Лунная опера - Би Фэйюй

– А ты считай, что я тебя просто позвал на обед за компанию.

Из уважения мне следовало бы принять его приглашение, но я сказал:

– Мне не хочется студентку.

Услышав такой ответ, Главарь засмеялся, это означало, что он прекрасно все понял. Немыслимо, каким образом он мог раскусить своего собеседника, за это я его уважал, но одновременно и побаивался. Его лицо напоминало ладонь Будды: если уж он начинал хмурить брови и посмеиваться, это означало, что мне от него уже никуда не деться.

– Ну ты упрямый как осел, – прокомментировал Главарь.

Сяо Саньцзы выглядела несколько уставшей и была как будто не в состоянии собраться с силами. Несколько секунд мы смотрели друг на друга, после чего я прижал ее к себе. Как долго я ждал этого момента. Глубоко вздохнув, я почувствовал, как вместе со мною так же глубоко вздохнула Сяо Саньцзы. Крепко стиснутая в моих объятиях, она с силой пыталась продохнуть. Мышцы ее живота подсказывали, что этот ее вздох сильно растянулся во времени.

– Я хочу тебя, – сказал я.

Сяо Саньцзы ничего не ответила, только как-то дернулась всем телом, словно холодно усмехнулась. Тем не менее она первая отпустила руки и стала расстегивать пуговицы на блузке. Освобождая грудь, она разомкнула губы и стала облизывать кончиком языка верхнюю губу. Опустив голову, я попытался резко припасть к ее рту, но Сяо Саньцзы быстро увернулась, после чего посмотрела на меня с явным упреком. Я был вынужден поцеловать ее в щеку. Сяо Саньцзы не шевельнулась, потом, шлепнув меня по ягодицам, сказала:

– Давай уже, делай свое дело, тебе сразу полегчает.

Мы стали заниматься сексом, несколько раз кончая и начиная снова. И каждый раз я чувствовал полное опустошение, причем не только физическое, но и где-то за пределами моей плоти. Но где именно, я точно сказать не мог. Мне хотелось выговориться перед Сяо Саньцзы, но я не знал, что именно сказать. Это было сродни ощущению, когда я маленький вертел в руках огромный арбуз, не зная, с какой стороны к нему приложиться. Поэтому мне ничего не оставалось, кроме как снова удовлетворять свою плоть, совершенно понапрасну растрачивая себя.

– Как тебя зовут? – неожиданно спросил я.

– Сяо Саньцзы, – без всяких эмоций откликнулась Сяо Саньцзы.

– Как такое возможно, чтобы у тебя было только это имя?

– Ты еще думаешь об имени? Как ни назови, никакой разницы не будет. Так что пусть будет Сяо Саньцзы.

– То есть тебе не хочется поговорить со мной о чем-нибудь другом?

Сяо Саньцзы улыбнулась уголками губ, окинула сама себя взглядом и сказала:

– Все, что у меня есть, находится здесь, ничего другого нет.

Я примолк, закурил. Сяо Саньцзы взяла у меня сигарету из рук, основательно затянулась и спустя какое-то время выпустила через нос две симметричные струйки. Она выдохнула дым прямо мне в лицо. Я не стал доставать новую сигарету. Мы стали прикладываться к одной, выпуская дым по очереди, прямо друг в друга. Докурив сигарету, мы прониклись взаимной симпатией. Я спросил Сяо Саньцзы:

– Как долго ты этим занимаешься?

– Один год, одиннадцать месяцев и девять дней.

– А что ты делала до этого?

– Это и делала.

– Почему?

Она посмеялась, потянулась за своей сумочкой, вытащила из нее свою визитку, перевернула обратной стороной и протянула мне. Там были написаны четыре нехитрые фразы:

Небо на небе

Земля на земле

Небо изливается дождем

Вода течет в океан

Я прочел это несколько раз, но так ничего и не понял. Рассмеявшись, я спросил:

– Что это значит?

Сяо Саньцзы взяла визитку из моих рук, тоже посмотрела на строки и сказала:

– Эти слова мне подарил один образованный человек, денег у него не было, поэтому он расплатился со мною этим. Так визитки выглядят солиднее.

Зажав визитку в ладони, Сяо Саньцзы начала задавать вопросы мне. И на каждый ее вопрос у меня находился развернутый ответ. Я обнаружил, что мой язык вовсе не одеревенел, это меня обрадовало. Совершенно раздетый, я рассказывал так же ничем не прикрытые факты из своей биографии. Я целиком преподнес себя Сяо Саньцзы. Пока я рассказывал о себе, Сяо Саньцзы спокойно слушала, упершись подбородком в свои колени и глядя на меня широко открытыми глазами. Такое умение слушать со стороны Сяо Саньцзы разожгло во мне способность и желание говорить. И я говорил без умолку словно назавтра навсегда лишался возможности быть услышанным в этом мире. Мой язык порхал, будто крылышки ночного сверчка. Не знаю, как долго я говорил, но в какой-то момент я вдруг обнаружил, что Сяо Саньцзы на самом деле меня не слушает: с отрешенным взглядом, она сидела, уставившись в пространство, будто что-то припоминая, отчего глаза ее еще сильнее округлились. Я окликнул ее. Она ойкнула, точно очнувшись ото сна, и неловко засмеялась. Я впервые видел ее такой, в ее улыбке не было никакого наигрыша, она выглядела совершенно по-дурацки. Но этот глупый вид придавал Сяо Саньцзы столько очарования.

В конце концов я решил, что буду работать у Главаря водителем. Мне нравилось проводить время с Главарем. Ну а самое главное, я жаждал водить машину. Это все-таки не работа охранником, это хоть какое-то, да ремесло. Даже если в будущем произойдет что-то непредвиденное, я смогу найти машину и подрабатывать по ночам таксистом. Иметь профессию – совершенно иное дело. Главарь к моему выбору проникся чувством полного удовлетворения и, похлопав меня по плечу, сказал:

– Руль нужно доверять своему человеку.

Накануне лета я устроился в автошколу в районе Янмэйтан. Поскольку этот район находился далеко за чертой города, то для меня это было своеобразное возвращение в тюрьму. Честно говоря, мне нравилось это ощущение, ведь, в конце концов, всего через месяц с лишним после получения водительских прав я мог зарабатывать приличные деньги. Для меня эти дни оказались наиприятнейшим временем после возвращения на свободу, можно сказать, что в душе у меня царило полное умиротворение. Днем я крутил баранку, а по вечерам лежал на кровати и разговаривал с людьми. Учеба давалась мне неплохо. И вовсе не потому, что я был способнее остальных, просто другие действительно воспринимали это место как тюрьму, для меня же оно стало настоящим раем. Попав в рай, человек определенно проявляет себя лучше, чем в тюрьме. Мне даже хотелось задержаться здесь подольше. Я отсидел девять лет в неволе, что для меня месяц с лишним? Более того, здесь я мог получить квалификацию. Машину я воспринимал как игрушку, черный дым из выхлопной трубы представлялся мне лошадиным хвостом. Совсем скоро для меня наступят счастливые дни, я знал это, я даже уже ощущал запах новой жизни. Здесь очень уместно вспомнить те две фразы, которые как-то сказал мне двоюродный брат: «Солнце каждый день новое», «Древо жизни вечнозеленое».

Целые дни я проводил в автошколе, мне следовало успокоить свою душу, чтобы как можно ярче прочувствовать это сладостное время. В течение всего периода я лишь один раз выходил за ворота, когда решил позвонить своему братцу Ма Ганю. Бодрым, вдохновленным голосом я сообщил ему: