Долгое прощание с близким незнакомцем - Алексей Николаевич Уманский
Шрифт:
Интервал:
— Все это хорошо, очень хорошо, — кивнул в знак согласия Игорь. — Но разве хуже, если ты со своей экспедиционной спутницей в прочной и непроницаемой для колгаров и дождя палатке, и у вас теплый уютный спальный мешок на двоих, особенно если не холодно, и можно лежать поверх него, если до этого вы выкупались в озере или реке, а ради любви и азарта выпили какую-нибудь ягодную настоечку на разбавленном спирту? Господи, да за такое счастье все на свете отдашь! Что, с тобой не бывало? — закончил Игорь, обращаясь к Валентину.
В ответ тот загадочно улыбнулся. И в этой загадочности мне ясно привиделась смесь радости и гордости за то, что такое действительно бывало, пополам с грустью из-за того, что оно прошло. Он поймал мой пристальный любопытствующий взгляд и, не желая открываться, своим вопросам перевел внимание собеседников на меня:
— А с тобой пилот, такого не случалось?
Вопрос Валентина застал меня врасплох. Я как раз вспоминал, как провел день, ночь и еще одно утро в отдаленной геологической партии, когда дождь и низкая облачность прочно прижали мой самолет к земле. Начальницей там была женщина лет двадцати восьми. Невысокая, но ладная, с волевым лицом и исключительно выразительными глазами. Собственно, она увидела меня, а я увидел ее и еще то, что она во мне увидела. В партии ее явно уважали, потому что изо всех сил старались не тревожить нас. У Лили была своя палатка. В ту пору я все свое еще носил на себе. Переодеться было не во что. Сверху лило. Я промок.
Она просто сказала: «Пойдемте ко мне». Мы вышли из-под навеса, укрывавшего обеденный стол, и прошли к палатке, стоявшей на отшибе от остальных. Войдя туда вслед за хозяйкой, я сразу почувствовал — здесь сухо. Собственно, и внутри самолета было сухо. Но в холодном наклонно стоящем металлическом фюзеляже не могло быть так уютно, как здесь. Дождь шелестел по брезенту по домашнему уютно и действовал успокаивающе — не то что внутри пустой металлической коробки, из которой капли и струи выбивали раздражающе звонкий шум. Внутри палатки стояли две обычных городских раскладушки, поверх одной был постелен спальный мешок.
Лиля наклонилась к обшитому зеленым брезентом вьючному ящику, явно заменявшему ей комод или гардероб.
— Сейчас я достану для Вас сухое.
— Стоит ли так хлопотать, — попытался остановить ее я, хотя, честно говоря, и без особой настойчивости.
— Стоит, — серьезно возразила она. — Иначе кто нам будет подбрасывать еду, если Вы заболеете?
Резон в этом был, ничего не скажешь.
— А у Вас есть одежда моего размера? — усомнился я.
— Не вся, но есть. Белье трикотажное, на вас налезет. Штаны будут коротковаты, а брезентовый плащ велик, как для всех.
— Я не буду выглядеть огородным пугалом?
— Не будете. А если да, то перед кем Вам здесь красоваться? — искренне удивилась она.
— Перед Вами.
Она смотрела на меня, видимо, так и эдак прикидывая в уме услышанное, и, наконец, зарделась. Даже сумрак палатки не смог укрыть внезапно проступивший румянец щек. Она хотела что-то ответить, но сдержалась, и только плотно сжатые губы, да рельефно обозначавшиеся скулы позволяли судить о том, что она подумала обо мне.
— Поверьте, я не хотел вас обидеть, — стараясь быть как можно убедительней, сказал я. — Просто представил себя перед Вами, как бы это сказать, во фраке с чужого плеча, ну и сконфузился.
Она улыбнулась, и я понял, что прощен.
— Говорить о фраке в тайге не больно-то уместно, — заметила Лиля. — И боязнь выглядеть пугалом в моих глазах тоже не очень логична. Ведь это я Вас одеваю в то, что здесь есть, а не Вы вдруг оказываетесь передо мной, одевшись так в другом месте.
— Да, верно, — подумав, согласился я. — Вам в логике не откажешь.
Лиля усмехнулась.
— То-то! Больше не спорьте! Снимайте мокрое. Мы аккуратно подсушим. Тогда Вы снова сможете стать столичным или провинциальным денди. Каким захотите.
— Ну, так высоко я и в мыслях не залетаю! — отшутился я.
— А вот это напрасно, — возразила Лиля. — Костюм вам действительно к лицу, хоть он и форменный. И тогда уж, извините, мне придется думать, как я выгляжу во всем своем (она оглядела себя — брезентовую куртку, ковбойку, зеленые из плотной ткани походные штаны) перед залетным мужчиной.
Тут уж горячо запротестовал я, останавливая ее речь обеими руками с выставленными вперед ладонями.
— Ваша одежда не может быть предметом критики и стеснительности. Она абсолютно уместна, удобна и прекрасно сидит на Вас. Знаете, какое сравнение по этому поводу напрашивается у меня?
— Какое?
— Со словами Печорина. Помните, в «Княжне Мери»: «По части черкесского костюма я — совершенный денди. Оружие дорогое, но в простой оправе».
— Спасибо за «дорогое оружие», — усмехнулась она и вдруг заметно повеселела.
— Переодевайтесь. Я сейчас выйду. А потом мы придумаем с Вами, что можно сделать еще. Только обязательно выньте все из своих карманов. Не дай Бог сгорит.
— Зачем Вам выходить? Теперь я Вас не очень стесняюсь. Не смотрите в мою сторону — вот и все.
Лиля не возразила.
Я быстро вылез из свой формы.
— Держите, — сказала она и, не оборачиваясь, кинула через плечо полотенце. — Оботритесь. А то не сразу почувствуете себя сухим.
Я повиновался и через пару минут сказал:
— Можете посмотреть.
Она посмотрела.
— Ну, что я говорил, — продолжил я, заметив ее лукавую улыбку, — смешно ведь, разве не так?
— Напротив. Если хотите — трогательно!
— Из небожителя превратился в мальчика в коротких штанишках?
— Есть что-то в и этом роде, — подтвердила Лиля и с легкой иронией взглянула мне в глаза. — Не все же Вам свысока смотреть на нас. Вы ведь смотрели?
Ее вопрос звучал скорей как утверждение. Я кивнул.
— Вот видите. Зато теперь можете понять, что действительно на всякого мудреца довольно простоты…
— …и на всякого летуна, — подхватил я, — довольно земной юдоли.
— Вот именно. Ну что ж, пойдемте к огню сушить вашу одежду. Все ж она Вам больше к лицу.
Мы вернулись под навес, рядом с которым горел костер. Несмотря на дождь, пламя было мощное. Я воздал должное походному умению хозяев бивака. Лиля ввела руки внутрь моей тужурки, развернув ее, как на плечиках. Я расправил перед огнем свои штаны.
— Не забывайте поворачивать брюки разными сторонами, — предупредила Лиля, — а то сгорят.
— Знаю, — отозвался я, больше думая, однако, о том, что у костра никого кроме нас, почему-то не оказалось. Никто не сушил подмоченную одежду. Никто не хотел коротать время в блаженном тепле у огня.
— Еще не поздно, а здесь никого нет, — сказал я. — Лежат по палаткам?
— Все очень устали в последних маршрутах, — ответила Лиля. — Если б не дождь, нам и сегодня пришлось бы вкалывать, как проклятым. Так что непогода пришлась очень кстати. Люди придут в себя.
Я подумал,
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!