Бригада (1-16) - Александр Белов

с сердцем. Заглянув в черную бездну, судья не увидел в ней ничего, что могло бы послужить оправданием несправедливому приговору, который он чуть было не вынес. И полегчало Андрею Ивановичу вовсе не потоку, что врачи совершили чудо и вытащили его с того света, а оттого, Что он принял то решение, которое ему подсказало сердце.

После этого все встало на свои места. Верно в народе говорят: все болезни от нервов, но еще правильнее было бы сказать — все болезни от сердца. Одновременно отпала и необходимость прикрывать свою исколотую витаминами задницу. Душевный покой важнее! Ну лишится он на старости лет положенных надбавок, да и черт с ними… Будет лишний повод подсесть на диету: и так он слишком толст, а это, опять же, на мотор лишняя нагрузка. Вот ведь как все в жизни взаимосвязано! Да и перед сыновьями не стыдно будет, что еще важнее.

Чусов достал из портфеля, контрабандой доставленного в реанимацию, обвинительный приговор, аккуратно порвал в мелкие клочки. Потом открыл форточку, высунул в нее ладонь: ветер подхватил и унес обрывки того варианта судьбы Белова, которому не суждено было сбыться

XLVI 

Проскочив переезд, Белов не стал тормозить, а наоборот, дал по газам и помчался на максимальной скорости в сторону аэропорта. Позади громыхал колесами бесконечный, в километр длиной, товарняк. Отлично, у женщин есть время найти себе укрытие! Возмущенные зеки за его спиной орали и размахивали кулаками. В салоне гулял ветер, так как лобовое стекло было разбито при столкновении со шлагбаумом, но это нисколько не охладило их пыл.

Ладно, Грот, не парься, — бросил Саша через плечо примирительным тоном, — ты и так мой должник, и твои кенты тоже. Если бы я того бойца на крыше не приковал браслетами к стропилам, хрен бы вы сейчас на «Фольксвагенах» разъезжали. А так — «Муха» отдельно, гранатометчик отдельно. Ты лучше подумай, почему за нами хвоста нет?

— Ну почему? Скажи, если ты такой умный, — ехидно вопросил авторитет.

— Да потому, что они знают, куда мы едем…

На подъезде к аэропорту господа воры занервничали. Ни оружия у них нет, кроме липовой гранаты, ни заложников, а Белов для этой цели не годится. Правда, и то обстоятельство, что ментовскому фургончику они предпочли синий «Фольксваген», тоже имеет несомненные плюсы. Главный — что они все еще живы. Однако же связь с представителями закона оборвалась. Где туг принято встречать и провожать самолеты, захваченные террористами, никто из пассажиров не знал. Легко догадаться, что уж точно не в аэровокзале. Братки обшаривали взглядами дорогу впереди и позади себя: никто их по- прежнему не пас, но куда рулить было непонятно… Саша свернул на обочину, заглушил движок. Стало слышно, как по крыше стучат крупные капли дождя.

Откуда-то издалека донесся рокочущий гул, он становился все громче, и через минуту вертушка с боевой раскраской МВД зависла в начавшем темнеть вечернем небе у них над головами.

— Белый, — дернулся Грот, — что делать будем? Куда выдвигаемся?

Саша достал мобильник, и один звонок Введенскому ликвидировал все пробелы в информации.

— В общем, так, братва, сейчас направо вдоль забора к котрольно-пропускному пункту, через него на поле. Во-о-н там, видите, ТУ-154? Газуйте прямо к трапу…

— А ты сам-то не с нами? — хмуро спросил Грот. — Я в тюрягу не вернусь, на мне два трупа!

— Нет, вы уж без меня как-нибудь. Всегда хотел побывать в Эмиратах, только сейчас не с руки. У меня еще в Красносибирске кое-какие дела остались.

— Грохнут тебя здесь, зуб даю! Грохнут, и вся недолга. Может, передумаешь?

— Ладно, не каркай. Вам, наоборот, без меня спокойней будет!

Саша выскочил на раскисшую от дождя землю, захлопнул дверь и махнул рукой: мол, ни пуха… Грот перебрался за руль, тронул фургон с места.

— Тут ты прав, Белый, насчет спокойствия, — крикнул он в разбитое окно. — Заложник из тебя хреновый, лучше сразу застрелиться.

XLVII

На стоянке возле здания аэропорта Белов сразу заметил джип Витька, но самого его нигде не было видно. В зале ожидания царил первобытный хаос. В связи с нелетной погодой рейсы из- Красносибирска на Москву и другие города были отменены. Люди ели, пили, спали на полу и скамейках. Цыганки кормили младенцев грудью. Новорожденные кричали отовсюду в режиме стерео. Неуправляемые, как бандерлоги, дети школьного возраста носились, орали, прыгали и дрались, совершенно позабыв, зачем они сюда приехали. Измученные учителя уже не надеялись улететь в какую-либо из столиц, чтобы во время весенних каникул хватануть там про запас культурной пищи.

Сумасшедший дом, бедлам какой-то! Даже не разобрать, что говорит диктор, кажется что-то о возобновлении полетов. Но по тому, как качнулось людское море, можно предположить, что речь идет о рейсе на Москву. Белов решил не дергаться зря, остановился и внимательно про- сканировал толпу. Он увидел на другом конце зала Федора, Ватсона, тетку и Ярославу, приехавших, видимо, вместе на джипе Витька.

Вот похожий на Шварца здоровяк отвел глаза, наткнувшись на его взгляд. Ясно, Лубянского покроя — из Конторы человек. Еще один. Ну, без них вода не освятится! Через минуту ему стало ясно, что в зале полно фээсбэшников. Кажется, они не собираются заламывать ему руки за спину. До него наконец дошло, почему их никто не прищучил по дороге в аэропорт. Введенский! Это он прикрывал ему задницу все это время!

В то же мгновение метрах в тридцати от него, возле самой стойки регистрации, Мелькнул бритый затылок без посредства шеи, как у Винни-Пуха, перетекающий в мощный торс. Кабан? Точно, он и есть! Оживленно разговаривает с каким-то арабом в длинном бурнусе и белом в черную клетку платке-арафатке на голове. Саша кинулся в их сторону, но тут же увяз в бесконечных котомках, рюкзаках и чемоданах.

— Мужчина, как вам не совестно, тут больные дети! — взвизгнула снизу сбитая им с ног молоденькая учительница.

Белов наклонился и помог ей встать. За это время Кабан и его собеседник уже прошли регистрацию. Людской поток отрезал Сашу от стоек. Это были воспитанники специализированного интерната для детей с физическими недостатками. Некоторые из них передвигались самостоятельно, других везли в инвалидных колясках. Одна из сопровождавших детей сотрудниц вскрикнула и позвала его по имени-отчеству. В глазах ее вспыхнул огонек узнавания, но тут же погас: в одетом в грязную ветровку мужчине с двухдневной щетиной невозможно было признать статного и безупречного во всех отношениях хозяина алюминиевого комбината.

До Саши дошло, что поездка больных детей организована в рамках одной из