Люди Льда. Книги 1-47 - Маргит Сандему

знаю, ты, как и я, обычный человек, но поговори с нашими покойными родичами, которые обладают способностью преодолевать границу между миром мертвых и живых. Я знаю, некоторым из них это дано. Виллему часто рассказывала о Тенгеле Добром, ты, конечно, помнишь об этом. И еще есть Суль.

Она помолчала и заговорила опять:

— Я простила Ульвхедину то, что он послужил причиной твоей смерти. Сейчас тебя все равно уже не было бы с нами. Только мы с тобой знали о твоей неизлечимой болезни… Помоги ему, Калеб, он один из нас, и ты это знаешь. Попроси наших предков защитить его! — Габриэлла горько улыбнулась. — Мы, потомки Людей Льда, служим разным богам, хотя это и не дозволено. Вот и я только что молилась нашим предкам так же, как они в свою очередь молились когда-то своим — в неизвестной ледяной пустыне на востоке. Это наша общая черта, она пошла от нашего прародителя и передается из поколения в поколение. Но теперь я пойду в церковь, и буду молить Сына Человеческого защитить наших детей. Мне, одной из немногих в нашей семье, дано молиться в церкви. Наша дочь Виллему лишена этой возможности. Она относится к желтоглазым. Я никогда не знала, радоваться мне этому или плакать.

Габриэлла наклонилась и погладила могильный холмик. Разговор с Калебом принес ей облегчение. По дороге в церковь она остановилась перед высоким камнем, на котором были высечены имена Тенгеля, Силье и Суль. Габриэлла низко поклонилась этому камню и прошептала:

— Прислушайтесь к молитве Калеба, Тенгель и Суль. Вы так часто помогали моей дочери… Поддержите ее еще раз!

Потом Габриэлла пошла в церковь молиться христианскому Богу. Ей хотелось призвать на помощь Виллему всех, кто только в силах был ей помочь…

Виллему знала, что делает. Через некоторое время четверо всадников уже ехали из Элистранда в Кристианию.

Доминик и Виллему были одеты как простые, но зажиточные бюргеры. С ними ехал слуга, державший на поводу лошадь, на которой ехал слепой. Благодаря этому, глаза Ульвхедина, которые могли выдать его, были скрыты повязкой, повязка к тому же закрывала и большую часть его лица. Одет он был просто и бедно, поверх одежды был, накинут коричневый плащ с капюшоном. Слуга должен был вернуться с лошадьми в Элистранд.

Андреас, мастер на все руки, уже давно сшил Ульвхедину сапоги, в которых место недостающей стопы, было туго набито опилками. Теперь никто бы не догадался, что у Ульвхедина не хватало одной стопы. Хромал он не сильно. А когда сидел в седле, никто не обращал внимания на его необычайно высокий рост.

Аура зла, которая раньше окружала его и пугала людей, теперь исчезла. Только Виллему знала, каких трудов стоило Ульвхедину победить в себе это роковое наследство. Ему, как в свое время и Тенгелю, приходилось все время бороться с собой. Если Ульвхедину перечили, в нем просыпался гнев, и тогда он напрягал все силы, чтобы не ударить или не убить обидчика.

Элиса даже не знала об этом. Ее Ульвхедин любил и никогда бы не мог причинить ей вред. Но Виллему, ставшая с годами мудрой и проницательной, понимала, что Ульвхедину необходимы те жаркие споры, которые они вели между собой, что эти споры давали выход его врожденной ярости, помогали освободиться от нее. Виллему спокойно выслушивала его презрительные слова и платила ему той же монетой. Обоими руководило одно и то же желание: уберечь Элису.

Ульвхедин прекрасно понимал это, и его уважение к Виллему было гораздо глубже, чем догадывались окружающие.

Не удивительно, что их связывали узы глубокой дружбы. Но признаваться в этом они не хотели.

Всадники быстро ехали по направлению к Кристиании. Ульвхедин бранился, чувствуя себя беспомощным с завязанными глазами, ему приходилось полагаться на слугу, который вел его лошадь.

— Почему я не могу снять повязку хотя бы здесь, ведь нас никто не видит? — ворчал он.

— Кто знает, из-за любого поворота может появиться встречный, — резко ответила Виллему. — Утешайся тем, что мы тоже ничего не видим в этой темноте. Да тут и не на что смотреть. Снега нет. На мху и папоротнике лежит мокрый туман. Стволы деревьев кажутся промокшими насквозь, ветви отяжелели от влаги… Печальное зрелище.

— Мне тоже хочется увидеть мокрый туман и поникшие ветви!

— Ты ведешь себя, как капризный ребенок!

— Вот уж никогда не был капризным ребенком! — сквозь зубы процедил Ульвхедин.

Виллему это знала. Детство у Ульвхедина было тяжелое. И все-таки она продолжала пререкаться с ним.

— Тебя избаловала Элиса. И ты охотно позволяешь ей это. Ты, как восточный паша, милостиво принимаешь ее обожание.

Ульвхедин в ярости сорвал с глаз повязку.

— Что ты в этом понимать, старая карга! Откуда тебе знать, что я делаю для нее!

— Прекратите сейчас же! — строго вмешался Доминик. — Может, вам и приятно пререкаться друг с другом, но слушать вас противно.

Оба замолчали. Они знали, что Доминик не выносит ссор, они доставляли ему почти физическую боль.

— Это просто дружеская перебранка, — весело сказала Виллему.

— Спасибо. Ведите свои дружеские перебранки с глазу на глаз.

До Кристиании они добрались без приключений. Но там, в гавани их ждало горькое разочарование.

Первое судно в Данию должно было отправиться только через неделю. И то не обязательно. Зимние штормы и возможное оледенение снастей пугали моряков.

Они стояли на набережной и беспомощно смотрели друг на друга.

— Что будем делать? — В трудном положении Виллему всегда обращалась за советом к Доминику. Он поморщился:

— Возвращаться в Гростенсхольм нельзя ни в каком случае. Может, отправиться в Швецию?

Виллему переводила взгляд с него на Ульвхедина и обратно.

— Нет, — решительно сказала она. — Надо ехать в Данию.

Доминик кивнул. Он был с нею согласен.

— Но где, скажи, мы будем целую неделю прятать человека твоего роста? — с упреком сказала она Ульвхедину. — Угораздило же тебя вымахать таким верзилой!

— Возьми и отруби мне голову!

— Надо попробовать найти какой-нибудь трактир и снять там комнаты, — сказал Доминик. — Нельзя обременять друзей своим присутствием. А днем мы будем уходить из трактира.

— Эти трактиры в гавани такие грязные, — пожаловалась Виллему. — Может, шкипер шхуны, которая должна выйти в море через неделю, позволит нам жить у него на борту?

— А помнишь трактир перед самым въездом в город? Он вроде вполне приличный и не грязный, и это недалеко.

— Прекрасно, — Виллему не подозревала, что это тот самый трактир, где много-много лет назад останавливалась Суль и где она в первый раз увидела человека, которого приняла за Князя Тьмы, а он оказался всего лишь Хемингом Убийцей