Венец карьеры пахана - Евгений Сухов

— Теперь я понимаю. Они просто выкрали у тебя эти фотографии! Но ведь ты говорил мне тогда, что уничтожил их!

— Извини меня, я не сумел, — честно признался Никита. — На них ты была очень хороша. А потом эти фотографии — единственное, что осталось после тебя.

— Наверное, ты с удовольствием показывал их друзьям?

— Вот этого не было! — возмущенно ответил Зиновьев. — И что же они тебе сказали?

— Они сказали, что если я не установлю с тобой контакт, то эти фотографии они покажут моему мужу, — закрыв лицо руками, она всхлипнула. — Они обязательно сделают это! Что я говорю?! Мне ведь нужно молчать!

— Не бойся, это останется между нами. И какую же причину для отъезда ты назвала мужу?

— Я сказала, что у меня заболела мама, ее обязательно нужно навестить.

— Что им нужно от меня?

— Они считают, что ты знаешь, где находятся алмазы!

А вот это новость. Неловко улыбнувшись, Никита поинтересовался:

— Какие еще алмазы?

Голос подвел его, дрогнул на самом последнем слове, да и вопрос прозвучал неубедительно, с некоторым вызовом.

— Алмазами твой дед расплатился за свою квартиру. Подозревают, что теперь они у тебя. Во время войны пропала большая партия алмазов, а твой дед каким-то образом имел к ним отношение.

— Откуда тебе это известно?

— Так сказал тот мужчина, что был у меня перед тобой.

— Веселенькая история. А от меня-то тебе что надо?

— Ведь ты же знаешь, где алмазы?

Руки девушки плавно опустились ему на плечи. Прикосновение прохладных ладоней было приятно, но для ласок выбран не самый подходящий момент. Никита осторожно убрал ее руки со своих плеч.

— Я не знаю, о чем ты говоришь. Я понятия не имею ни о каких алмазах! Ну и денек у меня сегодня!

Глаза Вероники вспыхнули каким-то странным азартом. Прежде подобного он за ней не замечал.

— Брось притворяться, я по твоему лицу вижу, что это не так. Давай не будем никому об этом говорить, оставим все так, как оно есть.

— Да отстань ты от меня! — отмахнулся Никита.

— Не отстану, признайся!

Вероника не желала сдаваться. Она была из тех женщин, которые привыкли добиваться своего любым способом. В какой-то момент Никита даже испытал нечто похожее на сомнение, но уже в следующую секунду зло бросил:

— Я не знаю, о чем ты говоришь! Я пошел! — он распахнул дверь, с тоской осознав, что остаток ночи ему придется провести где-нибудь под открытым небом.

А завтра к Бармалею! Уж он-то обязательно даст толковый совет.

Никита вышел на улицу. В кармане завибрировал мобильный. На экране высветился номер Арсена. Несколько секунд Никита колебался, а потом включил связь.

— Да!

— Ты подготовил вторую партию?

— Подготовил.

— Что-нибудь случилось?

— С чего ты взял?

— Мне показалось, что у тебя голос какой-то напряженный.

— Нет, все в порядке. Просто у меня день был очень тяжелый.

— Так, значит, на прежнем месте?

Никита отчетливо услышал вздох облегчения.

— Да, на прежнем месте, — бодро отозвался Зиновьев и выключил телефон.

Советы деда совсем вылетели у него из головы.

Резиденция Фартового находилась за городом, в небольшом каменном доме. На первый взгляд не самое подходящее место для такого человека. С его-то возможностями можно было найти район и поприличнее, и поблагоустроеннее, чего греха таить, и поприятнее! Например, на берегу реки. А он вдруг предпочел окраину, которая пользовалась дурной репутацией. Сюда приличные люди заглядывали редко, разве что в силу большой необходимости.

Его дом стоял отдельно от основных трасс, к нему вела узкая дорога, усыпанная щебнем. Но только на первый взгляд казалось, что решение Фартового обустроиться здесь выглядело недальновидным, в действительности же законник всегда продумывал каждый свой шаг, а к такому делу, как собственное жилище, относился с особой заинтересованностью. В первую очередь жилье должно отвечать требованиям безопасности, — в такую глушь случайные люди не приходят, и чужой должен быть виден за версту.

В полукилометре от дома Фартового стояли две сторожки, в них круглосуточно несла вахту пристяжь Георгия Георгиевича, сообщая ему о всяких подозрительных перемещениях в округе. Так что у старого вора был полный резон обустроиться именно здесь.

Раз в месяц к его дому подъезжала черная «Волга», за рулем которой сидел крепкий мужчина лет шестидесяти с густой седой шевелюрой. И в пристяжи Фартового ему тут же подобрали соответствующее погоняло — Сивый! О его приезде охрану извещали загодя, а потому машину Сивого не тормозили, и она беспрепятственно подъезжала к дому.

О приятеле Фартового было известно немного, — отставной военный. Поговаривали, что в настоящее время он является консультантом в какой-то коммерческой конторе. Во всяком случае, он производил впечатление весьма влиятельного человека, по тому, как посматривал на окружающих, чувствовалось, что в прежние годы в его руках была сосредоточена немалая власть.

Среди окружения Фартового ходил упорный слушок, что прежде этот мужчина знался со спецслужбами. Будто бы кто-то однажды видел его на выезде из города, когда проходила плановая проверка документов, и тот, не вылезая из машины, сверкнул какой-то авторитетной ксивой, предварительно отчитав остановившего его капитана. Тому ничего не оставалось делать, как только приложить руку к козырьку и молча выслушать нарекания.

Но времена изменились, теперь союз между вором и человеком из силового ведомства никому уже не казался странным, идущим против всех понятий. А ведь лет двадцать назад за подобную дружбу можно было поплатиться не только короной, но и жизнью. У приближенных Батяни не хватало духу усомниться в его действиях, а потому машину гостя всегда провожали с большим почтением.

Обычно Сивый подъезжал в конце недели, ближе к вечеру, уезжал незаметно, когда стрелки часов переваливали далеко за полночь. И всякий раз Фартовый провожал его до порога и не уходил до тех самых пор, пока машина гостя не скрывалась за деревьями. Подобной чести не удостаивался ни один из его визитеров.

В этот раз встреча должна была состояться почему-то в понедельник. День сам по себе не очень-то и веселый, а кроме того, обычно именно по понедельникам Фартовый выбирался в город, чтобы лично убедиться в том, что отлаженный механизм сбора дани с коммерсантов работает без перебоя. В его появлении на точках присутствовал определенный воспитательный момент. Стоило только несговорчивому торгашу увидеть Батяню, как все недоразумения между ним и быками улаживались сами собой. Так что Фартовый являлся важной регулирующей единицей.