль дорожек, словно свадебные гирлянды. В воздухе пахло свежескошенной травой и фрезией, в просветах между ветвями виднелись красивые особняки по обе стороны от парка. Хейвен попыталась вспомнить, какой дорогой прошла через Мидтаун. Неужели она зашла так далеко и не заметила этого?

— Привет, Хейвен.

Изнутри парка к воротам шел молодой человек. Высокий и стройный, он шагал уверенно, неторопливо, засунув руки в карманы джинсов. Все, что было на нем надето — от черной рубашки до туфель, — выглядело новеньким, с иголочки. На взгляд Хейвен, он был очень хорош собой, хотя черты его лица было трудно разглядеть под ярким утренним солнцем. Только массивные черные очки подсказали ей, кто это.

— Привет, Адам, — ответила она.

Теперь их разделяла всего пара футов и железная решетка.

— Какая удача, что мы встретились с тобой. А я только что закончил утреннюю пробежку. Не хочешь выпить чашечку кофе? Помнишь, я тебя приглашал?

Хейвен понимала, что ей лучше развернуться и уйти. Она обещала Йейну, что больше близко не подойдет к обществу «Уроборос». Она уже столько узнала об этих людях, и как же она могла оказаться здесь, около Грамерси-парка? Может быть, какая-то часть ее хотела сюда вернуться?

— Не знаю. У меня не так много времени, — сказала она Адаму. — Скоро надо вернуться.

— Куда торопиться? — проговорил Адам. Его голос звучал так, что устоять было трудно. — Не хочешь немного прогуляться по парку? Он так прекрасен в это время года, а я так мечтал вновь встретиться с тобой.

Конечно, Хейвен было лестно то, что с ней флиртует такой красавец. Любая девушка только мечтала бы о таком спутнике. Хейвен было любопытно узнать, почему он обратил внимание на нее. Поэтому, когда Адам открыл калитку, она быстро оглянулась назад и вошла в парк. «Подумаешь, — решила она, — прогуляюсь с ним немножко».

— Как ты поживаешь? — спросил Адам, когда они зашагали рядом по парковой дорожке. Дул легкий ветерок, в котором чудесные ароматы парка смешивались с не такими уж приятными, прилетавшими из-за ограды. Пару раз пахнуло чем-то старым, затхлым — как из мавзолея, который открыли первый раз за сто лет. — Тебе нравится в Нью-Йорке?

— Ну… Было немножко безумно, — призналась Хейвен.

— Могу себе представить, — кивнул Адам. — Ну, ты подумала о том, чтобы вступить в общество «Уроборос»?

— Да, — ответила Хейвен. — Думаю, это не для меня.

— Жаль. — Адам, похоже, ожидал именно такого ответа, но при этом был не готов смириться с ним. — Надеюсь, твоя беседа с Падмой не настроила тебя против общества? Боюсь, она могла зайти слишком далеко. Мне не хотелось бы, чтобы ты вернулась в Теннесси с неправильным представлением о нас.

Хейвен остановилась в тени высокой ели. Ветер растрепал ее кудряшки.

— Прости, Адам, но кто ты такой? — спросила она. — Чем именно ты занимаешься в ОУ?

— Я забочусь о том, чтобы все было в полном порядке.

— Но ведь Падма — президент. Разве ты не слишком молод, чтобы всем руководить? Сколько тебе лет? Двадцать два?

Адам улыбнулся.

— Я старше, чем выгляжу. Падма — публичное лицо общества. Она руководит повседневной деятельностью. Это все. Мы не знаем, долго ли позволим ей занимать этот пост.

— Мы? — переспросила Хейвен. — Кто это — «мы»?

— Я не могу назвать тебе имена. Но представь себе самого могущественного бизнесмена современной Америки. Самую известную актрису. Самого успешного художника. ОУ никогда не публиковало списков своих членов, поэтому мало кто знает, каким влиянием мы на самом деле обладаем.

— Ты забыл упомянуть о наркодилерах и проститутках.

— Прошу прощения?

— У вашей системы счетов, похоже, есть ряд серьезных недостатков. Я слышала, что когда члены вашего общества влезают в долги, им приходится продавать душу — или тело, чтобы привести свои дела в порядок.

Адам Розиер улыбнулся — но не слишком убедительно.

— Можно поинтересоваться, откуда тебе известно про эти «недостатки» в нашей системе?

— А это имеет значение? — фыркнула Хейвен.

— О, я бы сказал, что для меня это имеет просто колоссальное значение, — ответил Адам, не теряя хладнокровия. — Члены нашего общества связаны строгой клятвой конфиденциальности. О нашей системе никому не позволено рассказывать. И то, что тебе о ней известно, говорит о том, что в нашей безопасности образовалась серьезная брешь. Кто тебе рассказал?

— Никто мне ничего не рассказывал.Я помню об этой системе из моей прежней жизни, — солгала Хейвен.

Розиер снял очки. Без них его глаза показались Хейвен маленькими, плоскими и скучными, как серая галька.

— Я понимаю, к чему ты клонишь, Хейвен. В ОУ всегда существовали члены, которые были готовы злоупотреблять деятельностью общества. Но оно предназначено не для того, чтобы служить для кого-то нянькой. До сих пор мы придерживались такой точки зрения, что все, что члены общества делают со своими счетами, — их личное дело. Видимо, этот порядок придется менять. Похоже, под руководством Падмы коррупция вышла из-под контроля. Нельзя позволить, чтобы злоупотребления удерживали от вступления в общество таких людей, как ты.

— А почему для тебя это так важно? — спросила Хейвен. — Я ничего особенного собой не представляю.

У Адама ее слова вызвали бурю возмущения.

— Это не так, Хейвен! У тебя потрясающие таланты, которые ты до сих пор не могла претворить в жизнь. Я видел, на что ты способна. Я нисколько не сомневаюсь, что с нашей помощью ты сможешь стать одним из самых выдающихся модельеров в мире!

— А откуда тебе известно про мои таланты?

— По правде говоря, я с тобой уже давно знаком. На самом деле я был здесь в тысяча девятьсот двадцать пятом году, когда ты впервые вступила в общество. Мы были друзьями.

— Вот как?

Хейвен покопалась в памяти, но не смогла припомнить никого, хотя бы смутно напоминавшего Адама.