Где дом твой, киллер? - Александр Койфман

— Но Генри тоже необычное для Германии имя. Скорее вы были бы там названы Генрих.

— Все просто. Мой отец — поляк, почему-то ему нравилось это имя. То ли это имя писателя, то ли любимого литературного героя. Не знаю, не задумывался.

— А почему не спросили отца?

— Папаша смылся, когда мне исполнилось шесть месяцев. Я его никогда не видел.

— Теперь вы меня извините. Можно, я буду называть вас Генри?

— Да, пожалуйста. Назовите хоть горшком.

Оксана рассмеялась:

— Это же русское выражение! Откуда вы его знаете?

— Не помню, наверное, слышал или читал. Для этого разговора вы и предложили попить кофе?

— Частично, да. Но я хотела также просто посидеть рядом, без присутствия кого-либо.

— Даже присутствия подруги?

— Не ищите второй смысл в моих словах, Генри. Вот, назвала так. Немного непривычно самой слышать. Давайте заканчивать «кофепитие». Нам пора на поезд.

19:30. Зальцбург. Салон в доме Елены.

Елена встала навстречу входящим Генри и Оксане:

— Рада приветствовать друга моей Оксаны.

— Я же тебе говорила: Генри — просто мой приятель.

— Да, конечно, конечно. Извините, Генри. Мы всегда немного подшучиваем друг над другом. Кстати, Оксана, кажется, ты называла другое имя — Пьер?

— Мы тоже иногда с Генри шутим.

— Ах, прости. Понятно. Генри, надеюсь, вы пробудете у нас до конца Рождества? Знаете, двум женщинам очень скучно оставаться одним на такой праздник.

Генри не успел ответить. Оксана перевела разговор:

— Я надеюсь утащить Генри еще и на Новый год в Петербург, к маме.

— Берегитесь, Генри. Обычно к маме везут жениха. Вас не пугает такая перспектива?

— Как-то не привык бояться чего-либо. Да у Оксаны, по-моему, и нет таких дальних замыслов.

— Хватит, Елена, смущать Генри. Боюсь, что он может принять твои шутки всерьез. И убежит, оставив нас одних на праздники. Лучше скажи, чем собираешься нас кормить на ужин. Генри не ел ничего существенного уже много часов. На таких коротких рейсах не кормят.

— Ничем не собираюсь кормить. Ты же знаешь, я — повар весьма посредственный. Заказала места в кафе. Через полчасика поедем. А пока покажи, пожалуйста, Генри его комнату. Третья спальня наверху свободна.

— Нет, Генри разместится в гостевой, на первом этаже. Ему это будет удобнее.

Елена пожала плечами:

— Ну, если ты так считаешь…

20:30. Кафе на Пеликанштрассе.

Все трое сидят у окна. Генри по привычке посмотрел на выход, в окно и на дверь, ведущую на кухню:

— Довольно уютно и тихо.

Елена, негромко:

— Да, мы сюда иногда ходили с Михаилом, отцом Оксаны. А раньше с Отто — моим мужем. Но это было совсем давно.

Генри промолчал, не стал спрашивать о муже.

Подошел официант, раздал карты блюд. Все трое погрузились в их изучение. Официант ждет. Наконец, заказы сделаны.

Оксана обратилась к Елене:

— Как спланируем завтрашний день?

— Приготовить завтрак у меня умения хватит. После завтрака поедем покупать елку. Наряжать ее будем после обеда. Обедать пойдем в кафе недалеко от дома. Вечером после кафе мне не хотелось бы куда-то идти. Посидим дома, посмотрим пару фильмов. Вот и все. Генри, вам не будет слишком скучно от такой программы?

— Нет, я с удовольствием посижу вечером в компании с такими интересными женщинами. У себя в Чехии я слишком часто сижу дома один. А когда выезжаешь на переговоры, обстановка достаточно нервная, да и встречаешься в основном с мужчинами. Боюсь только, что, наоборот, вам будет скучно со мной.

— Не верь, Елена, он прибедняется. Ведь почти все время в поездках — мне Анна говорила, что он объездил всю Европу. Наверняка, есть что нам рассказать.

— Хорошо, но мы оставим рассказы Генри на двадцать четвертое. Пусть он нам за праздничным столом расскажет о своих самых интересных поездках.

Генри не успел возразить, так как на удивление быстро официант принес почти все заказанное.

21:20. В машине Елены.

Машина едет по Фогельвайдерштрасе. Елена пытается рассказать, о знаменитом миннезингере Фогельвайде, но не успевает.

Машина уже вышла ко дворцу «Мирабель», затем мимо дома Моцарта на набережную. Все ближе сияют на другом берегу реки огни крепости Хоэнзальцбург. Машина проезжает мост Штатбрюкке через Зальцах и останавливается на смотровой площадке у реки.

Елена объясняет:

— К крепости мы не подъедем. В крепость ведет фуникулер. Но погуляем по Старому городу. Там есть на что посмотреть. Да просто вдохнуть дух старинных переулков. А на нашу крепость, которой уже более девятисот лет, лучше смотреть немного издали.

Все трое идут по Старому городу, мелькают улицы и переулки: Гетрайдегассе, Юденгассе, Бродгассе, Гольд-гассе. Переулки — как ущелья между тесно застроенными, без единого просвета, домами. И внезапный выход на широкую площадь Резидентплатц. Прямо перед глазами — Зальцбургский кафедральный собор.

Елена довольна произведенным эффектом:

— Собор был в первый раз построен в восьмом веке. Неоднократно горел, перестраивался. Один раз, в конце двенадцатого века, его сожгли вместе со всем городом по приказу Фридриха Барбароссы. Чем-то архиепископ не угодил императору. Но все равно вид внушительный. Кстати, в нем был крещен Моцарт. Здесь почти везде что-нибудь связано с Моцартом: то дом, где он родился, — это где-то рядом; то дом, где он жил, — мы проезжали мимо; то места, где он выступал. А теперь выйдем на Капительплатц, посмотрим на крепость.

На Капительплатц отступили почти под стены собора. Отсюда, как будто висящая над крышами невысоких домов, сияет совсем рядом ярко освещенная крепость.

Хоензальцбург со своими бастионами, высокими стенами, кажущимися из-за заросших лесом склонов солидного холма совершенно неприступными, выглядит величественно. Особенно, если не знать, что крепость только раз успешно отразила осаду восставших крестьян, а во второй раз сдалась войскам Наполеона без единого выстрела.

Елена предложила вернуться:

— Все, на сегодня достаточно. Пойдемте к машине.

Провела машину мимо дома, где первое время жил Михаил, не забыв упомянуть об этом, и через пару минут доставила всех домой.

23:00. Зальцбург. Салон в доме Елены.

Елена, обращаясь к Генри:

— Вы, наверное, устали, день был напряженным.

— Да, и я хотел бы посмотреть почту.