Шепот крови - Мирослава Драгович

туда, где тлели сотни других. А Артур лежал в окружении лучников, и его кровь струилась за ворот, заливала камни и землю, которые ему никогда не достанутся.

— Нет, нет, нет, нет… — как одержимый шептал Морган, бросившись к принцу, зажимая его рану руками. Кровь пульсировала, стекала между пальцев и была горячей, как расплавленное серебро.

— Он мертв, — не своим голосом проговорил Пратт. Он увидел все, но не побоялся положить руку на плечо Моргана.

— Я все исправлю! — прокричал тот, в ярости вывернувшись из цепких пальцев.

— Вперед! Я сказал вперед, трусливые псы! — неожиданно рявкнул на лучников воин, и его голос стегнул Моргана как хлыст.

Стоя на коленях в крови друга, он силился одолеть охвативший его ужас. Ледяными лапами тот сжал ему сердце, но Морган боролся, не желая отдавать ему и разум. Он готов был впасть с отчаяние от дикой пляски войны, но больше всего — от того, во что он превращался, почуяв ее.

— Если ты боишься, значит ты еще мертв, — Морган пробубнил себе под нос слова, что так любил повторять Кейрон, а до него — его отец, и все его предки.

Он закрыл глаза Артура, оставив на его лице следы потемневшей крови и земли, а Янош Пратт нависал над ним скалой.

— Доставай меч, и дерись так, словно знаешь, что война не терпит праведных и милосердных, — он снова бесцеремонно сжал плечо Моргана, но на этот раз заставил его встать. — Бери меч, иначе умрешь.

Они вновь вернулись на вершину, откуда были видны стены города, где то и дело вспыхивали яркие проблески огня. На поле битвы, раскинувшемся перед ними, его больше не было. Они шли быстро, и их сапоги то и дело путались в траве, восходящей до колен. Морган наконец достал из ножен на спине меч — он подумал, что Артур хотел бы увидеть бегущих южан вместо беспросветной скорби. Он был должен ему, ведь не с ним разделил предназначенную и ему смерть от стрелы.

Воина, что бросился на него первым, он оторвал от земли и бездумно вспорол его мечом в опустошении, в беспросветной темноте. Он продвигался вперед шаг за шагом, отбивая, рассекая, пронзая, рубя. Лезвие врезалось в плоть врагов мягко, но дыхание с каждым разом становилось все тяжелее и резче.

— Сдохни! — выдохнул он, очередной раз обрушив меч.

Руалиец с перекошенным от страха лицом нашел в себе силы увернуться от удара, но тут же напоролся грудью на топорик Пратта — тому пришлось упереться сапогом в его спину, чтобы выдернуть лезвие. Они так и шли бок о бок, прикрывая друг друга, вырывая из-под ударов союзников. Воздух вокруг искажался и резал глаза — прилесок, где засела сотня, теперь погибал также стремительно, как десятки людей возле него и сотни под стенами Ангеррана. Двое магов, что ввинчивались в гущу боя как пробка в бутылку, умело сеяли панику, пускай порой оба не видели куда шли.

— Смотри! — завопил Пратт Моргану, подсекая его противника под коленями.

Тот закричал, рухнул на землю и получил топориком в грудь, но Морган не наблюдал за довершением расправы. Он глядел сквозь дым туда, куда указал Янош. За плотной стеной убивающих друг друга воинов высилась хоругвь Пятого полка. Теперь ее было сложно распознать — когда-то светлое полотнище, украшенное медведицей, теперь побурело от крови. Оно было захвачено руалийцами отчаянно бьющимися, чтобы сохранить его. Северяне силились пробиться сквозь стену длинных щитов. Потеря хоругви, пережившей немало боев, для них была величайшим позором.

— Захватим ее и все закончится, — голос Моргана стих до шепота, и Янош едва ли смог бы расслышать его, но махнул головой и перешагнул еще живого южанина, но из рта которого уже бежала розовая пена.

— Мы несем смерть! — он громогласно пророкотал боевой клич северян, кинувшись к ним на подмогу.

— Несем смерть! — побитые, израненные, умирающие ангерранцы незамедлительно вторили ему.

Воины из стены щитов разлетелись в разные стороны легко, как деревянные солдатики беспечной детворы. Пратт пробил брешь, через миг появилась еще одна. Морган сносил их с ног, проминая, сокрушая, разнося оборону южан. Он вырывал из себя всполохи магии до тех пор, пока они могли причинить вред лишь врагу. Пошатнувшись вперед, он с трудом устоял на ногах. Шаря глазами вокруг, он понял, что остался один. Его сковывала усталость, но впереди через пелену дыма все еще виднелась побагровевшая хоргувь. Он стоял в оцепенении, все еще крепко сжимая меч, в то время как по его губам и подбородку струилась кровь. Пределы собственной магии оставались для него неведомы, но в этом бою он ощутил их. Теперь она могла убить его также верно, как и клинок врага. Громоздкий меч в его руке остался единственным оружием.

На нетвердых ногах Морган приблизился к вороху яростных окровавленных теней, где было непросто отличить своих от чужих. Он занес меч, как только одна из них бросилась на него. Рыжебородый воин нацелился сбить его с ног, толкнув увесистым щитом, но стрела вонзилась в его раззявленный криком рот и, пройдя насквозь, вышла из затылка. Морган увернулся он его падающего тела, и тут же пнул в живот упавшего руками в грязь молодого северянина — тот откатился в сторону как раз вовремя, чтобы Моргану удалось отбить клинок, готовый разрубить его пополам. Перехватив удар, он заставил руалийца развернуться и ударил его сапогом в бок. Он упал, а спасенный Морганом северянин воткнул лезвие ножа в его грудь.

— Помоги мне, — Морган прокричал ему в лицо, не рассчитывая, что тот действительно пойдет за ним, но он ошибался.

Северянин намотал на руку ремни выпавшего щита и бросился следом.

Вскоре он был уже не один. Прорезая ряды южан, они шли все увереннее, прикрывая спины друг друга, и Морган уже не разбирал, сколько ангерранцев шли рядом с ним.

— Стрелы! — закричал кто-то из них, запрокидывая щит над головой.

Морган, не раздумывая, раскинул руками. Он сдержал и отбросил град стрел, обрушившийся на них. Сделав это, он ощутил, как по лицу вновь заструилась кровь, и мир вокруг поплыл и стал блеклым.

Хоругвь впереди накренилась и повалилась на землю.

— Я все исправлю, — зашипел Морган, крепко сжимая зубы.

— За короля! За Ангерран! — заорал кто-то прямо над его ухом.

Ноги вязли в месиве травы, грязи и крови, а меч в руках с каждым шагом становился все тяжелее. Тьма, овладевшая Морганом, медленно отступала, отчего он задыхался в беззвучном крике, продолжая рубить и колоть, выхватывать, толкать и крушить. Он убивал, но боевая ярость ослабила хватку.