Твое злое великолепие - Кара А. Хэвен

именно злодеяния совершил ее отец, однако ей все равно было бы плевать на это. Дабы очистить грехи отца и оправдать его имя, она готова пожертвовать своим будущим, став тем, кем она никогда не мечтала быть в прошлом, но желает быть в настоящем.

— Розалина… — Нестор задумчиво склонил голову и подошел к ней на пару шагов ближе, — я даже не могу себе представить, через какие ужасы тебе прошлось пройти и какие кошмарные ситуации видеть наяву, я не могу предположить, как именно тебе удается все еще сохранять спокойствие несмотря на всю сложившуюся ситуацию, но я вижу, что ты парализована идеей прожить остаток лет вместо короля Генриха. Возможно, ты сейчас подумаешь, что я эгоист и лицемер, но позволь дать тебе совет. Не стоит нести груз прошлого на своих плечах, оставь родителям все их разборки, не влезай в это грязное поле. Хочешь заниматься рыцарством? Отлично, я буду лично тебя обучать, но только в том случае если это то, чем ты по-настоящему увлекаешься, Розалина Веспонская, а не то, чем ты пытаешься прикрыть кровоточащую рану, надеясь на ее заживление. Я дам тебе время подумать… если захочешь еще о чем-то поговорить или излить свои чувства, то мои двери всегда для тебя открыты.

Нестор, улыбнувшись напоследок, ушел с плаца, оставляя девушку раздумывать в одиночестве. Все слова юноши попали прямо в больную точку ее сердца, заставив замереть на некоторое время от непонятных, постоянно приходящих в голову, мыслей.

Сжав крепче рукоятку деревянного меча, Розалина стиснула зубы и со всей силы ударила по соломенному манекену, сделанному специально для нее. Неконтролируемый гнев от непонятных для нее эмоций выплеснулся через грубый взмах орудия, оставившего небольшой след на мягком пугале. Слова Нестора имели смысл, но ей не нравилось, что он был прав. Она хотела помочь отцу, а высказывания юноши подбили ее желание, заставив ее еще больше страдать от скрываемого осуждения самой себя за то, что посмела на секунду поверить в очередную ложь человека, использующего ее для рождения наследников, претендующих на трон. Даже если это был чистосердечный совет, Розалина просто не смогла бы отпустить так легко дорогого человека, который всю жизнь лелеял ее, как зеницу ока, поэтому, если эта цель все-таки окажется для нее вредоносной, она бы все равно верила, что пока делает это ради благого дела, остальное ничего не стоит, даже если на кону стоит ее собственная жизнь.

Розалина была уверена, что будь здесь Аркан или Джуд, они бы поддержали ее идею и помогли бы в эту трудную минуту.

Кстати, интересно, а где они сейчас?

Глава 51

— Киллиан Фритч? Разве он не был убит во время нападения на графский замок? — шокировано спросила Лилит так, что по ее тону было не понятно, задала она этот вопрос предполагаемому родственнику или же самой себе.

— Как грубо, я стою перед тобой во плоти, а ты говоришь это так, словно я актер, удачно притворившийся аристократом, — несмотря на явную придирку, Киллиан все еще мягко улыбался, всматриваясь в родные глаза девушки, которые он с давних пор не мог лицезреть.

— От чего-то мне кажется, что ты уже знал о существовании племянницы, — Габриэль угрожающе направил кончик рапиры в глотку Киллиана, не отводя своего грозного взгляда.

— Это из-за того, что слуги доложили мне о присутствии странной девушки, что внешне напоминает меня, — Киллиан, ни капли не беспокоясь о оружии у горла, целящейся в его жизненно важную точку, продолжил спокойно вести диалог, словно приветствовал старых знакомых, а не потенциальных врагов.

— Слуги? — переспросила Лилит, придя в себя от внезапного шока, вновь вернув хитрое выражение лица. Она обвела взглядом претегиана, прежде чем с ухмылкой предположить, — Эти претегианы… это же бывшие слуги семьи Фритч, которые считаются убитыми во время нападения?

— Как и ожидалось от моей племянницы! Во время нападения, искаженная темная материя в графском замке не могла не повлиять на всех ее обитателей настолько, что большая их часть превратилась в претегианов. Со временем их сознание возвращалось, и они даже начали узнавать меня, поэтому я решил направлять их, отдавая свои команды.

— А почему ты стал… иммундусом, а не претегианом, как все остальные?

— Кто знает? При жизни я был алуром, может в этом причина? Либо дело в нашей родословной? — Киллиан загадочно улыбнулся, схватив кончик рапиры двумя тонкими пальцами, на которых не виднелось никаких черных пятен, как было у Абрахама.

С виду он казался совершенно обычным человеком.

— Что ты имеешь ввиду говоря о родословной? — спросила Лилит с настойчивым тоном, не принимающим отказа.

— …— Киллиан снял золотое ожерелье со своей шеи и, убрав от себя край рыцарского меча, подошел и передал его Лилит, — Каталлея приплыла с западного континента Иентрин. Я часто слышал от нее истории с той земли, где женщины готовы убивать за красоту собственных тел. Она позволяла Клаудии и Кристине впитывать эти истории, заставляя их также ценить собственной лицо, чуть ли не доводя до паранойи. Клаудия поддавалась влиянию матери, в то время как Кристина всячески пыталась отстоять свою позицию. Когда случился конфликт Кристины с другими детьми-аристократами, мама с счастливой улыбкой выгнала Кристину из дому, предрекая ей бедную жизнь, в итоге только перед лицом неминуемой гибели узнав, что ее дочери поменялись ролями.

Слушая рассказ Киллиана, Лилит открыла ожерелье, в котором был спрятан небольшой кусочек пожелтевшей ткани. Достав, она постепенно разворачивала его, открывая своему взору поблекший семейный портрет, где Клаудия и Кристина все еще молоды и дружны. Они действительно в детстве внешне были похожи как две капли воды, но их характеры отличались, словно неба и земля.

Клаудия в подростковом возрасте хотела спокойно прожить свою жизнь, без вмешательств других людей, а тем более родителей, в пределы ее личных границ, однако стресс от изнасилования и извращение темной материи превратили ее из простой девушки в лицемерную сучку, таящую в глубине своего сердца страшную обиду из детства, которую в последующем она выливала на Лилит, преследуя ее даже после смерти в самых темных кошмарах невинного сердца. Она стала по-настоящему безумной, заботящейся лишь о себе, женщиной, которая в отместку позволила вылиться своей спрятанной глубоко в почерневшей душе злости и ненависти, преобразуя все эти негативные чувства в ядовитое проклятье, преследующее род Фритч в лице Генриха.

Кристина же была ее полной противоположностью. С самого детства ее бунтарский характер бесил Каталлею, заставляя все время наказывать собственную дочь за любую мелкую провинность, однако даже под таким свирепым гнетом она