Буря и натиск - Артем Тихомиров

Его била дрожь. Кажется, зараза всерьез обосновалась в его крови. Сержант не мог сообразить, с чего начать.

– Теперь группу веду я, – сказал он, выплевывая горькую слюну. – Мой заместитель… парни, кто хочет быть им?

Хилый отрицательно мотнул головой. Крот не смотрел на сержанта, делая вид, что чистит пучком травы ботинок, запачканный кровью звура. Шершень просто молчал. Гробовщик вовсе отключился от реальности.

– Парни, выбор у меня невелик. Я могу назначить, приказать. Если я погибну, должен быть кто-то, кто дойдет до самого конца. – Сказочник оглядел подпехов. – Ладно, если никто не идет добровольцем, то… Хилый. Ты теперь – мой заместитель. Повышаю тебя в звании. Капрал Хилый, поздравляю с повышением. Когда прибудем к нашим, оформлю бумаги.

Ботаник мигнул, снял очки, чтобы протереть их. Вид у него был, словно беднягу огрели пыльным мешком.

– Не рад? – осклабился Сказочник.

– Рад, – ответил подпех. – Буду… служить… делу… Реконкисты…

– То-то! Гробовщик, ты как? Живой?

Чародей тяжело дышал. Эльфка смотрел на него большими глазами. Сказочнику почудилось, что рыжая хочет что-то сказать, но пленница отвернулась.

– Шершень, помоги ему, – сказал сержант. – Мне нужно, чтобы все были в форме. Нам идти дальше. Крот, передай цепь костоправу. Идем, посмотрим, как там Ворох. Надо похоронить его и лейтенанта…

Крот выполнил приказание, хотя расставаться с Этайн ему не хотелось, и потащился следом за сержантом.

Вороха они нашли там, где его бросила громадная тварюга. Выглядел он примерно так же, как Ржавый. Вонь разлагающегося мяса висела над низиной, все так же затянутой колдовским туманом.

– Взяли, – сказал Сказочник. Он ухватил Вороха за один рукав, Крот – за другой, потащили к проплешине, озираясь и готовые стрелять.

Ворох оказался тяжелым, гораздо тяжелее, чем можно было ожидать. Подпехи отволокли труп на площадку, где Шершень уже копал могилу. Гоблины принялись за работу, ничего не говоря. Гробовщик тоже молчал. На вопрос сержанта он ответил только, что больше опасаться нечего – нечисть лесная напугана недавним переполохом, так что носа не высунет из чащи.

Каждый переживал случившееся по-своему. Ржавый отдал приказ, взвод сунулся в неразведанный сектор и потерял двоих, включая самого командира. Невозможно было не думать о неверном решении и в целом бессмысленности всего мероприятия…

Крот работал саперной лопаткой и ждал, когда подпехи начнут сваливать на рыжую все свои беды. Так или иначе это случилось из-за нее. Ржавый был хорошим командиром, но и он всего предусмотреть не мог. Гибель лейтенанта в бою никого бы не удивила и не возбудила бы вопросов, а здесь выходило уж слишком нелепо. Крот приготовился защищать Этайн, правда, не совсем представляя себе, что значит быть адвокатом врага в такой ситуации. Однако подпехи молчали. Шершень и Хилый, кажется, вовсе перестали ее замечать. Сказочник посматривал, прищурившись. Гобломант, вымотанный боем с чудовищем, предпочитал абстрагироваться от всего. Ушел в себя.

«Оно и к лучшему, – подумал Крот. – И мне им сказать нечего».

Сама Этайн напоминала потрепанную куклу. Ее глаза смотрели вокруг и ничего не выражали, превратившись в зеленые стекляшки. Когда пришло время двигаться дальше, рыжая пошла безропотно. Через некоторое время Крот снова посадил ее на шею, ловя себя на мысли, что катает на себе ребенка. Только здесь была не ярмарка и не воскресный день, пахнущий цирком и жареным мясом с лотков.

Вороха и Ржавого похоронили в одной могиле. Место казалось удачным. Во всяком случае, копать там было легко. На могильный холмик положили две каски. И ушли, не оглядываясь, без слов. Так во взводе осталось шесть душ, включая Этайн Риорфейн.

* * *

Сверяясь с картами, подпехи шли еще несколько часов. Гобломант оказался прав – никто их больше не беспокоил. Нечисть попряталась, не рискуя попробовать пришельцев на зуб.

Гоблины обходили самые глухие участки леса стороной. Деревья там лежали высокими штабелями, полусгнившие, покрытые мхом. Пахло гнилью. Торф пружинил, указывая на близость болот. Солдатские ботинки выдавливали из него мутную воду.

Тишь да гладь, больше ничего. Подпехи уже не обращали внимания на комаров и спертый воздух, мечтали только выбраться из проклятой чащобы.

В конце концов Сказочнику начало казаться, что они заблудились. Посовещавшись с Гробовщиком, сержант дал приказ повернуть на север. Подпехи достигли небольшой скальной гряды и, перевалив через нее, увидели, что метрах в ста впереди лес заканчивается. Редкие деревья у опушки давали возможность хорошо видеть озеро. То самое, о котором говорил Ржавый, обозначенное на картах как Слеза. Старое гоблинское название, а по-эльфьему – Меассет. Хилый сказал, что в переводе это значит «зеркало».

Озеро оправдывало свое название. Водная гладь, отражающая небо с группками комковатых облаков, еле-еле ползущих, была спокойной. Казалось, постучишь по ней и услышишь стеклянный звон.

Когда зеленые выбрались из леса, то почувствовали, как запахло водой, водорослями, тиной. Берега, окаймленные валунами, были порядком заболочены. Камыш шумел на ветру, чайки вились над водой, время от времени падая, чтобы схватить блестящую рыбешку.

Сказочник объявил небольшой привал. Гоблины обследовали участок и уселись на низенькой плотной траве возле серых камней, стоящих полукругом. Костер разводить не стали. Перекусили. А потом на севере, на противоположном берегу озера загрохотали пушки. Сказочник вооружился биноклем и сказал, что видит брошенные усадьбы, но бой шел не там – дальше. Появились столбы дыма, разрушающие идиллический пейзаж.

Канонада, то затихая, то возобновляясь, шла часа три. Подпехи ждали, дремля вполглаза и гадая, кто кого колошматит. В этом районе эльфы прорывались нередко, грызли гоблинские позиции, пытаясь отбросить оккупантов и не дать им закрепиться на занятых участках. Точных сведений не было, потому Сказочнику, Гробовщику и Хилому пришлось поломать голову над подходящим маршрутом. Зона боев могла охватить все окрестности озера, и нет никакой гарантии, что именно сейчас взвод не находится, сам того не зная, в окружении. Эльфы могли усилить натиск и, сломав гоблинскую оборону, продвинуться на юг – либо по обоим берегам Слезы, либо по какому-нибудь одному.

Так сказал гобломант. Крот слушал напоминающую перебранку беседу стратегов. Рядом с ним лежала на боку и спала Этайн. Шершень пристроился с другой стороны от нее, прислонился к теплому камню спиной, сдвинул каску на глаза.

* * *

Став капралом, Хилый смекнул, что теперь его мнение могут и должны слушать. Во всяком случае, в положении, в котором оказался взвод.

– Усадьбы на том берегу стоят пустые и неразрушенные, – сказал ботаник. – Что это значит? Это значит, что ни наши, ни Дети Цветов еще в тот район не вышли. Иначе бы давно какие-нибудь подразделения, хотя бы тыловые, устроили там стоянку.