Ухаживания на скорую руку - Барбара Делински

– И вы, значит, выступите на моей стороне, если я соглашусь с вами сотрудничать?

– Или просто вас… если вы откажетесь.

Ния вскинула вверх руки от волнения и быстрым шагом прошла в противоположный конец комнаты, после чего повернулась к Маккею:

– Так вы и в самом деле полагаете, что мое… скажем так, исчезновение… это лучшее, что вы можете сделать для Дэниэла?

– Уверен! Вы отнимаете у него слишком много времени. Прежде у него на первом месте стоял баскетбол. Он всегда находился под рукой, когда у меня появлялась потребность его увидеть. Он отвечал на мои телефонные звонки в любое время дня и ночи. А теперь он норовит от меня побыстрее отделаться… чтобы побыть с вами!

Покуда Ния широко открытыми глазами смотрела на Харлана, осознавая до конца смысл произнесенной им тирады, ей на ум пришли слова, сказанные когда-то Дэниэлом по поводу этого человека. Харлан и в самом деле ревновал ее к Дэниэлу. В его голосе проступила неподдельная обида на своего тренера за то, что он оказывал предпочтение Нии, отвергая его, Харлана. Но обладал ли этот человек в действительности той властью, которая, по его утверждению, давала ему возможность влиять на исход судебного процесса в ту или иную сторону, – вот в чем был вопрос. Ния вполне разделяла мнение Билла, что иск Мэхони вряд ли будет рассматриваться в суде. Но теперь необходимо было учитывать и характер Маккея. В данном случае Нии противостоял не какой-нибудь надутый юнец, но давно уже сложившийся делец от спорта, имевший связи в высших эшелонах власти. Ния, разумеется, не желала, чтобы этот человек всей мощью обрушился на нее. Но она не могла пожертвовать своей любовью к Дэниэлу и пойти на сделку, которую ей предлагал заключить Харлан.

– Прошу меня простить, мистер Маккей, – сказала она тихо, но твердо, старательно обуздывая свой гнев, – но я не могу согласиться на ваше предложение.

– Не могу? Что это значит?! Ведь не такая же вы, в самом деле, дура, чтобы жертвовать своей карьерой и спокойной, обеспеченной жизнью ради… ради каких-то иллюзий?

В голосе Нии окрепла уверенность в своей правоте:

– Это не иллюзии, а любовь, а ради любви я готова рискнуть!

– Пах-пах-пах! – передразнивая ее пылкость, произнес Маккей. – По-вашему, это ответ? Это просто-напросто абсурд и чистейшей воды бабий треп!

– А вот в этом вы как раз и ошибаетесь, Харлан, – произнес глубокий мужской голос, неожиданно вступивший в разговор. Обе головы разом повернулись в сторону говорившего.

Ния пришла в себя первой.

– Дэниэл! – прошептала она, сразу же задаваясь вопросом: что именно ему удалось услышать из их с Харланом беседы и каковы его мысли по этому поводу? Внешне, по крайней мере, Дэниэл был вне себя от гнева. Может быть, она поступила неправильно и ей вовсе не следовало разговаривать с Маккеем? Может быть, по его разумению, она взялась не за свое дело?

Дэниэл стоял в дверном проеме, согнувшись и касаясь головой притолоки. Оттолкнувшись от нее, он направился к Нии. В этот момент Ния поняла, что на кон поставлено ее будущее и сию минуту все решится. Он смотрел на нее не мигая темными, почти черными от переполнявших его противоречивых чувств глазами.

– Дэниэл? – прошептала она снова, вкладывая всю свою любовь в это имя.

– Все в порядке, детка, – сказал он и, улыбнувшись, приобнял ее за плечи. Потом он повернулся лицом к Харлану, который отчего-то занервничал.

– И сколько же времени вы простояли у двери? – спросил Маккей.

– Вполне достаточно, чтобы услышать, как вы ей угрожали.

Харлан поднял вверх руку, призывая к миру:

– Послушайте, что я скажу вам, Дэн…

– Нет, Харлан, это вам придется меня послушать! – разгневанно произнес Дэниэл. Он был настолько сердит, что Ния просто физически чувствовала, как по его телу прокатывались одна за другой волны ярости. Впрочем, Ния была зла на Харлана, пожалуй, не меньше Дэна.

– Итак, вам придется меня выслушать, поскольку дважды повторять то, что мне угодно вам сообщить, я не намерен. Если вы еще когда-нибудь, повторяю, когда-нибудь прибегнете к угрозам вроде тех, что я только что слышал, я немедленно привлеку вас к суду. Я люблю эту женщину и, если она даст на то согласие, готов на ней жениться. – Сердце Нии едва не выпрыгнуло из груди, но Дэниэл продолжал говорить: – Я отдал брейкерам четырнадцать лет своей жизни, и за это время вы ни разу не получили повода к неудовольствию. Если вы полагаете, что моя привязанность к Антонии дурно скажется на исполнении моих обязанностей тренера, можете меня уволить. Это просто, как дважды два! – Выражение его лица потеплело, как только он снова встретился глазами с Нией. – Пойдем, детка. Нам нужно о многом поговорить.

Харлан Маккей все еще стоял в дверях офиса Дэниэла с отвалившейся от удивления челюстью, но Ния уже выкинула и его, и его угрозы из головы. С ней рядом шествовал Дэниэл, раздвигая перед ней плечом толпу еще не угомонившихся болельщиков. Он вел ее прочь от спортивного комплекса, туда, где все еще золотилось вечернее солнце. Он молчал и лишь крепко прижимал к себе руку Нии, словно опасаясь, что его возлюбленная вдруг исчезнет. Дэниэл выпустил ее руку из своей ладони, лишь когда помогал усаживаться в «Датсун».

– Дэниэл? – начала было она, когда тренер брейкеров проскользнул на свое место за рулем автомобиля, но он жестом попросил ее замолчать.

– Давай-ка прежде доберемся до дома, детка. Мне требуется время, чтобы остыть.

Ния готова была молчать хоть целые сутки, лишь бы он после этого повторил то, что сказал в запальчивости Харлану. Неужели эти слова просто вырвались у него в припадке ярости? Не преувеличил ли он своих чувств намеренно, чтобы тем самым основательнее прижать Харлана?

Поездка продолжалась, казалось, целую вечность. И все это время Ния чувствовала себя так, словно ее подвесили на ниточке над пропастью. Когда машина наконец остановилась, Дэниэл снова завладел ее рукой, но повел ее не к дому, а в лес, что начинался за ним. И опять он долго молчал и заговорил снова, только когда они основательно углубились в заросли. Дэниэл хотел, чтобы густая листва скрыла от них все следы человеческой цивилизации. Там, среди деревьев, он отпустил ее руку на свободу, сунул ладони в карманы и повернулся, чтобы видеть перед собой ее лицо. Его глаза были переполнены невысказанными чувствами, но лицо – по контрасту с глазами – хранило мрачное и, пожалуй, напряженное выражение. В этот момент Ния была уверена, что он собирается с духом, чтобы покаяться перед ней. Сейчас он скажет, что там, в офисе, ему пришлось солгать. Поскольку Дэниэл никак не решался начать разговор, Ния не выдержала и произнесла:

– Ну, ты и в самом деле меня любишь… или, – тут она с фальшивым оживлением огляделась вокруг и цинично ухмыльнулась, – привез меня сюда, чтобы убить, разрезать на кусочки и закопать их в разных местах?

Дэниэл наконец позволил себе улыбнуться, и эта улыбка дала ему возможность как-то освободиться от собственной скованности.