Ты моя пара! - Лана Морриган

– Мит, слышишь, он твоей Эльке угрожает.

– Старшей или младшей?

– Обеим, наверное, – смеется Коваль. – Я бы взглянул на то, что останется от его крутых ребят.

– Вы так спокойно называете имена своих близких, – усмехается Милосердов. – Ну а ты? – обращается ко мне. – За кого больше всего боишься? Я же найду и твою слабость. Мать? Дети? Сестра? – Его глаза округляются, а губы кривятся. – Неужели моя Женя? Моя, – сверкает зубами. – Угадал, – тянет гласные. – Моя, – повторяет, ловя мою реакцию на свои слова, – моя.

– Мужик, ты самоубийца. – Коваль даже делает шаг назад. – С каждым словом, ты уменьшаешь шансы на жизнь.

Он же не слышит слов предупреждения, опершись спиной на низкий стол, вытягивает ноги и расслабленно запрокидывает голову, убирая челку с лица:

– Каждый вечер Женя будет встречать меня у двери, кормить ужином, – а мое тело сотрясает первая волна дрожи, – слушать новости за день и делать вид, что ей интересно. – Дрожь усиливается, тело ходит ходуном, а глубокие вдохи смешиваются с рычанием. – Родит мне детей. Я хочу двух сыновей, но и дочери нормально, – дергает пренебрежительно головой.

– Лео, мы только закончили ремонт. – Коваль делает знак, чтобы Роман вышел из комнаты – небольшой прихожей, где пятеро мужчин словно рыбы в консервной банке.

– И каждую ночь она будет делать все, что скажу. Женя – очень послушная девочка…

– Заткнись, мужик. – Мит пинает носком ботинка Милосердова в бедро.

От поясницы к плечам обжигает боль трансформации. Хруст ломаемых костей грудной клетки мерзко звенит в ушах, сдерживаю зверя, хочу сам посмотреть в глаза языкастой твари. Рубашка расползается на раздававшихся плечах.

– Пришла моя очередь рассказывать. – Тяжелой подошвой ботинка придавливаю щиколотку. Милосердов втягивает с шипением воздух, но улыбаться не перестает. – Ты забываешь о существовании Жени, навсегда. О ее подруге, – переношу вес, с садистским наслаждением наблюдая, как лицо искажается.

– А об ее матери? – смеется, превозмогая боль. – Знаешь, я тебе скину пару видосов, как буду иметь свою жену… а-а-а… – Не сдерживаюсь, всем весом припадаю на ногу Милосердова. – Ты… – дышит, сквозь стиснутые зубы. – Мне ногу сломал.

А в ушах все еще стоит хруст.

– И не собираюсь на этом останавливаться.

Человеческая речь смешивается с рычанием. Слова рокочущие, рваные. Склоняясь, хватаю за руку и тяну на себя до боли в плече. Мои пальцы теряют человеческий вид, они покрыты редкой бурой шерстью с длинными черными когтями.

– Что… что это?! – Его взгляд устремлен на мои кисти.

– Какую руку ты сломал мое паре? Левую? Не та, – выпускаю и хватаюсь за другую. – Да, вот эту, – тяну до щелчка в суставе.

Визгливый крик оглушает. Трясу головой, для зверя слишком громко.

– Кто ты? Кто? – Ошалелый взгляд гуляет по мне. По звериной грудной клетке, по спине с наросшей холкой – я показываю себя, не отказываю себе в удовольствии напитаться страхом.

– Я могу еще удивить, – трясу с силой головой, демонстрируя оскалившуюся морду зверя. – Нр-р-равится? – склоняюсь к самому лицу, обдавая дыханием, утыкаясь зубами в горло. Приоткрываю челюсти и несильно смыкаю зубы на шее.

– Ну блин, – сквозь пелену долетают слова Коваля, – лучше бы ты его выпотрошил. Знаешь, сколько человеческое дерьмо выветривается из помещения?

В нос ударяет смрадный запах, отступаю, отфыркиваясь.

– Дядька, он, кажется, откинулся. – Мит чуть склоняется, прикрывая нос. – А, нет, живой.

Милосердов промаргивается, вскакивает на ноги, наступая на сломанную ногу и мечется по помещению:

– Мама, ты где? Мамуля. – В глазах испуг.

– Шок, – комментирует Илья. Я, сбрасывая оборот, стряхиваю руками остатки рубашки на пол.

– Вы не видели мою маму? – подходит к Ковалю. – Такая красивая женщина в синем платье.

– Доигрались, кукухой тронулся. Что с ним делать-то теперь? – придерживает Милосердова за плечо, сохраняя дистанцию.

– Высадить где-нибудь, да пусть бродит. – Мит хмурит брови, присматривается. – Подберут. Даже жалко как-то стало.

– Бродит с открытым переломом? – Роман подает голос из-за приоткрытой двери.

– Ну не знаю. Константин пусть подлечит. – Коваль кривится, отталкивая. – Ром, уборка на тебе.

На лице Милосердова проступают слезы:

– Я потерялся. Помогите, где ма-ма? – срывается на рыдание. А мне интересно, где теперь та самоуверенная мразь?

– Верните его матери, – скидываю руки, вцепившиеся уже в меня. – Пусть насладится материнством в полной мере. Возможно, во второй раз из него получится что-то лучше.

Лео

***

Хочу выветрить адреналин, отпускаю зверя и срываюсь на бег.

Петляю между вечнозелеными соснами, вспахивая лапами влажную землю, добегаю до реки, поднимаю брызги отрезвляющей ледяной воды. Пробегаю пару раз мимо окон спальни. Женя ждет. Я пока не могу вернуться.

Делаю еще один круг, в теле разливается усталость, она притупляет неконтролируемый страх потери и злость.

Гаснет свет, жду четверть часа и, накинув брюки, поднимаюсь по второй лестнице, что скрыта от гостей. Прислушиваюсь к мирному дыханию. Девочка спит практически на краю. Под объемным одеялом различим лишь силуэт. Пряди каштановых волос контрастируют с белой постелью.

Не приближаюсь, вдыхаю ее запах. Только ее.

Шевелится, переворачивается на живот, запуская руки под подушку.

Уверен, я смогу простоять рядом с ней до утра, до пробуждения, и не испытывать усталости.

До конца не верится, что встретил ее. Встретил свою пару. Смысл жизни. Семью.

Тихо прохожу в ванную, скидываю в очередной раз испорченную одежду в корзину. Горячий душ снимает остатки напряжения. Насухо вытираюсь полотенцем, зачесываю влажные волосы, собирая лишние капли влаги. Ложусь в кровать, не нарушая сон Жени, остаюсь на своей половине, а меня тянет обнять, притянуть, закопаться лицом в мягкие волосы, вдыхая полной грудью их запах.

Шуршание постели, движение воздуха – и женская ручка обхватывает меня за талию, между лопаток жжет прикосновение губ:

– Я ждала. – Женя упирается лбом в спину, ладошка поднимается к груди, накрывая сердце и считая удары. – Ты больше не злишься на меня?

От ее слов в голове словно случается взрыв. Тело превращается в камень: мышцы снова сводит от напряжения.

– Я никогда не злился на тебя, – накрываю пальчики своей рукой, сжимая. – Выбрось эту мысль из головы.

– Ты встречался с ним? – Женя не произносит имени, задерживая дыхание.