В поисках Черного Камня - Ирина Медведева

– Сущую безделицу, – ответил Убийца Джексон. – Я об этом уже говорил. Мне нужно похитить одну вещь в резиденции Черного Дракона. Эту вещь так тщательно охраняют, что возможность ее украсть может представиться только в определенный момент, точнее, через двенадцать дней около полуночи. Чтобы мой агент смог ее вынести, нужно отвлечь внимание Черного Дракона, его людей и охраны. Для этого тебе придется организовать нападение на резиденцию, создавая как можно больше шума.

Пеонг не ожидал, что сможет отделаться так легко.

– Нет проблем, – заявил он. – Я устрою такой шум, что эти подонки забудут обо всем на свете. Будет им третья мировая война в миниатюре. А что за вещь ты хочешь украсть? Может быть, я еще чем-нибудь смогу тебе помочь?

– Спасибо за предложение, но большего я тебе сообщить не могу, – сказал Убийца Джексон. – От тебя требуется только организовать нападение, остальное – моя забота.

Леша решил не настаивать.

– Дело твое, – с притворным безразличием произнес он.

Пытливую душу Леши Соколова терзало жгучее любопытство. Он пытался представить себе ценность вещи, которую хотел украсть человек, сообщивший ему компьютерные коды доступа к банковским счетам Черного Дракона. Фактически, незнакомец дарил ему десятки миллионов долларов, а это означало, что то, что ему было нужно, стоило намного дороже. Вряд ли это были драгоценные камни, так как камни обычно похищают, чтобы продать, а денег новый русский друг мог получить более чем достаточно, перекачав их со счетов организации. По той же причине это не могло быть золото или наркотики.

Танцующая Смерть размышлял уже четыре часа, но единственным результатом напряженной умственной деятельности оказалась сильная головная боль. Пеонг решил отдохнуть и расслабиться. Следующие два часа он потягивал сухой мартини и уже гораздо менее напряженно боролся с затихающими укорами совести, совершенно беспочвенно утверждавшей, что нехорошо отнимать неизвестное сокровище у человека, оказавшего ему такие неоценимые услуги в борьбе с конкурентами.

«В конце концов, украсть у вора – все равно, что совершить благое дело, – мысленно успокаивал себя Леша. – Иначе я до конца своих дней буду мучиться от любопытства, а себя надо беречь. Любое неудовлетворенное желание влечет за собой психическую травму. Так можно и здоровье испортить, а этого я допустить не могу.»

Совесть умолкла. Танцующая Смерть, примирившийся с собой и почти счастливый, велел секретарше срочно созвать на совещание всех его ближайших помощников.

– Я был уверен, что Леша захочет обмануть меня, – сказал Убийца Джексон, выслушав очередной отчет Чанга. – Ах он, сукин сын. Недаром говорят, что русская мафия – самая паскудная в мире. Никакого уважения к собственным соотечественникам, никакого понятия о чести и верности слову!

– Да не кипятись ты, – успокоил его Вивекасвати. – Ты сейчас заговорил, как потомственный сицилиец. Честь и верность слову воспитываются вековыми традициями народа. А какие традиции мог усвоить Леша на кухнях коммунальных квартир и на комсомольских собраниях, где каждый лицемерно заверял, что коммунизм – это хорошо, а капитализм – плохо? Не его вина, что он вырос таким. Кстати, полное отсутствие традиций и здравого смысла и делают русскую мафию самой крутой и беспощадной в мире. После прелестей социализма им уже ничего не страшно. На твоем месте я бы испытывал чувство национальной гордости.

– И это говорит буддист и сторонник ненасилия! – возмутился Убийца Джексон. – Меньше всего я ожидал, что ты начнешь петь дифирамбы русской мафии.

– Я не пою дифирамбы, а всего лишь констатирую факт, – возразила бандикота. – Просто я пытаюсь во всем искать хорошие моменты.

– Вот и я почему—то, несмотря ни на что, не питаю к Леше особой антипатии, – заметил Вин-Чун. – Думаю, что все дело в патриотизме. Конечно, мне не нравится мафия, гангстеры, убийцы и бандиты, но Леша мне все-таки более симпатичен, чем Черный Дракон или босс «Pозовой жемчужины». К тому же он не собирается тебя убивать, а просто хочет отнять Чинтамани, и он до сих пор переживает из-за смерти Алены Андрейченко. Чанг рассказывал, что Танцующая Смерть даже сочинил танго под названием «Алена в огороде» и по ночам напевает его со слезами на глазах. Это означает, что в его душе сохранилось что-то хорошее.

– Танго называется «Алена в цветнике», – поправил барсука Чанг. – Между прочим, неплохое танго. Что не говори, а в таланте Пеонгу не откажешь.

Крысиный босс сделал несколько па по дивану, напевая полюбившуюся ему за время прослушивания Лешиного дома мелодию. Вместо партнерши он прижимал к груди крупную вареную креветку нежного розового цвета, изогнувшуюся, как аргентинка в порыве страсти.

– Где ты научился так хорошо танцевать? – поразилась Дэзи, встряхивая ушками в такт четким выверенным движениям Чанга.

– Это долгая и печальная история, – остановившись, вздохнул крысиный босс. – В молодости у меня был роман с очаровательной корабельной крыской из Буэнос—Айреса. Не выдержав специфики азиатской жизни, она вернулась на родину, и все, что мне осталось – это воспоминания и танго.

Опечаленный Чанг задумчиво посмотрел на розовую креветку и резким движением челюстей перекусил ее пополам.

– Впрочем, сейчас не время грустить о прошлом, – встряхнувшись, заявил он. – До полнолуния осталось всего двенадцать дней. Чтобы одновременно уйти и от Черных Драконов, и от Танцующей Смерти, мы должны продумать все до мелочей.

Крысиный босс театральным жестом отбросил в сторону останки креветки и выпрямился. Детективы примолкли и приготовились слушать.

– В первую очередь следует проработать способы отступления, – начал он…

Время действительно поджимало. Убийца Джексон и Прямо-в-Цель крутились, как белки в колесе, выполняя указания Чанга. Им начинало казаться, что крысиный босс всеведущ, как господь бог, и что ему известно все, происходящее даже в самых укромных уголках Сингапура.

Для начала Чанг отправил их на виллу некоего Дэвида Лундсгенсгаузера, бывшего агента Моссада,[19]а ныне лучшего и самого дорогого специалиста по изготовлению фальшивых паспортов. Репутация Дэвида была безупречной. За многие годы работы ни один его клиент не попался на проверке документов.

Убийца Джексон назвал господину Лундсгенсгаузеру фамилию одного очень влиятельного лица, якобы давшего ему рекомендацию, и ключевое слово, подсказанное незаменимым Чангом. В сочетании с внушительной пачкой долларов эта информация произвела на фальсификатора положительное впечатление, и через два дня кинологи превратились в подданных США. Коля Семушкин выбрал себе имя Николас Джексон, а Прямо-в-Цель стал Уильямом Боллом.

При посредничестве продажного вице-консула коста—риканского посольства Убийца Джексон и Прямо-в-Цель на всякий случай оформили себе еще и гражданство Коста-Pики – на те же самые имена. Латинская Америка всегда служила прекрасным убежищем для тех, кто скрывался от мафии. Кроме того, Убийцу Джексона с детства привлекала маленькая мирная страна с климатом вечной весны, расположенная почти на стыке двух Америк.