Уловка медвежатника - Евгений Сухов

– Пускай катится, куда хочет, – отмахнулся небрежно Родионов. – Наверное, он действительно хотел отнести чемодан в полицейский участок.

– А ну пошел! – тряхнул полицейский за ворот бродягу. – И чтобы я тебя здесь более не видывал.

Вжав голову в плечи, бродяга потопал по переулку, оглядываясь.

– В следующий раз будьте осторожнее, господа, – назидательно наказал полицейский. – Мало ли чего! А то так и до беды совсем недолго!

И, заложив руки за спину, блюститель порядка степенной походкой пошел по переулку, высоко подняв голову.

Открытый чемодан, теперь уже ненужный, лежал на брусчатке, притягивая к себе взгляды.

Надавив на крышку, Савелий закрыл чемодан, щелкнув замками.

– Ты мне ничего не хочешь сказать? – с язвительно насмешкой спросил Родионов. – Кажется, в нем должны были лежать деньги, которые ты собиралась мне передать.

– У меня такое чувство, что ты уже обо всем догадался.

– Ты хотела меня провести?

– Надеюсь, ты на меня не очень сердишься? Что остается делать бедной барышне, которую каждый хочет обмануть?

– Ты не напоминаешь обиженную овечку. Чемодан с деньгами ты отдала извозчику, что стоял у черного входа?

– Да.

– Может, ты назовешь адрес, по которому он уехал?

– Я тебе ничего не скажу. У меня такое чувство, что деньги тебе не нужны. Для тебя это своего рода игра.

– А ты не думаешь, что можешь просто ошибаться?

– Нет. А потом, я очень нуждаюсь в деньгах.

– Ты могла бы мне сказать, что нуждаешься в деньгах, я бы тебе помог.

– Ты бы не поверил.

Призадумавшись, Родионов продолжил:

– Знаешь, в чем ты действительно права? Деньги как таковые меня мало интересуют. Я обеспеченный человек. Меня больше интересует игра. Так что можешь ехать куда хочешь.

Пожав плечами, Анна направилась к пролетке.

– Ты забыла взять чемодан.

Анна пожала плечами:

– Теперь у меня будет нечто больше. Мне было с тобой интересно.

Пряча усмешку, Савелий произнес:

– Мне тоже.

Анна села в пролетку, и возница, взмахнув плетью, поторопил лошадку. Когда пролетка скрылась в переулке, Савелий погасил невольную улыбку и поманил пальцем бродягу, стоявшего возле угла дома. Тот проворно подскочил. В нем уже не было ничего от того хитрованца, каким представлялся всего лишь несколько минут назад. Спина распрямлена, взгляд твердый. Сейчас он выглядел даже выше ростом.

– Да, Савелий Николаевич!

– Возьми четвертной! Молодец! Хорошо сыграл.

Из-за угла столь же степенно, как и подобает представителю власти, вышел полицейский. Широко улыбнувшись, он произнес:

– Угодил, Савелий Николаевич?

– Лучше не придумаешь. Вот тебе стольник, братец. Заслужил!

– Ой, благодарствую! – Погладив пальцами медную бляху, произнес: – Пойду сдавать реквизит, пока не хватились. У нас в театре с этим строго.

Подъехав к Тверскому бульвару, Анна стала ждать. Саквояж с деньгами она отправила именно по этому адресу, заплатив вознице-татарину немалые подъемные. Возможно, глуповато было вверять чемодан кучеру, но, с одной стороны, у нее не было оснований не доверять ему, потому что это было далеко не первое поручение, которое она ему давала, и он никогда не подводил.

Оставалось надеяться, что это всего лишь недоразумение.

А потом, с другой стороны, куда может деться этот извозчик? Его нетрудно будет отыскать: ведь каждый кучер был занесен в соответствующие реестры, каждая лошадь имела паспорт, пролетка тоже была зарегистрирована. Так что хотелось верить – возница-татарин задержался потому, что где-то по дороге у повозки неожиданно отлетело колесо, и сейчас он занимается неотложной починкой.

– Барышня, – раздался за спиной вкрадчивый голос. – Тут вам просили сказать…

Обернувшись, Анна увидела молодого мужчину.

– Что просили сказать?

Приподняв шляпу, он продолжил:

– Просили передать привет от Виктора Краюшкина. Кучер не приедет.

Анна поняла все.

– Спасибо.

– Вам нехорошо… У вас лицо изменилось.

– Со мной все в порядке.

– Может, вас проводить? – участливо поинтересовался молодой человек.

– Спасибо, я справлюсь сама, – и, вяло улыбнувшись на прощание, медленно потопала по Тверскому бульвару.

* * *

Выглянув из пролетки, Савелий наблюдал за Анной. Отрабатывая четвертной, к ней подошел молодой хлыщ. Приподняв шляпу, он произнес нужную фразу. Савелий увидел, как вмиг смялось лицо Анны, сделавшись старше. Барышня что-то произнесла в ответ, вяло улыбнувшись. Проявляя участие, хлыщ затопал за Анной следом, а потом, осознав бессмысленность своей попытки, затопал в противоположную сторону.

Вот, кажется, и все.

– Ну щито, хасяин? – спросил Мамай, преданно посматривая на Савелия. – Едем?

Пристраивая саквояж у ног, Савелий спросил:

– И не стыдно тебе было барышню обманывать?

Широко улыбнувшись, Мамай показал крепкие, но кривоватые зубы. Шутка Савелия показалась забавной:

– Тощна, хасяин, стытна.

– Ладно, погоняй, давай!

– Как скажешь, хасяин!

* * *

Полицейский наряд скоро вернулся. Полицмейстер выглядел крайне удрученным.

Виноградов заметно посуровел:

– Вы хотите сказать, что не застали в квартире этого прохвоста?

– Он ушел, Григорий Леонидович.

Раздался негромкий стук в дверь.

– Ну, кто там еще? – раздраженно спросил Григорий Леонидович. – Заходите.

В проем просунулась голова урядника. В руках он держал небольшой кожаный чемодан, смущаясь присутствия высокого начальства, сдержанно произнес:

– Тут вам передали, – посмотрел он на чемодан. – А еще вот конверт.

– Кто передал? – хмуро пробасил Виноградов, забирая из рук посыльного конверт.

– Татарин какой-то, – пожал плечами посыльный. – Подъехал на пролетке. Сказал, что чемодан и конверт велено передать статскому советнику Виноградову Григорию Леонидовичу.

Надорвав конверт, Виноградов прочитал: «Милостивый государь, Григорий Леонидович! За время нашего с вами сотрудничества я к вам успел привязаться не на шутку. Признаюсь откровенно, мне будет не хватать общения с вами. А потому в счет своего душевного к вам расположения передаю вам этот чемодан с процентными деньгами. Разумеется, это не вся сумма, что была похищена из банка. Но даже ее станет вполне достаточно, чтобы, не пряча взгляда, смотреть в лицо императора во время предстоящего доклада. Кстати, я должен был отчитаться перед Московской сыскной полицией за каждый потраченный рубль в гостинице "Вена", когда играл роль миллионщика. Презабавное было время! Так что можете считать эти деньги в некоторой степени моим отчетом. Остальную сумму я вынужден оставить себе на текущие нужды. Это дело, с ограблением банка, Григорий Леонидович, вероятно, очень вам потрепало нервы, а потому я бы советовал вам съездить отдохнуть с вашей старинной приятельницей в Баден-Баден. Кажется, ее зовут баронесса фон Катрин Розен. А на том кланяюсь, ваш Савелий Родионов».