Полюби дважды - Элизабет Торнтон

Один пропал, остались двое. Эти слова хором повторяли игроки.

Взявшись за руки, Лукас и Белла сделали арку, под которой все должны были пройти. Когда настала очередь Джессики, они опустили руки, пытаясь поймать ее. Она ловко увернулась и, оглянувшись, увидела, что вместо нее они поймали Родни Стоуна. Его куда-то увели, и игра закончилась.

Страх холодной волной окатил Джессику. Она знала, что видела она вовсе не игру. Попавшим в плен игрокам рубили головы. Она громко закричала, чтобы они остановились, и помчалась догонять Родни Стоуна, во он уже переступил порог храма и растворился во мраке внутреннего помещения. Его нигде не было, но Джессика вдруг увидела каменные ступени, которые вели вниз, прямо в недра земли. Она сразу поняла, что попала в свой собственный склеп.

Вскоре за ней пришли — все те, кто был приглашен на ее свадьбу.

— Кто следующий, систра Марта? Кто следующий? — хором кричали они. — Кто следующий?!

Объятая ужасом, Джессика вскочила на ноги.

— Нет! О Боже! Нет! — вскричала она. Она не сознавала, что кричит. — О Боже, нет!

Она видела не собственный сон. Это был сон ее Голоса. И она знала, что он означает: либо Голос уже убил Родни Стоуна, либо собирается это сделать в ближайшее время.

Устремив невидящий взор в пространство за окном, она призвала на помощь всю силу своего разума, чтобы противодействовать замыслам Голоса. Лукас и Белла. Но во всем виновата Элли. Она говорила о них как о супружеской паре, и именно такими они явились ей во сне. Она не могла не думать о Родни Стоуне, остальным же ничего не угрожало. Всех их она видела на свой свадьбе.

Рассуждения казались Джессике вполне логичными, однако не до конца убедили ее в правоте суждений.

Она снова опустилась в кресло у окна и устремила взгляд в туманный полумрак парка. Уже давно она не общалась со своим Голосом, да и не стремилась к общению с ним — удовольствия от этого она не получала. Возможно, это и не был Голос… Возможно, это был просто сон…

— Голос? — прошептала Джессика, открывая перед ним свое сознание. — Голос? Но он не ответил на ее призыв.

Джессика раздвинула муслиновые занавески и выглянула в окно, выходившее на аллею и подъезд у парадного входа в Дандас-хаус. Во дворе стоял экипажей, дожидаясь пассажиров. Мать Лукаса и Элли отправлялись на музыкальный вечер в дом леди Боуз на Манчестер-сквер. В последнюю минуту Джессика отказалась от поездки, сославшись на сильную головную боль. Сегодня вечером ей предстояло свидание, которое она должна была сохранить в тайне.

Она тщательно подобрала подходящий момент. Лукас в тот день отсутствовал — он с друзьями уехал в Твикенхзм на состязания по боксу, — и сказал, что вернется не ранее следующего утра. Джессика была довольна, что мужа не было в Лондоне. Лукас обладал слишком зорким глазом и острым умом. Его вряд ли обмануло бы ее притворство, и он скорее всего остался бы дома, чтобы составить ей компанию. И тогда она, разумеется, не смогла бы явиться на встречу с Перри.

У подъезда царила суматоха. Слуги суетились, миссис Уайльд и Элли уже спускались по парадной лестнице, лакеи заторопились к экипажу, чтобы открыть дверцу и помочь им сесть в карету. Розмари Уайльд подошла к экипажу, рядом с ней шагала Элли в сопровождении своего молоденького слуги, одетого в ливрею особого покроя и цвета; такие ливреи носила вся прислуга лорда Дандаса. Джессика с любопытством наблюдала за слугой Элли — это был Пип, предводитель мальчишек из Хокс-хилла. Он появился здесь после того, как Джессика написала сестре Эльвире, прося у нее совета и помощи.

«Девушке, — отвечала сестра Эльвира, имея в виду Элли, — нужно сосредоточить внимание на ком-то, помимо себя. А новый жизненный опыт будет полезен и Пипу».

Было весьма странно, но Элли и Пип понравились друг другу с первой же встречи. Элли взяла Пипа под свое крыло, и его благополучие стало ее личной заботой.

С тех пор Элли переменилась и уже не была нелюдимым, своенравным и сварливым подростком, но к Джессике по-прежнему относилась с неприязнью. Более того, иногда Элли вела себя с женой Лукаса просто отвратительно.

Джессика как раз размышляла об этом, когда Элли неожиданно обернулась и посмотрела на окна дома. Опустив занавеску и быстро отступив в глубь комнаты, Джессика все же успела заметить широкую улыбку, расплывшуюся на лице Элли, словно той былоизвестно о том, что затевает жена Лукаса.

Но она не могла знать об этом. Джессика и Перри, соблюдая особую осторожность, обсуждали свои планы во время прогулок в Грин-парке, когда никого не было поблизости. Теперь в Джессике отозвалась нечистая совесть.

Когда экипажей, миновав ворота, выехал на площадь Сент-Джеймс, Джессика с облегчением вздохнула, развернулась на каблуках и поспешила в свои покои на другой половине дома. До встречи с Перри оставалось еще несколько часов. Выскользнуть из дома незаметно она могла лишь в темноте и теперь ругала долгие летние вечера, которые, казалось, тянулись бесконечно.

Джессика беспокойно прогуливалась по своей комнате, когда раздался стук в дверь. Испытывая неловкость из-за своего обмана и немного испугавшись при мысли о том, что, быть может, Лукас вернулся раньше, чем ожидалось, она юркнула в постель и натянула одеяло до подбородка. Дрогнувшим от волнения голосом она приказала:

— Войдите!

Дверь открылась, и вошла горничная. Слава Богу, это была всего лишь горничная. Она принесла поднос с ужином для «больной». Джессика поблагодарила девушку, а когда та вышла, быстро села на кровати и посмотрела на часы.

Сколько ей еще томиться в ожидании?

Она перевела взгляд на поднос, который горничная поставила на столик возле кровати. Приятный запах защекотал ноздри. Джессика была уверена, что в таком возбужденном состоянии она не сможет съесть и крошки, но все же подняла серебряную крышку, которая сохраняла блюдо горячим. На этот раз повар буквально превзошел себя. Нарезанная тонкими ломтиками говядина в пряном винном соусе, мелкие кусочки жареного картофеля и цветная капуста в масле, посыпанная миндалем, искусно уложенные на большом фарфоровом блюде, возбуждали аппетит. На десерт подали ее любимый бисквит со взбитыми сливками.

Спазм в желудке напомнил Джессике о том, что она сегодня почти ничего не ела. Она весь день слишком волновалась. Придвинув кресло к столику, она удобно расположилась в нем, взяла вилку и принялась за еду.

В доме леди Боуз на Манчестер-сквер гости неторопливо приступали к ужину. Молодых людей среди них было немного, музыкальным вечерам они предпочитали балы и другие развлечения, и Элли громко сетовала по этому поводу, жалуясь на скуку своей опекунше миссис Уайльд. Они накладывали на тарелки салаты и всякие кушанья, расставленные на столах, которые тянулись вдоль стен огромной гостиной. В этом самом бальном в доме зале леди Боуз устраивала свои приемы.

— У молодых людей довольно странное отношение к серьезной музыке, — говорила миссис Уайльд, заполняя свою тарелку. — Большинство из них, насколько мне известно, подобное времяпрепровождение считают позорным для мужчин, — особенно если где-то неподалеку идут состязания по боксу. Бедная Петти выбрала неудачный день для своего вечера.