Дикая любовь - М. Джеймс

Если тебе станет легче от этих страданий, а я надеюсь, что так и будет, я скажу тебе об этом столько раз, сколько ты захочешь услышать. Но я не могу быть для тебя чем-то большим, чем это.

Он отталкивается от стойки, все еще опираясь на раненую ногу, и смотрит на меня.

— Все, что тебе нужно сделать, это сказать мне, что облегчит тебе жизнь, и я сделаю это. Если ты хочешь, чтобы я перестал пытаться сделать тебя счастливой, если ты хочешь, чтобы мы просто жили в орбите друг друга, я так и сделаю. Если ты хочешь, чтобы я жил отдельно от тебя, в другом доме, в другом штате или как ты захочешь, я сделаю это. Я сделаю все, чтобы загладить свою вину перед тобой, Елена. Но я не могу дать тебе то, о чем ты просишь.

— Я не знаю, что сказать, — тихо говорю я, и это правда. Не знаю, потому что ни одна из тех вещей, которые он предлагает, не сделает это легче. Я не хочу, чтобы он уходил. Я не хочу, чтобы он перестал делать все те маленькие вещи что он сделал для меня за несколько недель, прошедших с момента нашего переезда. Я не хочу жить в этом доме и мечтать, чтобы он был здесь. Я не хочу тосковать по нему каждый день до конца своих дней.

Но я также не хочу тосковать по человеку, который стоит рядом со мной.

Это не имеет решения. И поэтому я не представляю, что я могу сказать, чтобы подсказать ему, что делать.

— Я иду спать. — Левин устало смотрит на меня. — Буду наверху. Если я тебе понадоблюсь…

— Пожалуйста, останься со мной внизу. — Я резко поднимаю на него глаза, испытывая чувство паники при мысли о том, что он отправится спать в другую комнату. Это похоже на переломный момент, как будто то, что мы будем спать в разных спальнях, станет еще одной стеной между мной и любым шансом на будущее, которого я хочу с ним.

— Я не хочу оставаться одна. Пожалуйста…

Ненавижу умолять его. Ненавижу чувство, что я умоляю его остаться. Но я чувствую, как все, на что я надеялась, ускользает из моих рук, и боль от того, что он рядом со мной, когда он не прикасается ко мне и не обнимает меня, как-то лучше, чем сделать следующий шаг к разлуке.

Левин выглядит так, будто раздумывает над тем, чтобы отказать мне. Если он это сделает, у меня возникнет ужасное чувство, что мы не вернемся после этого. Даже в Рио, даже когда он настаивал, что из того, что у нас было, ничего не выйдет, мы все равно почти все время делили постель.

Но наконец он выдыхает и кивает.

— Хорошо, — говорит он. — Я останусь здесь, чтобы быть уверенным, что буду рядом, если что-то еще случится.

Если это и есть, то оправдание, которое ему нужно, я не говорю его вслух. Я просто дарю ему маленькую, водянистую улыбку. А потом встаю и прохожу мимо него в спальню.

22

ЕЛЕНА

На второй прием к врачу Левин опаздывает. Это похоже на еще один симптом того, что все идет не так. Все становятся хуже. С того утра, как мы отправились в отделение неотложной помощи, ничего не изменилось. Поскольку я на постельном режиме, о свиданиях не могло быть и речи. Свидания в музее, кино, ужины, все это прекратилось. И у Левина было прекрасное оправдание, типа я не должна напрягаться и вообще выходить из дома, если только мне это не было совершенно необходимо. Цветы по-прежнему появлялись в спальне, и Левин следил за тем, чтобы у меня была вся еда, мне не нужно было ничего добывать самой, но мне не хватало чего-то, что было раньше.

Раньше я чувствовала, что он старается сделать меня счастливой. Он тратил время, пытаясь придумать, что можно сделать, чтобы я улыбнулась или рассмеялась. Во всем этом была искренность, которая была особенно приятна от такого человека, как он. Теперь же он стал каким-то отстраненным. Я чувствую дистанцию между ним и тем, что он делает, как будто он действует на автопилоте. Это заставляет меня чувствовать себя ненужной, и у меня возникает небольшая обида, с которой приходится бороться.

Это похоже на еще один гвоздь в крышку гроба. Я сижу в приемной одна, чувствуя себя идиоткой из-за того, что попросила Изабеллу не приходить, потому что хотела разделить это с Левином, только между нами двумя, а теперь и его даже нет.

Когда он появляется, то я уже в середине приема. Доктор поднимает бровь, но ничего не говорит, дожидаясь, пока он извиняюще целует меня в щеку, впервые с тех пор, как мы поссорились в ванной, а затем повторит ему, о чем мы только что говорили.

— Я сказала Елене, что с ребенком, кажется, нет никаких проблем, которые я могла бы заметить. Ей разрешена любая нормальная деятельность, и, хотя я бы рекомендовала соблюдать осторожность, я не вижу причин не возобновлять те же виды деятельности, которыми вы занимались до инцидента, просто не напрягайтесь сверх меры… не экспериментируйте, например. — Она ободряюще улыбается нам обоим. — Я знаю, что это было страшно, но я не вижу причин для беспокойства. Вы оба можете быть спокойны.

Я ничего не говорю ему, пока мы не выписываемся и не возвращаемся в машину. Я сижу на пассажирском сиденье рядом с ним, пока он везет нас обратно к дому, и пытаюсь найти способ быть рациональной посреди эмоций, бурлящих внутри меня.

Я решаю начать с самого простого вопроса.

— Где ты был? — Тихо спрашиваю я, сидя сцепив руки на коленях. — Ты забыл?

Левин молча качает головой. Я вижу это краем глаза, но ничего не говорю. Пусть сам решает, как ему с этим быть.

— У меня была встреча с Королями, — наконец говорит он. — Вот почему меня не было сегодня утром, до того, как ты встала. Она затянулась. Мне очень жаль, Елена. Я сказал Коннору и Лиаму, что у тебя назначена встреча, но они сказали, что это может подождать. Что часть жизни в браке, это самостоятельное решение некоторых вопросов, которые женам предстоит решать самим, и ты должна знать, что, кстати, это сказал Коннор, а не Лиам, — быстро добавляет он. — Я приехал сюда так быстро, как только смог. Не могу передать, как мне жаль. Я хотел быть рядом, особенно после…