Черный ястреб - Джоанна Борн

Пес с удивительной для его размера нежностью взял из рук Жюстины лакомство и понес его на нагретое солнцем местечко.

— Мы уже знаем, что это за яд, — заговорил Дойл. — Поняли благодаря тому, как он на тебя подействовал.

— Мне не хотелось бы умереть от неизвестного яда. Как-то это безлико.

Перед Жюстиной возникла чашка с кофе, принесенная смуглой угрюмой девушкой. Сахар и сливки добавила Северен. Напиток был настолько горяч, что от тонкой синей чашки поднимался пар. Сидя вот так, попивая невероятно вкусный кофе и обсуждая происхождение яда, поневоле поверишь в божественное провидение.

Ял французского происхождения. — Дойл разрезал ножом лежащий в его тарелке окорок и принялся жевать.

А может, дела обстоят не так уж хорошо.

— Не стоит думать, что все непонятное, сеющее смерть, непременно французского происхождения. Это предрассудки англичан.

Пакс собрал бумаги из трех стопок в одну.

— Яд называется la vis. Ингредиенты индийские и испанские, но изготовили его во Франции. Невидимок учили делать такие яды.

— Их учили разным хитростям. — Хоукер еще раз подставил лезвие ножа под луч света, а потом положил его между двумя другими. — La vis можно изготовить в Лондоне. В Праге или Амстердаме. Все ингредиенты под рукой. У убийства нет национальности.

Три черных ножа лежали на столе подобно сельдям па рыбном рынке.

Кофе на Микс-стрит готовили по французскому рецепту. Поэтому его не просто пили, а смаковали.

Жюстина внимательно посмотрела на ножи.

— Я подкупила помощника коронера, чтобы взглянуть на тело Патлена. Именно поэтому я знаю, что убили именно его. Еще более крупная взятка на Боу-стрит помогла мне взглянуть на ножи. Но украсть их мне все равно не удалось. На Боу-стрит очень хорошо охраняют улики. Хотя ножи здесь. Значит, не так уж хорошо.

— Я приручил парней с Боу-стрит. Ко мне там привыкли. — Дойл запивал свой завтрак темным пивом. Со стороны могло показаться, что он намеренно изображает из себя пародию на англичанина. — Теперь на ножах, что лежат в хранилище улик, стоят буквы Н.Б. в затейливых завитках вместо Э.Х. Неудивительно, что кого-то это ввело в заблуждение.

— Военную разведку нам не обмануть. — заметил Пакс. Они узнают, что мы подменили ножи.

На губах Дойла заиграла дьявольская улыбка.

— Наверняка узнают.

— Интересно, что они думают насчет убийств? Наверняка решили, что у меня была какая-то особая причина разделаться с этими французами. — Закусив нижнюю губу, Хоукер задумайся.

Как хорошо было вновь оказаться среди людей, так открыто и легко говоривших о смерти и предательстве. Жюстина скучала по такой обстановке в своем добровольном изгнании.

— Я была на местах убийства Гравуа и Патлена. Ты никогда не совершил бы убийства там, где были обнаружены их тела. И никогда не привлек бы к себе внимание, покидая места преступления.

— Кто-то подписал эти убийства моим именем. Причем крупными буквами. — Хоукер посмотрел на Жюстину. — Кто-то, у кого было три моих ножа. Враг.

За какую-то долю секунды атмосфера в гостиной изменилась.

Жюстина не знала, как объяснить появление этих ножей.

Дойл бросил салфетку на стол рядом с тарелкой.

Хорошо. Я оставлю вас двоих, ибо вам действительно нужно поговорить. Отправлюсь в Сохо и попытаюсь отыскать свидетелей первого преступления. Только вес вдруг становятся глухонемыми, когда речь заходит об убийстве. Севи, ты выглядишь так невинно и мило, что внушаешь людям доверие. Едем со мной. Возможно, с тобой все же захотят поговорить.

— Я польщена тем, что ты используешь меня в качестве прикрытия. — Чашка со звоном опустилась на блюдце. Северен вскочила со стула. — Проследи за тем, чтобы она отдохнула, Хоукер. Что проку ее выхаживать, если ты все равно замучаешь ее расспросами до смерти. — Проходя мимо. Северен чмокнула сестру в щеку. — Не будь с ним слишком жестока, — прошептала она.

Пробормотав что-то о документах, касающихся дознания, Флетчер скрылся за дверью. Смуглая девушка-новичок составила грязные тарелки на сервировочный столик и отправилась следом за Флетчером. Пакс в очередной раз продемонстрировал свою выдающуюся способность исчезать незаметно для всех.

— Это ты враг, обративший против меня мои же собственные ножи? — спросил Хоукер.

И в столовой воцарилась тишина.

После того как Хоукер подал знак Дойлу и все ушли из столовой, они с Жюстиной остались наедине.

Деревянный ящик, в котором некоторое время хранились черные ножи, был убран в верхний шкаф секретера. Хоукер достал его и положил на стол. Теперь Жюстине не отвертеться от разговора.

Жюстина отпивала кофе небольшими глотками. Она тянула время, избегая того момента, когда ей все же придется объяснить наличие у нее трех ножей Хоукера.

А Хоукер не торопился. Он подлил ей кофе и добавил в него сливки так, как она любила.

— Два куска сахара?

— Да, спасибо.

Можем перейти в кабинет, если хочешь. Там есть диван. Я бы позволил тебе лечь. — Хоукер передал Жюстине чашку.

— Я лежала на протяжении нескольких дней, и это потеряло для меня свою привлекательность.

Нет, лежащая в постели Сова никогда не теряла своей привлекательности. Но Хоукер не стал признаваться в этом вслух. Ведь он всегда слыл образцом благоразумия.

Расшитый драконами халат, надетый сейчас на Жюстину. был подарком одного старого приятеля, торгующего одеждой. Одна похотливая ящерица уютно свернулась калачиком на груди Жюстины. Она высунула язык, словно пыталась лизнуть се сосок сквозь ткань халата. Черный дракон, вышитый на спине, опустил свой заостренный хвост так, словно собирался поласкать округлые ягодицы Жюстины.

Хоукер не позволил фантазии разгуляться, хотя она так и тянула за сдерживающий ее поводок.

Обхватив чашку обеими руками. Жюстина устало откинулась на спинку кресла и теперь задумчиво смотрела на дымящийся напиток. Ранение, яд и борьба с жаром основательно подточили ее силы.

Хоукер стоял достаточно близко, чтобы ощущать аромат кожи Жюстины. исходящий от ее обнаженной шеи. Его близость ее не пугала — насколько он знал, ее вообще ничто не могло испугать по-настоящему, — а стоя рядом, он мог в любой момент подхватить Жюстину, если та вдруг лишится чувств.

Он всегда получал наслаждение от созерцания этой женщины. В последнее время ему этого не хватало.

— Ты молчишь.

— Я думаю. Мне необходимо многое тебе сказать. И это очень нелегко.

Возможно. Жюстина придумывала сейчас удобоваримую Ложь. Рассматривала различные варианты. Просчитывала, что сможет утаить, а что — нет. Но. Господи, как же Хоукер ее любил.