Вестники времен: Знамя над Тауэром - Андрей Мартьянов

«Монах, — подумал Гунтер. — Значит, монастырь. Интересно, это не та обитель, где набезобразничал мой рыцарь, а потом и наш общий дружок Понтий? Тогда я прекрасно понимаю, отчего настоятель выставил привратником эдакого громилу.»

Когда монастырь остался позади, сэр Мишель позволил лошади идти помедленнее. Гунтер нагнал его и молча метнул раздраженно-вопросительный взгляд. Не привыкший к быстрой скачке германец сразу позабыл все мишелевы уроки и едва не навернулся с седла, а при такой скорости падение с лошади могло быть чревато самое меньшее несколькими переломами. Сэр Мишель молчал, делая вид, будто ничего не произошло.

Наконец, Гунтер не выдержал и, собрав весь отпущенный ему Богом сарказм, вопросил:

— Не ответит ли мне доблестный сэр, под чьим гербом я имею честь служить, как называлась та обитель смиренных братьев, мимо коей мы столь резво проскочили и не там ли указанный доблестный сэр изволил наблевать в колодец?

— А не соизволит ли добрый оруженосец, — сэр Мишель мгновенно принял правила игры, — не обсуждать поступки опоясанного рыцаря и оставить мысли свои при себе? А на ваш вопрос, сударь, отвечу, что обитель сия действительно носит имя Святой Троицы, и столь некуртуазно обозначенное вами действие с колодцем было совершено именно в ее пределах. Доволен?

Оба дружно рассмеялись. Сэр Мишель, правда, несколько устыдился своей неприличной поспешности при проезде мимо монастырских ворот, но, если и следовало в мире чего бояться, кроме Господа Бога, так это немилости Святой Матери-Церкви.

Пологие холмы остались позади, и теперь дорога шла по равнине, простертой до самого пролива, отделявшего Англию от ее владений на континенте. Пейзаж не отличался разнообразием — все те же поля сменяемые дубовыми и буковыми рощами, редкие деревни, иногда попадались дворянские замки, чаще совсем небольшие, но недурно укрепленные. О нормандских войнах короля Генриха здесь пока не забыли.

Вскоре от главной дороги ответвилась другая, не менее наезженная, ведущая к Руану, но сэр Мишель и Гунтер продолжили ехать вперед, не сворачивая. По пути стали встречаться путники, конные и пешие, рыцари (как заметил германец, все больше бедные и не слишком роскошно одетые) да крестьянские повозки с хлебом, репой и сеном. Очередной жаркий августовский день вступил в свои права.

Аржантанский замок, спрятавшийся в небольшом лесном массиве, показался незадолго до полудня. Даже издалека можно было увидеть на донжоне красно-белое знамя святого Георгия с королевским львом посередине.

* * *

— Боже мой, они называют это городом! — проворчал по-немецки под нос Гунтер, оглядывая открывшийся вид. Они с сэром Мишелем стояли возле ворот, дожидаясь начальника караула, который должен был разобраться с их делом.

Невысокая крепостная стена обносила довольно небольшое пространство вокруг невысокого холма, на котором был выстроен замок Аржантан. Сразу за городскими воротами виделись приземистые домики, простые и без всяких изысков, в большинстве своем одноэтажные. Ближе к замку и вершине холма городские дома становились более солидными — были видны с полтора десятка двухэтажных строений. Но все равно, городок удивительно походил на крупную деревню, и, если б не стена, стискивающая и без того слишком близко стоящие друг к другу дома (многие из них стояли, соприкасаясь стенами), то сходство стало бы полным. Тем более, что из-за ворот слышались крик петуха и тоскливое коровье мычание. Надо полагать, в городке содержалось множество домашних животных, которых выгоняли на выпас за городскую стену, на луга, примыкавшие к Аржантану с запада. А запах, шедший со стороны городских улиц, стал ощутим еще при подходе к воротам.

Наконец, ушедший будто бы за смертью начальник стражи, вернулся, вежливо поклонился и велел стражникам пропустить «благородного шевалье де Фармера и его доблестного оруженосца» в город без въездной оплаты и отрядил с ними одного из солдат, дабы тот проводил господ в замок к бейлифу.

Проезжая по узеньким городским улицам, постепенно подымающимся к замку, Гунтер вспомнил слова сэра Мишеля, сказанные в день их знакомства: «Грязные они, города». И было воистину так. Германец уже успел присмотреться к коровьим лепешкам и кучкам конского навоза и с интересом наблюдал, как городские жители лавируют между ними, успевая еще и уступать дорогу конному рыцарю с поклонами.

«Вот она, вопиющая антисанитария средневековых городов! — подумал Гунтер, зажимая нос, так как из потревоженного ручейка всплыла волна отвратительного смрада. — Потом удивляются эпидемиям, подчистую косящим целые страны!.. А еще у тут полно крыс, мышей — кошек-то сейчас не любят, считая дьявольским отродьем. Не говоря уж о тараканах, вшах, клопах и прочей дряни! Кошмар!..»

Словно уловив настроение и мысли оруженосца, сэр Мишель пробормотал:

— Терпеть не могу города! Сколько бывал, всякий раз мучился желанием пришпорить лошадь и мчаться отсюда без оглядки обратно в лес… Как тут люди живут, ума не приложу!

— Как-то живут, — ответил Гунтер. — Разве что «как-то».

Уже на подъезде к замку, вблизи которого обнаружилось относительно свободное от домов место, бывшее главной площадью города. Здесь сходились несколько больших улиц.

Гости из Фармера миновали небольшую каменную церквушку, на ступенях которой грелись на солнце калеки и нищие, выставив напоказ безобразные культи, какие-то жуткие язвы, высохшие руки или ноги. Гунтер невольно поразился, как такое количество несчастий могло свалиться на такое маленькое количество людей, их было всего-то человек пять, но у каждого было не меньше двух-трех страшных увечий. «Да, в мое время их бы без лишних разговоров отправили в… особые учреждения. Как сказали бы „партийные“: здоровой нации не нужны отбросы…» — подумал Гунтер, стараясь не обращать внимания на заунывные просьбы о милостыне, с которыми нищие потянули свои уродства к проезжавшему рыцарю с оруженосцем и сопровождающему их солдату.

— Джонни, брось им монетку, — кинул через плечо сэр Мишель и добавил: — Мелкую.

Когда Гунтер швырнул на паперть несколько медяшек, калеки, будто позабыв о своих болестях, с безобразной руганью резво бросились, расталкивая друг друга, за звонко подпрыгивавшими на выбеленном солнцем камне кругляшами.

Замок бейлифа выглядел куда роскошнее и крепче Фармера. Высокие стены, сложенные из огромных тесанных камней, окружал неширокий аккуратный и глубокий ров. Он не был заполнен водой доверху, лишь где-то метрах в трех внизу плескалась мутная вода. Откидной мост на толстых цепях был опущен, его охраняли четверо стражников в начищенных блестящих кольчугах, открытых шлемах и со внушительного вида копьями в руках. Две башни возвышались над воротами, и в их узких окнах можно было разглядеть витражи из красного и синего толстого стекла. За мостом, во глубине арки в стене виднелись острые широкие зубцы поднятой сейчас тяжелой решетки.

Провожатый сэра Мишеля и Гунтера попросил их немного подождать, резвым галопом пронесся по мосту, выбивая звонкую дробь по мощным деревянным брусьям, осадил коня перед аркой и, склонившись, что-то сказал стражникам, после чего призывно замахал рукой.