История России. Смутное время Московского государства. Окончание истории России при первой династии. Начало XVII века. - Дмитрий Иванович Иловайский

оконченным и, вместо обещанного похода к Москве, отправился в Варшаву. В конце октября совершился триумфальный, наподобие римского, въезд в этот город гетмана Жолкевского с большой блестящей свитой из полковников и ротмистров; вместе с ним в открытой карете, запряженной шестерней белых коней, на показ народу, везли бывшего московского царя Василия Шуйского с братьями — зрелище весьма лестное для польского тщеславия. В том же поезде находились и знатнейшие смоленские пленники с Шеиным во главе. Шуйских после того поместили в Гостынском замке недалеко от Варшавы, где Василий вскоре скончался.

В Новгороде Великом также происходили грозные события. Когда пришли туда известия о сожжении Москвы и разных польских неистовствах, новгородцы выместили свое негодование на воеводе Иване Михайловиче, сыне известного изменника Салтыкова. Напрасно несчастный клялся, что будет верно служить Русской земле и готов идти против отца родного, если тот приведет поляков под Новгород; его посадили на кол. Главным воеводой сюда прислан был из-под Москвы от Ляпунова Василий Иванович Бутурлин. Меж тем Яков Делагарди, овладев городом Корелой, притянул к себе подкрепления из разных пограничных мест и весной 1611 года двинулся к самому Новгороду. Пережидая разлитие вод, он остановился в 120 верстах от него на берегу Волхова и отсюда продолжал начатые ранее переговоры с новогородскими властями. Он предлагал обмен пленных и требовал уплаты жалованья своему войску на основании Выборгского договора; а затем вызывался опять заодно с русскими воевать против поляков. Но все это было только предлогом, а в действительности он задумал овладеть самим Новгородом. По окончании полой воды Делагарди приблизился к городу и остановился у Хутынского монастыря. Сюда Бутурлин приехал к нему на свидание. Шведский военачальник за прошлую и будущую свою помощь потребовал в обеспечение несколько русских городов, а именно: Орешек, Ладогу, Ям, Копорье, Ивангород и Гдов; наконец соглашался только на два, Орешек и Ладогу. Во время сих переговоров Делагарди, по-видимому, первый предложил русским воеводам выбрать на московский престол шведского принца. Во всяком случае, от него и новгородских властей отправлены были гонцы под Москву с таковым предложением. Ляпунов и некоторые его товарищи соглашались избрать в цари шведского королевича, конечно, под условием перехода в православие; но требовали, чтобы прежде всего шведы спешили к ним на помощь для освобождения страны от поляков; в таком случае готовы были даже отдать в залог Орешек и Ладогу. Делагарди, однако, не думал спешить к Москве. Второй новогородский воевода князь Одоевский не доверял ему и не склонялся ни на какие уступки. Тогда Бутурлин, как говорят, стал действовать изменнически, то есть завел тайные переговоры со шведским военачальником и даже не прочь был сдать ему Новгород. В начале июля Делагарди перешел Волхов и стал под Колмовым монастырем; новогородцы выжгли окрестные посады и слободы и сели в осаду. Первое нападение шведов было отбито. После того они целую неделю не трогались с места. Новогородцы возгордились своим успехом и не только предались беспечности, но некоторые нахалы с городских валов в пьяном виде начали осыпать шведов насмешками и непристойной бранью.

Как при взятии Смоленска, и тут врагам помогла измена.

В шведском плену оказался какой-то Иванко Шваль, который хорошо знал новгородские стены с их тайниками и выходами. В ночь на 17 июля он незаметно провел шведов Чудинцовыми воротами на Софийскую сторону в так называемый Деревянный внешний город. Неприятелей заметили только тогда, когда они начали избивать стражу и захватывать другие ворота. В городе произошел страшный переполох и невообразимое смятение, это помогло шведам завладеть им беспрепятственно. Воевода Бутурлин, стоявший с ратными людьми на торговой стороне, бежал с ними по дороге к Бронницам, предварительно ограбив купеческие лавки на этой стороне. Сопротивление оказали только две кучки. В одном месте стрелецкий голова Голютин и атаман Шаров с сорока казаками защищались до тех пор, пока не были все перебиты. В другом протопоп Софийского собора Аммос с горстью людей заперся на своем дворе и дал мужественный отпор. За какую-то вину он находился под запрещением у митрополита Исидора; владыка, стоя на стене детинца, видел его ратоборство и издали благословил его. Шведы, не желая более тратить людей, зажгли двор Аммоса, и он погиб в пламени со всей своей семьей.

Оставался еще каменный детиниц, или Софийский кремль, где заперлись владыка Исидор и воевода Одоевский. Но для защиты его почти не имелось ратных людей. Власти вступили в переговоры с Делагарди и сдались ему на следующих главных условиях: царем русским избирается один из сыновей Карла IX, Густав Адольф или Карл Филипп; православие и привилегии духовенства, русские обычаи, законы и имущества остаются ненарушимыми; но шведам дается право получать поместья в Русской земле; в случае тяжебных дел между обеими народностями учреждается смешанный суд; Новгородская земля не будет присоединена к Швеции, за исключением города Корелы с уездом, но до прибытия королевича Делагарди управляет ею в качестве его наместника и так далее.

Младший брат Новгорода Псков в это время испытывал еще горшие бедствия. Когда Москва и другие города присягнули королевичу Владиславу, Псков отказался дать таковую присягу. Тогда в его земли ворвался со своими шайками Лисовский и опустошал ее почти четыре года. А литовский гетман Ходкевич, стоявший в Ливонии, в марте 1611 года осадил Псково-Печерский монастырь; однако не мог его взять. К довершению смуты явился новый, то есть третий Лжедимитрий. Некоторые известия называют этого вора Сидоркой; другие говорят, что он назывался Матвеем и был прежде дьяконом в московской Заяузской церкви. В конце марта он объявился в Ивангороде, назвав себя Димитрием, который царствовал в Калуге и будто бы не был убит, а снова чудесным образом спасся от смерти. Ивангородцы приняли третьего Лжедимитрия так же радостно, как стародубцы второго: звонили в колокола и палили из пушек. Особенно обрадовались ему казаки, которые с разных сторон спешили к нему на службу; так, из Пскова они ушли обманом, сказав, что идут на Лисовского. Скоро вор увидал себя во главе значительной силы и пытался даже войти в переговоры со шведским комендантом соседнего города Нарвы, хотя и безуспешно. Казаки с торжеством повезли нового вора в Псков; но тут сначала встретили отказ. В Пскове в то время воевод не было; делами ведал умный дьяк Иван Луговский с несколькими посадскими людьми. Он послал просить помощи и совета у воевод, стоявших под Москвой. Вор также со своей стороны послал в подмосковные станы одного из казацких атаманов.

Но под