Грешница - Сьюзен Джонсон

Челси открыла глаза и улыбнулась: Синджин сидел с мокрой головой, будто только что искупался. Она уже забыла о кровотечении и о том, почему она до сих пор в постели. Но в следующее мгновение ее взгляд пронизала боль воспоминания. Он взял ее руку и, немного поглаживая, прошептал:

— Она поможет тебе, вот увидишь. Обязательно. — Он поднес ее руку к губам и осыпал поцелуями. — Ну, не плачь, моя хорошая, — добавил Синджин, увидев, как заблестели ее глаза. У него и самого наворачивались слезы.

Он был готов бросить к ее ногам всевозможные драгоценности, меха, скупить для нее целые магазины, если бы это хоть как-то помогло сохранить их ребенка.

Но ни его богатство, ни титул, ни власть, ни положение в обществе не имели сейчас ни малейшего значения.

Ему оставалось лишь разделять ее страдания.

Миссис Хобс, с огромным старанием и тактом, с большой аккуратностью осмотрела Челси, но ее диагноз не принес облегчения. Такое кровотечение могло означать лишь конец беременности. Отчего, почему это произошло — неизвестно. Она сказала, что причины выкидыша вообще едва ли можно определить точно.

— Но вы молоды и здоровы. У вас еще будут дети, — пыталась успокоить Челси миссис Хобс, которая и не могла знать, что это меньше всего теперь зависело от юной герцогини. Она не знала, что буквально несколько недель назад Синджин заявил жене, что разведется, если ребенок не его. И вот теперь вообще нет никакого ребенка.

Синджин тоже слышал слова миссис Хобс. В голове у него опять нарисовались картины будущей свободной жизни, однако теперь более отчетливые и ясные. Он уже затруднился бы ответить, нужны ли ему еще дети.

Затем миссис Хобс предложила Челси какое-то лекарство, которое должно было облегчить ее состояние и ускорить выздоровление. Но Челси даже не желала слышать об этом, она все еще не могла поверить, что потеряла ребенка. «А лекарство, — думала она, — выпить никогда не поздно».

— Отлично, — сказал Синджин, — все будет по-твоему. Позволь мне проводить миссис Хобс, и я сразу же вернусь.

В коридоре, подальше от его спальни, он задал ей самый трудный и важный вопрос, на который она честно ответила:

— Ее светлость потеряла ребенка. — И добавила, вздохнув:

— Я очень сожалею.

— Я постараюсь убедить жену, что надо принять это лекарство, если вы совершенно уверены.

— Ни один ребенок не переживет такого кровотечения, — сказала миссис Хобс без колебаний.

— Ладно, — едва слышно произнес он, — я понял.

Я поговорю с женой. Можете ли вы остаться здесь, пока ей не станет лучше?

— Я останусь, насколько это возможно, — как всегда просто сказала миссис Хобс. — Прошу прощения, ваша светлость, но миссис Денсмор скоро должна родить. И миссис Говард. У нее уже седьмой. А эти поздние дети, ох как не любят ждать.

Синджина охватило чувство зависти к этим двум женщинам. У миссис Говард будет седьмой ребенок, а его собственный малыш умер.

— Нет, вы не можете уехать, потому что вы нужны моей жене, — сказал он, но тут же одумался. — Пожалуйста, оставайтесь, сколько сможете.., и огромное вам спасибо еще раз, — уже спокойнее произнес он.

Поручив миссис Барнс позаботиться о миссис Хобс, Сянджин поднялся к жене. Он не отходил от ее кровати всю ночь. Миссис Хобс заглядывала каждый час посмотреть, как себя чувствует больная. Каждый раз она предлагала сменить Синджина, но он отказывался. Он знал, что Челси, проснувшись, обязательно будет искать его.

Где-то около полуночи прекратился дождь. Стало непривычно тихо. Синджин открыл окна, наслаждаясь музыкой ночи. Потом он слегка потянулся. Так много изменилось за этот день: еще не сформировавшись до конца, умерла маленькая жизнь, Челси еще не смирилась с потерей, его собственные чувства в полном беспорядке. И вообще, вся его жизнь изменилась с того дня, когда он встретил Челси Фергасон в Ньюмаркете.

С кровати донеслось шуршание, и он услышал свое имя.

— Я здесь, — сказал он, подходя к постели. — Как ты себя чувствуешь?

И он стал рассказывать обо всем подряд: о местных сплетнях, привезенных миссис Хобс, о специальном блюде, приготовленном поваром для Мамелуке, передал ей привет от Саара. Он нежно гладил ее руку.

И через несколько минут, когда она снова задремала, он поцеловал ее в щеку.

Синджин просидел возле нее всю ночь в кресле," придвинутом к кровати. Небритый, с расстегнутым воротом, вытянув ноги, физически и морально изможденный. Лишь сознание того, что его присутствие необходимо для Челси, успокаивало его.

Когда наступило утро и восток позолотился от восходящего солнца, Челси открыла глаза.

— Дождь кончился. Может, это предзнаменование.

В ее голосе было столько надежды, что Синджин и сам был рад с этим согласиться, но, когда миссис Хобс приходила сменить полотенца, они опять были все в крови. Восход или нет, так или иначе, но кровотечение продолжалось.

— Дорогая, тебе надо выпить этого лекарства, а то может начаться лихорадка, — сказал Синджин тихо, беря ее за руку. — Тебе надо слушаться миссис Хобс.

Ребенка уже нет.

— Не говори так! — воскликнула она и отвернулась от него, вырвав свою руку.

— Я бы с удовольствием не говорил, но вынужден, — честно признался он. И подумал, что месяц-два назад, наверное, выкидыш был бы решением всех проблем для них обоих. Но в последние недели его чувства к Челси начали меняться. И когда она с такой теплотой и лаской говорила о девочке, то Синджин невольно думал о ней как о реально существующей его дочке.

— Миссис Хобс уже тридцать лет принимает роды, ей можно верить, — добавил он мягко.

Челси повернулась к нему, ее глаза были полны отчаяния.

— А я не хочу! — выкрикнула она, и это был крик души, вопреки всякому здравому смыслу.

Она казалась совсем маленькой в его рубашке с закатанными рукавами, со своими тоненькими ручками и огромными глазами на бледном лице. Синджин вдруг почувствовал, что несет ответственность за нее.

Это было очень необычным ощущением для него, никогда не вникавшего в дела и проблемы своих любовниц. Возможно, правда, он не общался с ними так долго, чтобы быть чем-либо обязанным.

Но состояние здоровья жены казалось ему в тот момент гораздо выше его собственных представлений о личной свободе.

— Прошу тебя, делай то, что говорит миссис Хобс, а когда ты поправишься, мы поедем в Лондон. Тебя же еще никто не видел. — И на лице у него появилась знакомая дразнящая улыбка. — Я ведь должен показать тебя свету.

То, что он предлагал ей, было пределом ее мечтаний: публичное признание в свете.., и она, его жена, рядом с ним.

— А почему ты думаешь, что я хочу посмотреть на высшее общество?

— Это оно хочет посмотреть на тебя.