Беременна от олигарха - Лана Пиратова

По мере того как я подписываю, человек посередине берёт бумаги и прячет в кейс. Двое других смотрят на нас с Серым холодными взглядами.

Наконец, все подписано.

– Когда я вы отпустите их? – говорю, глядя, как он педантично и аккуратно складывает договора.

– Скоро, не волнуйтесь. Уладим формальности и вы сразу их увидите, – отвечает, натянуто улыбнулся и демонстративно защёлкивая кейс.

– Э, так дело не пойдёт, – приподнимаюсь со стула, но двое по бокам тут же тянутся к карманам.

– Не волнуйтесь, это только формальность, – успокаивает главный. – Мы не хотим, чтобы Вы блокировали всё это, как только получите свою жену и ребенка. Вы же понимаете, что кроме Вашей подписи нужно выполнить процедуру. Терпение, господин Громов. Запаситесь терпением.

Они встают. Снова синхронно. И покидают мой кабинет.

Повисает давящее молчание. Ни я, ни Серый не можем двинуться, или нарушить эту тишину. Никто из нас ничего не понимает, и понимает сразу всё.

Ответа нет, и он есть. Но я не хочу в него верить.

А не кинули ли нас? Вернее – меня.

Надо успокоиться.

– Гром, – говорит Серый, – у нас еще есть время. Пока сделка не оформлена до конца, они точно их не тронут.

Вскидываю на него суровый взгляд. Мне даже думать не хочется, что что-то может случиться с Леей и сыном, а уж тем более слышать об этом. Серый понимает мой взгляд правильно.

– Гром, надо объективно смотреть правде в глаза. Давай без эмоций. Они не вернут Лею. Даже если ты отдашь им все.

Обречённо смотрю на стол.

Он прав. Сука. Как же он прав!

– Я поговорил со своими людьми из ФСБ. Возврат живых заложников – крайне редкое явление. Чаще всего вымогатели получают свое и все. Либо их берут в момент получения выкупа, либо не находят никогда. С заложниками то же самое: либо освободят до выкупа, либо....

Он замолкает. Мне и без слов понятно.

– Поэтому мы должны сами найти твою женщину и твоего сына, говорит Серый.

– Да, – соглашаюсь я.

Вызываю Олега. Служба безопасности должна была проверить все детские реанимации. Мой сын где-то рядом. Я чувствую это.

Заходит Олег. В той перестрелке его лишь ранило. А моего старшего сына убило… Но я не могу винить его в этом. Он сделал все, что мог. И он тоже рисковал жизнью.

– Проверили? – спрашиваю его.

– Да. Все реанимации. Каждого младенца мужского пола. Его нигде нет, Егор Валерьевич.

– Такого не может быть! – стучу кулаком по столу.

– Все либо с мамками, либо отказники. Все документы проверили. Матери везде указаны из тех, кто в палатах лежит. Не будешь же каждую бабу выспрашивать, ее младенец или нет.

– Будешь! – рычу. – Каждую! Лично опросишь.

– Но Егор Валерьевич, – неуверенно произносит Олег. – Нам не разрешат. Там же режим. Они некоторые лежачие совсем. Врачи не допустят.

– Выполнять! – опять стучу по столу.

Олег молча разворачивается и уходит.

Мы с Серым сидим ещё какое-то время. Ждём звонка от его спецов. Они должны засечь приходивших от Султана. Есть слабая надежда, что они позвонят или поедут к нему.

Но нет. Они приезжают в офис в центре Москвы.

Тогда мы решаем отследить по уличным камерам движение машины, на которой приехали они.

И первая камера, заснявшая машину с этим номером, расположена на выезде из подмосковного городка.

В самом городе камер нет. Сука. Цивилизация туда ещё не дошла.

Ну, хоть что-то.

Открываю список детских реанимаций, присланный службой безопасности. А вдруг.

И точно.

Есть одна в этом городке.

Мы молча переглядываемся с Серым и почти одновременно вскакиваем и бежим на выход.

В детскую реанимацию мы приезжаем за полночь. Сонный охранник никак не хочет впускать нас. Можно, конечно, отключить его, но проблемы с полицией нам не нужны. Хотя кулаки так и чешутся. Спасибо Серому. Он опять включает голову. Действует с разумом, а не эмоциями.

– Слушай, мужик, – говорит он охраннику, – ты нас пойми. Шаболда его ребенка бросила. Отказалась. А ему, – он кивает на меня, – ничего не сказала. Спасибо добрым людям: случайно узнали. Сразу сюда. А ты не пускаешь.

– Не положено, – бурчит охранник.

Серый протягивает в окошко и кладет перед охранником, наверняка, его зарплату за несколько месяцев. Только в американских рублях.

Вижу, как глаза охранника загораются. Он с вожделением смотрит на эти поганые бумажки, из-за которых Лея и мой сын сейчас не со мной.

Мнется, но жажда наживы оказывается сильнее принципов. Впрочем, как всегда.

– Ладно, – бурчит недовольно, пряча деньги в карман брюк. – Только без фокусов! А то я вызываю полицию.

– Не переживай, – довольно говорит Серый, – мы тихо.

Ворота открываются и мы заезжаем во двор.

Заходим в здание.

Ебаный лабиринт! Где тут что найти? И в полутемных коридорах никого. Но это и к лучшему. Хотя…

– Молодые люди, вы к кому? Что вы тут делаете? – слышим мы строгий женский голос за спиной.

Оборачиваемся и лицо женщины кажется мне знакомым, но я никак не могу вспомнить, где я ее видел.

– Здравствуйте, – улыбается Серый, – мы пришли мальчика в реанимации навестить.

– Вы в своем уме? – спрашивает женщина в белом халате и подходит к нам ближе. – Кто вас впустил сюда? Уходите! Или я охрану позову.

– Мы не уйдем! – произношу твердо и уже готовлюсь использовать любые способы, чтобы заставить ее согласиться с нами, но тут она внимательно смотрит на меня и прикладывает руку к груди.

– Вы? – спрашивает тихо, но потом задирает подбородок и уже более уверенным голосом цедит каждое слово.

– Что Вам здесь надо?

– Я ищу сына, – честно отвечаю.

Она упирается руками в бок и ухмыляется.

– Сына? Передумали значит?

О чем она? Я не понимаю.

– Знаете что? – вдруг заявляет она. – Вы можете уволить меня и отсюда. Точно также, как сделали, когда потребовали уволить меня из элитного медцентра. Но я всё равно скажу Вам!

Так… Теперь, кажется, я начинаю вспоминать ее. Это гинеколог Леи, которая скрыла от меня беременность моей женщины.

Чего ещё она ожидала? Конечно, такие люди не должны работать там, где меня обслуживают.