Наследник - Денис Старый

Вами устремился в Россию, но обер-гофмаршал Брюммер выпросил у вице-канцлера Воронцова бумагу, чтобы меня развернули в Риге и не пустили далее, в Петербург. Я был вынужден вернуться в Киль [исторический факт]. Теперь Брюммер сбежал, говорят, отправился к Вашему дядюшке – королю Швеции и я тут, пред Вами, - Брокдорф изобразил поклон, чего в нашем общении ранее не наблюдалось.

В моем детстве этот персонаж играл большую роль. Не имея друзей и даже приятелей, я принимал за таковых личностей, похожих на Брокдорфа. Меня могли унижать, как это сделала некогда мать, казалось бы друга Христиана Августа, могли меня и игнорировать, подшучивать. Теперь же я наследник российского престола и вот он, Брокдорф, готовый верой и правдой служить. А готов ли?

- Милостивый государь, сегодня прошу Вас быть моим гостем, вам подготовят покои. Завтра же, если желаете мне служить, последуете в лагерь, где обретаются наши соотечественники из Голштинии и проконтролируете, чтобы у них была крыша над головой и еды предостаточно, кабы не издохнуть от голода. Даю Вам две тысячи рублей на сие. После отправитесь в Москву с таким же поручением, далее в Нижний Новгород. Ваши задачи помочь выявить ремесленников, рекрутировать моряков и солдат, кто вообще имеет понятие о службе и морском деле. Справитесь, будут еще важные поручения, - сказал я и показал рукой следовать за мной.

- Ваше Величество, признаться, я ожидал иной прием, привез отличного рейнского вина… - не смирился со своей участью собутыльник из детства.

- Нет, сударь, теперь я наследник и работы много, особенно после того, как родная Голштиния захвачена датчанами. Впрочем, вы вольны принимать решения, - ответил я и не дожидаясь реакции последовал во дворец.

Брокдорфу ничего не оставалось делать, как последовать за мной и после согласиться поработать. Несмотря на ощущения привязанности к этому человеку я помнил и то, как он наливал мне вина, восьмидесяти летнему мальчику, как смеялся с того, как неловок я становился, и даже тошнил. Однако, я и знал, что Брокдорф был образованным человеком. Кроме того, нахлынули и уже забытые ощущения того меня, которого убили и я вспомнил, что Брокдорф, появившийся при мне значительно позже, чем в этом варианте истории, являлся умным человеком и преданным до конца. Он тогда единственный, кто увидел перспективу екатерининских интриг и всячески ограждал меня от этого, даже способствовал смещению Бестужева, который поставил в своей игре на Екатерину Алексеевну, но Елизавета временно поправилась от смертельной болезни, разрушив планы канцлера. Посмотрим, время покажет, как и работа Брокдорфа.

* ………* ………*

Стокгольм. Швеция

10 сентября 1746 года

Брюммера не отпускала ярость. Вот, казалось бы – такие сильные эмоции не могут существовать в человеке долго, но тут случилось исключение, или патология с диагнозом психического расстройства. Обер-гофмаршал и наместник в герцогстве Голштинии был уверен, что именно Карл Петер Ульрих спровоцировал захват Данией герцогства. Он и продал родину, он и подписал за тридцать серебряников уничтожающий и унижающий достоинство любого дворянина договор.

Брюмммер не осознавал того, что он сам практически продал Голштинию Швеции, и был готов отдать ее прусскому королю Фридриху, если бы Адольф Фредерик – дядя Карла Петера не захотел брать себе ношу в виде герцогства, но только не датчанам. Вот отдать Дании – предательство, отдать Швеции или Пруссии – это правильно, только чтобы громить датчан, чтобы не русским, которых Брюммер патологически ненавидел. Обер-гофмаршал уже несуществующего герцогства не хотел замечать величественной и изящной планировки Петербурга, его чистые европейские улицы, его строго отведенные места для рынков, масляное освещение Невского проспекта, великолепия Петергофа. Все это не важно, Россия все равно дикая страна, с невежественными людьми. Это он внушал и не безрезультатно Карлу Петеру Ульриху, подтверждение подобных утверждений он требовал и от окружения наследника престола российского [Это, судя по источнику, было именно так, кроме того, как писала Екатерина Великая, быть русским в Голштинии было просто опасно, могли только за это убить].

И гофмаршал был не одинок в своих суждениях – четверть офицеров бывшей гольштейнской гвардии разделяли мнение Брюммера, ненавидя то большинство, которое либо преобразовалось в гвардию города Киля, либо направилось в Россию. Что интересно, к Фридриху Прусскому пойти на службу решились единицы, мало кто из солдат и унтеров захотел идти в «палочную» армию и осматриваться на шпицрутен в руках вышестоящего офицера.

Брюммера, как и многих «непримиримых» приютила Швеция, воинственная партия «шляп» старалась хоть в мелочах, но гадить России, прекрасно осознавая, что полномасштабная война была чревата новым поражением. Поэтому встреча заговорщиков и была назначена в пригороде Стокгольма, в трактире «Кабанье ухо».

- Гюнтер, кто из тех офицеров, что записался в егерский полк Предателя, все еще верен Голштинии и Шлезвигу? – спросил у бывшего гвардейского майора герцогства опальный Брюммер.

- Есть люди верные. Обер-вахмистр Бредель и его лейтенанты идейные люди. Они хотели идти в армию короля Фридриха, но оказались отрезаны от дорог и приняли бой с русскими, потом бежали в Киль и оттуда отправились как частные лица в Россию. Я уже связался с ними через прусского короля, который помогает нашим офицерам, обустроится, уже в России вербуя в свою армию некоторых из них. Если на то будет воля, они выполнят любой приказ и готовы после бежать в Швецию, - ответил Гюнтер, ныне подполковник формирующейся дивизии наследника Петра Федоровича, который некогда командовал полком в голштинской гвардии.

- Я отправляюсь в Россию и оттуда покараю Предателя. Это король Фридрих еще может заблуждаться на счет ублюдка, я же общался с ним и видел те перемены, которые в нем произошли после оспы. Это страшный дьяволенок, предавший и веру, и отцовское наследие, выродок русской принцессы ненавистной Анны, которая так удачно умерла, когда Предатель был еще младенцем, - распылялся в ругательствах Брюммер.

- Я буду рядом, как и мои самые верные люди, среди них есть те, кто хорошо стреляет из прусского штуцера. Мы убьем Предателя и ослабим Россию, - вторил Гюнтер.

- Линия Петра Великого и его жены-кухарки прервется и в самой России найдутся горячие головы, чтобы освободить Брауншвейскую семью и истинного императора – Ивана. Тогда будет бунт и елизаветинская империя ослабнет настолько, что и шведы возьмут отнятое у них после Северной войны, а мы будем в одной колоне с войском шведского короля Адольфа Фредерика.

* ………* ………*

Дорога от Ораниенбаума до

расположения егерских полков

25 сентября 1746 г. 9.12 утра.

- Петр Федорович, - обратился