Деревенская сюита - Анна Зубавина

Баба Люба с любопытством косилась по углам и вытягивала шею, стараясь заглянуть в группу. Дима тихо разговаривал с воспитательницей, подобострастно внимавшей каждому его слову.

Катя протяжно вздохнула и быстро раздела Сонечку. Объяснила ей, как пользоваться шкафчиком и показала, где запасные вещи, если что. Потом сурово сдвинула брови и выразительно кивнула на дверь бабе Любе. После бесцеремонно потянула за рукав куртки Диму.

Наконец «делегация» упаковалась в автомобиль и благополучно отбыла в сторону Лесного тупика.

— А кто Соню утром в детсад водить станет? — не удержалась от вопроса баба Люба. — Тебе, Катерина, к шести на работу. А детсад с семи открывается. Я на вывеске прочитала!

В салоне повисло неловкое молчание.

Старая женщина со вздохом продолжила:

— Отвели дитятко на мучение! А у меня вся душенька кровит…

— Соне нужно общение со сверстниками, — жестко прервал стенания Дима. — Кроме того, в детсадах работают по определенным методикам раннего развития. Девочке это пойдет только на пользу, — и уже мягче добавил: — У нас в Порецком хороший детский сад, это я тебе как педиатр говорю!

Баба Люба, не ожидавшая отпора, притихла. Но ненадолго.

— Можно, я утром Сонечку в садик провожать буду, а? — голос старой женщины приободрился. Она с робкой надеждой подняла выцветшие глаза на Диму. — В ногах сила пока есть, да и с головой у меня вроде все в порядке.

Катя не произнесла ни слова. Ее мнения никто не спрашивал. Было обидно, но в глубине души она признавала, что баба Люба задела за больное место.

Отводить Сонечку утром в детсад Катя никак не могла из-за своего графика работы. Но могла забирать дочку оттуда пораньше. Катя с Димой договорились между собой, что он будет завозить Сонечку утром по дороге на работу.

И нате вам, от бабы Любы поступило предложение, от которого трудно отказаться!

— Хорошо, Любовь Павловна, давай попробуем, – сказал Дима. – День — я, день — ты. А там посмотрим! Согласна?

Баба Люба с укоризной покачала головой.

— Что же, раз каждый день не доверяете, — обидчиво пробормотала она, — согласна через день.

— Значит, договорились, — Дима облегченно вздохнул.

Мнение Кати так никто и не удосужился спросить.

— А твои родные, Катерина, приедут на свадьбу? — резко сменила тему разговора старая женщина. — Что-то ты ничего не говоришь про них!

Катя неопределенно пожала плечами и опустила глаза. Она почувствовала, что краснеет.

Баба Люба кинула на нее недовольный взгляд, но расспросы прекратила.

* * *

— Катюш, объясни, в чем дело? — в глазах Димы колыхалась обида. — Почему ты до сих пор не пригласила близких на торжество? — и прямо спросил: — Ты что, стесняешься моей внешности?

Его лицо застыло в ожидании ответа.

Они сидели в кухне и жарили на обед картошку. Вот захотелось Диме жареной картошки и все тут!

Катя со скорбно сжатыми губами перемешала в сковороде аппетитно скворчащие ломтики картофеля, закрыла сковороду крышкой и убавила огонь. Потом медленно вернулась за стол.

— Причем здесь это? Ты же знаешь, что твоя внешность для меня лучше всех! — она подняла на него полные слез глаза и пояснила убитым голосом: — Я должна помириться с отчимом! Мне стыдно. Я относилась к нему несправедливо, иногда даже по-хамски. А если он откажется ехать с мамой к нам сюда, на торжество? Я этого не переживу!

Катя зарыдала, уткнувшись в ладони.

— Ты дурочка! — с явным облегчением выдохнул Дима и крепко прижал ее к себе.

Он с трудом оторвал ее ладони от залитого слезами лица и стал целовать. Поцелуи становились все жарче.

Катя покосилась на незапертую входную дверь.

— Сейчас закрою, — поймал он ее взгляд.

— Нет! — резко остудила его пыл Катя и отстранилась. — Ни до чего мне, пока с отчимом не помирюсь!

Она заплакала с новой силой.

— Бери в руки смартфон и звони прямо сейчас, — приказал Дима. — Чего тянуть-то! По-любому отчим должен ответить, хотя бы из любопытства. Не трусь, я с тобой! Все нормально будет, вот увидишь!

Катя дрожащей рукой сделала вызов. Ей казалось, что сердце своими ударами пробьет грудную клетку.

Вскоре из динамика раздался озабоченный, суховатый, когда-то ненавидимый ею, голос отчима.

— Анатолий, не бросайте трубку, выслушайте меня. Это я, Катя! — она захлебывалась потоком слов. — Простите меня за мое поведение. Мне очень стыдно! Я поступила глупо, когда сбежала в деревню и не сказала вам ни слова, не дала попрощаться с Сонечкой. А вы ведь любите ее! — Катя помолчала, переводя дыхание, и продолжила: — Вы всегда были добры ко мне, правда! Я осознала это совсем недавно. Мне без вас здесь, в деревне, было несладко, очень несладко!

В трубке закашлялись.

— Я что звоню-то, — спохватилась Катя. — Анатолий, я выхожу замуж и приглашаю вас на свадьбу! То есть мы с Димой приглашаем! — поправилась она. — Приезжайте с мамой и с близнецами. Я ей пока не сказала! Думала, сначала вам первому скажу! Через две недели, в пятницу, у нас регистрация, но мы будем вас всех ждать в четверг, накануне. Приедете?

Катя затаила дыхание. Кровь набатом гудела в ушах. Ответа она ждала так долго, что от отчаяния потемнело в глазах.

— Ладно, приедем, — сухо ответил отчим. Смартфон запищал звуками отбоя.

— Картошка горит! — вывел из ступора Катю панический возглас Димы.

***

Катя устало смотрела на экран ноутбука. Перед глазами рябило.

Четыре предыдущих дня пролетели в горячечном тумане работы, как один миг. Из районного ветуправления приехали два ветврача провести вакцинацию стада и сделать массовый забор крови у животных на анализ. Иван Петрович с Катей усердно им помогали. Дело-то общее и очень ответственное!

Теперь Катя закопалась в ворохе бумаг, забивая с них данные осмотра животных в компьютерную базу.

Она посмотрела в нижний правый угол экрана ноутбука — без пяти минут полдень — и поднялась из-за стола. «Пойду, пройдусь до столовой, попрошу у поваров несколько пирожков для себя и Ивана Петровича, — пришла ей в голову мысль. — Он вернется из стада — чаю с ним попьем. Пирожки кстати придутся, а то проголодался, наверное, на свежем воздухе!»

Катя вышла из перемычки и зябко поежилась. Дул резкий порывистый ветер, иногда с неба сыпала мелкая морось, но затяжных дождей пока не ожидалось.

«Успеть бы до ненастья стадо из летнего лагеря на ферму перевести, вторая половина октября идет! И так задержались», — озабоченно размышляла Катя, быстро шагая по дорожке к столовой.

Максима она после их последнего прощального разговора не встречала ни разу. На планерку он не ходил, на территории хозяйства на глаза Кате не показывался. Хотя его камуфляжный внедорожник постоянно находился под крытым навесом возле конторы.