Я, Николай II... Верховный Главнокомандующий - Сергей Николаевич Зеленин

как в голливудских вестернах: кто быстрее - тот и, прав! Вот, если бы я его из той «антиштурмовой» пушки или пулемёта – тогда, да! Превышение необходимой обороны - судите меня строго…

Хахаха!

Прикалываюсь, конечно. Некий «соответствующий» опыт общения с представителями «правоохранительных органов», у меня был – «оттуда». Поэтому, разговор с судейским я вёл очень осторожно и, сдержано и долго думал и язык «жевал», прежде чем ответить. Ведь, кроме уголовной ответственности – которая мне по-любому не грозила, опасаться надо было ещё и слухов – которые, после этого могли поползти от каждого лишнего сказанного слова… Ну и, мнения - которое сложится у будущих историков, на дальнюю перспективу загадывая.

Должен сказать, мой компаньон по бизнесу Алексей Николаевич, с утра брея меня, сообщил - что «простой народ» Свиты, моим поступков восхищён и, даже, ждёт «продолжения»:

- Царь, так и должен делать, Ваше Величество – казнить бояр за измену! А генералы - те же бояре, Государь: ничего не делают, а вон какие расфуфыренные ходют!

- …А ведь, по показаниям некоторых свидетелей происшествия, покойный генерал-лейтенант Жилинский всего хотел лишь передать Вам, Ваше Величество, английский револьвер - для упражнения в стрельбе? – я задумался и, вопрос «Железного Феликса» застал меня врасплох, - и, во всеуслышание заявил об этом?

Судейский пристально смотрел мне в глаза, как бы говоря: «И как сейчас будешь выкручиваться, самодержец уев»?

Ну, жесть…

У, него что? Две жизни, что ли?! Счас, назначу его надзирать за ссыльным поселенцем Джугашвили в Туруханскую волость… Или, как её там?

- Вы подозреваете меня в умышленном убийстве, господин коллежский секретарь?! – слегка увеличил «обороты», - к примеру, я мог слегка оглохнуть после столь интенсивной и продолжительной стрельбы. К тому же, стоял спиной к покойному и мне послышалось: «Смерть тирану!»…

- Конечно, конечно, Государь! – вроде говорит серьёзно, а в голосе некая ирония, - ещё как я слышал, у Вас с покойником были некие неприязненные отношения – связанные с его неуместной в обращении с Вами, настойчивостью…

- Ну, а раз знаете, зачем спрашиваете? Зачем, проявляете «неуместную» в общении со мной настойчивость?

«Намёк» был толстым как бивень мамонта.

- Порядок у нас такой, Ваше Императорское Величество!

***

Немного помолчали и, затем он - дав прочитать протокол опроса и подписать его:

- Вопросов больше не имею, разрешите откланяться, Ваше…?

- Разрешу когда Вы, Феликс Николаевич, соизволите чаю моего отведать, – шутливо, - иначе, прикажу казакам не выпускать! Или, предпочитаете кофе?

- Пожалуй, лучше чай…, - мне в тон ответил тот и добавил, - умеете Вы найти дорогу к сердцам ваших подданных, Государь!

- На сим стояла и, стоять будет Земля Русская!

Звонок, которым я когда-то вызывал «флигеля», был по моей инициативе переделан для вызова официантки.

Полковник Свиты Силаев, принявший должность из рук «Вали» Долгоногого, в отличии от последнего - ноздрёй мух не ловил и, очень скоро нашёл среди беженцев из Царства Польского пятерых более-менее молодых и фотогеничных девушек, имеющих опыт обслуживания за столом - для Государя и его свиты. Они прошли нововведённую, наскоро мною с Модвиновым разработанную, стандартную процедуру приёма на работу – с «Подпиской о неразглашении», «Правилами поведения придворных военно-походной Свиты ЕИВ» и прочими бюрократическими заморочками. Жили девушки на съёмных квартирах в городе, к нам же приезжали на полный рабочий день.

Я б, конечно их по очереди, или даже - всех вместе, «огулял»… Причём, неоднократно и, возможно - с некоторыми безобидными извращениями… Но, в «Правилах» был категорический запрет флирта с сослуживцами – нарушителей выгоняли взашей, тут же. «Правила» придумал я лично, а оформил Генеральный Секретарь… Так если, сам их нарушать буду - то как я смогу что-то с других требовать?!

Поэтому, я только облизывался - как кот у стеклянной витрины молочного магазина, украдкой любуясь на девичьи стройные талии и соблазнительные попки…

Буквально мгновенно после тройного звонка, одна из официанток в белом прелестном передничке впорхнула вкупе-кабинет и, с очаровательным пшекским акцентом:

- Что изволит, Ваше Величество?

- Красавица! – расцвёл я в улыбке, - чаю, нам с господином судейским и, что-нибудь вкусное к чаю…

- Сию минуту, Государь!

Прелестница, так же грациозно выпорхнула и, через минут пять, двое опрятно одетых в народные городские костюмы мужиков-кухработников вносят и ставят пузатый тульский самовар на специально недавно оборудованный «чайный» столик с белоснежной скатертью. Ну и, всё что полагается для приятного чаепития по «английскому» образцу – изящные фарфоровые чашки на серебряных блюдечках, и такие же вазочки с разными вкусностями – разноцветным фруктовым сахаром, выборгскими кренделями, сдобными бубликами, сушками, разные булками и калачами…

- Да…,- только ахнул Ястржембский, - «чаепитие», я вижу, у нас с Вами предстоит долгим…

- Не извольте беспокоиться, Феликс Николаевич. В вашу «контору» уже позвонили и сообщили что Вы «арестованы» мною до полудня! Хахаха! Вы наливайте то, себе чаю… И, сахар берите – не стесняйтесь… Не мне же – Императору всея Руси, за Вами ухаживать, господин коллежский секретарь?!

Выпив в полной тишине полчашки, настраиваясь на нужный лад я, наконец спросил:

- Много приходилось слышать и читать про нашу российскую полицию противоречивого, Феликс Николаевич! С одной стороны – вроде защитники закона и оплот порядка, с другой стороны – очень много жалоб на грубый произвол и попрание самой полицией всех тех законов, которые она призвана защищать. Вы я вижу, смелый человек - самого царя допросить не побоялись… Так, расскажите мне как на духу, как всё обстоит на самом деле?

Ястржембский, не торопясь сделал несколько мелких глоточков горячего чая, не забывая «закусывать» фруктовым сахаром и булочками:

- Значит, всю правду Вам рассказать, Ваше Величество?

- Да! Всю правду, только правду и, ничего - кроме правды.

И, я услышал очень много для себя нового и интересного…

***

До войны и переезда в город Ставки Верховного Главнокомандования, за правопорядком и законностью в Могилеве зорко бдели две «няньки» — городская полиция и жандармское отделение. Последнее, финансировались из «центра» - на содержание собственной полиции же, уходила львиная доля городского бюджета.

Российская Империя – «которую мы потеряли» вместе с «хрустом французской булки», была полицейским государством - в прямом значении этого слова! Глава городской полиции Могилева – полицмейстер, подчинялся напрямую только могилёвскому же губернатору и, по всей совокупности гласной и негласной власти, значительно превосходил выборные гражданские власти - городского «Голову» и городскую Думу.

Полицейские чины