Элегантная наука о ядах от средневековья до наших дней. Как лекарственные препараты, косметика и еда служили методом изощренной расправы - Элеанор Херман

Британцы не были до конца уверены, как с ним поступить, однако в их планы точно не входило предоставить ему уютное имение в Уитлшире. В конце концов, они решили изгнать Наполеона на остров Святой Елены (пять на десять миль площадью), который находился так далеко от цивилизации, что побег невозможно было даже вообразить. Ему позволили выбрать трех офицеров и десяток слуг, которые отправятся в изгнание вместе с ним. Никто из родных Наполеона, которых он короновал и наделил богатством, не вызвался присоединиться к нему.

Когда спустя семьдесят дней путешествия его корабль бросил якорь в маленьком порту Джеймстауна, одна из женщин на корабле сказала: «Не иначе как дьявол, перелетая из одного мира в другой, гадил по пути – так и появился этот остров».

Армейский хирург Уолтер Генри заявил, что остров Святой Елены – «самая уродливая и мрачная скала, какую только можно себе вообразить, с неровной изломанной поверхностью, вздымающаяся из морских глубин, словно огромная черная бородавка».

Остров служил портом для судов, следующих в Индию или Южную Африку: здесь пополняли припасы и воду. В 1815 году население города составляло 4000 человек, включая гарнизон на тысячу солдат. Флотилия Наполеона привезла еще 2000 солдат, которые должны были охранять экс-императора. Его новый дом, Лонгвуд-Хаус, представлял собой одноэтажное здание, отделанное бледно-желтой штукатуркой, в двадцать три комнаты. Там жили около пятидесяти человек, включая слуг Наполеона и британских гвардейцев.

Теперь главным врагом Наполеона служил не герцог Веллингтон или русский царь, а отупляющая скука.

Хотя он привез с собой полторы тысячи книг, но быстро понял, что дабы оставаться занятым, ему необходимо 60 000. По шесть часов в день он надиктовывал секретарю свои мемуары.

Каждый день в восемь вечера слуга в расшитом зеленом сюртуке и черных шелковых бриджах объявлял: «Ужин Его Величеству подан». Наполеон, его помощники и их жены садились за стол, ужин сервировали на серебряных блюдах и севрском фарфоре. Периодически по залу пробегала гигантская крыса; присутствующие вежливо игнорировали ее. После ужина все играли в карты. Потом слушали, как Наполеон заново переживает свои величайшие битвы или читает вслух. Если удавалось продержаться до одиннадцати вечера, он называл это «еще одной победой над временем».

На протяжении всей жизни Наполеон отличался отменным здоровьем. О регулярно занимался спортом, умеренно употреблял алкоголь и каждое утро оттирался в горячей ванне. Возможно, самое мудрое, что он мог сделать, – держаться подальше от врачей. Встречая доктора, он первым делом спрашивал: «Мсье, сколько пациентов вы убили за время вашей практики?» Он редко (если вообще когда-либо) принимал лекарства, соглашался на кровопускание или очищение организма путем клизм и рвотного.

В первый год пребывания на острове Святой Елены Наполеону разрешили ездить по острову и заходить в порт Джеймстауна, свободно ведя беседы с любыми людьми, которых он встречал. Однако в октябре 1816 года британский губернатор, сэр Хадсон Лоу, прослышал, что американские бонапартисты (брат Наполеона Жозеф жил в Бордентауне, штат Нью-Джерси) организовали спасательную экспедицию. Боязливый и подозрительный Лоу денно и нощно беспокоился о том, каким позором ляжет на него побег самого важного узника в истории мира, а потому накладывал все более оскорбительные ограничения на его содержание.

Вскоре Наполеон проникся презрением к своему тюремщику и ради собственного удовольствия решил начать новую войну – с губернатором Хадсоном Лоу Когда Лоу приказал людям дважды в день обыскивать комнаты Наполеона, тот отказался их покидать. Увидев в саду красную форму, он задергивал шторы. Слугам, которые работали в саду, Наполеон приказывал носить одежду, аналогичную его одежде (включая огромную шляпу с отвисшими полями), а потому солдаты не имели понятия, кто из людей – пленник (если он вообще там есть). Бонапарт велел своему священнику, обладавшему схожим телосложением, надеть сюртук и шляпу, сесть спиной к окну, а потом, ухмыляясь, обернуться, чтобы офицер, пробирающийся через сад, увидел, что в доме не Наполеон.

Губернатор настаивал на обращении к узнику «генерал Бонапарт», а Наполеон отказывался отвечать на устную или письменную речь, если его не называли императором, и отсылал письма губернатора нераспечатанными. Когда Лоу направил в Лонгвуд-Хаус ящик вина, Наполеон возвратил его, заметив, что опасается, как бы вино не было отравлено. Это новая война с ежедневными стычками и маленькими победами развлекала Наполеона. В бесконечной скуке у него появилась цель – изводить Хадсона Лоу.

Остров Святой Елены, по утверждению британцев, был местом нездоровым. От влажного климата обои в Лонгвуде покрывала зеленоватая плесень. Хуже того: Лоу и ограничил передвижения Наполеона, настаивая, чтобы английские офицеры сопровождали его во время конных и пеших прогулок за пределами Лонгвуда. Не желая ходить с эскортом из нянек в красных мундирах, Наполеон перестал ездить верхом и гулять. Из-за внезапного прекращения физических упражнений он быстро набрал вес, ноги опухли, появилась головная боль и кашель, а десны начали кровоточить.

20 сентября 1817 года он впервые пожаловался на тупую боль в боку на уровне правого локтя. С этого дня (кроме периода ремиссии с октября 1819-го по июнь 1820 года) Наполеон не ощущал себя здоровым: его мучили тошнота, рвота, бессонница, запор и депрессия.

В июле 1820 года малейшее напряжение превращалось для него в усталость. Пульс был неровный, руки и ноги леденели. К весне 1821 года он уже не мог ходить без посторонней помощи и с трудом ел, попросту высасывая сок из мяса. Теперь болел уже не правый бок, а весь живот.

Хотя по прибытии на остров Наполеон был довольно пухлым, за несколько месяцев он скинул по меньшей мере двадцать фунтов. Когда итальянский врач по имени Франсуа Карло Антоммарчи убеждал его принимать лекарства, Наполеон фыркал: «Оставьте ваши пилюли себе – я не желаю, чтоб болезней у меня стало вдвое больше: уже имеющаяся и та, которую вы мне скормите».

2 апреля он сообщил английскому врачу Арчибальду Арнотту: «У меня острые боли, вот здесь, такие, будто меня режут бритвой, как думаете, может, это повреждение привратника [сфинктера, отделяющего желудок от двенадцатиперстной кишки]? Мой отец умер от подобной болезни – разве она не наследственная?» В 1785 году врач, проводивший вскрытие Карло Буонапарте, обнаружил в его желудке «опухоль полухрящевой консистенции, которая имела форму и размер большой картофелины или большой удлиненной груши».

Доктор Арнотт заверил его, что это обычные газы и что у него есть надежное лекарство. Император отказался.

Когда 15 апреля Наполеон написал в завещании, что его губит наемный убийца английской олигархии, он вполне вероятно понимал, что умирает от рака желудка, однако хотел создать массу трудностей главному злодею конца своей жизни – губернатору Лоу.

На самом деле до самого конца Наполеон не терял чувства юмора. «Я не боюсь умирать, – заметил он. – Единственное, что меня беспокоит, – как бы англичане не вздумали забальзамировать мое тело и положить его под Вестминстером».