Ричард Длинные Руки - принц-регент - Гай Юлий Орловский

— Понятно, — ответил я, как обычно отвечаем, когда понятно только то, что нам объяснять не собираются. — Ты можешь сказать, где расположена мастерская отца Терца?

Его рука дрогнула, из-под молотка выметнулся такой дикий рой искр, что я отпрыгнул в испуге и неожиданности. Часть искр рассеялась, другие поднялись вверх, медленно пошли по кругу, а затем начали всплывать, словно пузырьки в плотной воде, к своду.

Гарнец осторожно опустил молоток на свободный конец наковальни, повернулся ко мне всем корпусом, нахмуренный и злой, как разбуженный среди зимы медведь.

— Зачем?

— Незаконченное дело, — ответил я мирно. — Понимаешь, уйти от проблемы — не решение. То зло, что заперли в мастерской отца Терца, никуда не делось. Оно растет, брат Гарнец. И когда-то вырвется на свободу.

Он буркнул:

— Вырвется ли?

— Вырвется, — пообещал я, — тогда здесь покажется очень тесно. Покажи мне, где он работал. Или просто укажи, в какую сторону идти…

— Указать-то я могу, — ответил он недобро, — да только… Впрочем, я лучше отведу сам. И прослежу за твоими руками.

— Ничего трогать не собираюсь, — заверил я. — Правда-правда!

— А как же тогда…

— Это само, — пояснил я. — Не собирался, не собирался, а потом р-раз!.. и уже все, бежать поздно. Только драться или умереть без драки.

Он вздохнул, неспешно снял фартук, закрывающий живот и часть груди, отбросил на верстаки из толстых стальных прутьев.

— Этого-то и побаиваюсь. Как и старшие братья наверху.

— Ты тоже, — спросил я осторожно, — из старших?

Он посмотрел на меня оценивающе.

— А сам как думаешь?

— Думаю, — ответил я осторожно, — наверху только хозяйственники, администраторы… ну, один-два из старших присматривают за всем, а остальные здесь.

— Почти в точку, — одобрил он. — Соображаешь! Видно, мало тебя по голове били.

— Ничего, — ответил я, — когда все выбьют, пойду сюда кузнецом. Ладно, подмастерьем.

Он ухмыльнулся, кивнул, предлагая идти следом, сам двинулся к выходу.

— Снова в точку! Здесь только чутье спасает, а не то, что наверху называют разумом…

Я вышел вслед за ним за уступ, Гарнец преспокойно сделал шаг дальше в пустоту. У меня екнуло сердце, однако он остался на том же уровне, а подошвы так и стоят прямо в воздухе. Ухмыльнулся, глядя на мое лицо, сделал еще шаг от уступа.

Сцепив зубы и холодея от ужаса, я заставил свои ноги двигаться и встал следом за ним на нечто твердое, ребристое, но абсолютно прозрачное.

Он спросил чуть разочарованно:

— Ну как?

— Неплохо, — ответил я небрежно, — только чутье как раз предостерегало, а вот разум сказал, что там всего лишь прозрачный лифт… Ну, чего стоим? Поехали или как?

Он нахмурился, проговорил несколько слов скороговоркой, площадка под нашими ногами ухнула вниз. Я снова постарался держаться невозмутимо, у меня аж два козыря: мог бы прямо щас распустить крылья, ну а если не успею и нас шарахнет, то моя регенерация должна чуть ли не моментально срастить все мои кости, она, как и я, с каждым прожитым днем набирается опыта и умения срабатывать быстрее и совершеннее.

Стена проносится вверх в отдалении, потом начала угрожающе приближаться, иногда зло оскаленные каменные зубья проносятся совсем рядом, в другое время все отдаляется так, будто вообще опускаемся не через пещеру, а падаем из одной галактики в другую.

Гарнец то и дело испытующе поглядывал на меня, но я пару раз демонстративно зевнул довольно натурально, для политика невозмутимость один из важнейших атрибутов, и он сказал с разочарованием:

— Сейчас прибудем. Будь готов…

— Нападут?

— Тряхнет.

— А-а, — сказал я равнодушно, — ну ничего, вы ж кузнецы, не ювелиры.

И хотя я почти похвалил, лицо его оставалось мрачным и недовольным.

Далеко внизу показалась ровная плита, наше движение замедлилось, тряхнуло не так уж сильно, я зря подгибал колени, подошвы не уперлись в основание, а чуточку зависли на полдюйма выше.

Гарнец с прежним разочарованием проследил взглядом, как я соступил с незримой платформы, и по мне видно, что я понимаю происходящее.

— Это самое-самое? — спросил я.

— Да, — буркнул он. — Ниже ничего… Вот видишь в стене? Тут крапинки, а в штольнях целые жилы. Но туда вход теперь опечатан святыми заклятиями.

Я переспросил:

— Туда? Или оттуда?

Он посмотрел на меня зло.

— И туда, и оттуда. Туда — чтоб не совались такие, как ты, а оттуда… так, на всякий случай.

— Гарнец, — сказал я, — не нужно со мной хитрить. Кто станет просто так опечатывать штольни с такой ценной, как вы все говорите, рудой? Я уже знаю, произошло нечто настолько опасное, даже старшим братьям не под силу…

Он огрызнулся:

— Старшим все под силу!

— Тогда почему же…

— Не все решения разглашаются, — отрезал он. — Иные нужно принимать на веру!.. Если мы, конечно, люди верующие!

— Мы верующие, — согласился я, — но верующие все-таки во Всевышнего, а не в непогрешимость конклава старших или самых старших братьев. Даже папа не так уж непогрешим… а непогрешим потому, что сказанное им сперва сто раз просмотрено побуквенно советом кардиналов и проверено ими же. А здесь даже не знаю, почему вдруг решили закрыть эти штольни!

Он сказал строго:

— Нужно доверять старшим!

Голос его был сильным, звучным и звучал очень правильно. Я кивнул, молодец, так и говори дальше, пусть никто и не подумает, что ты доставил меня сюда вопреки своей воле, сам бы ни за что, ты человек ревностный и послушный, но этот брат паладин никаких авторитетов не слушает…

Стены настоящие, в том смысле, что чувствуешь всеми фибрами, да, это один сплошной кусок камня в несколько миль во все стороны. И трещин нет, это прорубленные кем-то штольни. И пещер здесь нет, во всяком случае в данном регионе, слишком все добротно и монолитно.

Однако будь здесь всего лишь стена, то ужас, из-за которого отец Терц покончил с собой, прошел бы сквозь нее, как легко проходила темная тень.

Я провел на ходу кончиками пальцев по стене, везде шероховатая поверхность камня, не отличить, где настоящий, а где имитация…

Хотя, будь я на месте аббата, я бы все равно забил выход настоящим гранитом, а потом еще и сплавил в единую массу. Хотя, думаю, тех тварей, что ужаснули отца Терца, а теперь ужасают аббата, каменная преграда беспокоит мало, а вот святые слова, которыми запечатаны все выходы…