Дикарь и лебедь - Элла Филдс

убийца, похитивший мое сердце. Его взгляд упал на украденный мной меч, а затем он бросил: «Пригнись», и булыжник, пролетев у меня над головой, попал в витрину лавки, возле которой я стояла.

Стекло разбилось и зазвенело, и двое мужчин покатились по земле, работая зубами и кулаками – оружия при них уже не было.

– Довольно, – прогремел Дейд.

Его воин застыл, удерживая золотого солдата, который слепо отбивался от него, придавленный к земле.

Взгляд Дейда – мрачный и пытливый – скользнул ко мне. Но натолкнулся лишь на мою ярость. Дейд окаменел.

Он прекрасно знал, что наделал. Но вместо того, чтобы терять время и еще больше злить меня, король сунул пальцы в рот и просвистел четыре раза.

– Опустить оружие и втянуть когти. – А затем, сложив руки рупором, завопил: – Построиться для возвращения домой!

В нашу сторону резво направлялся Эльн, из носа у него текла кровь. Он обвел взглядом наших солдат, и его лицо исказила гримаса недоумения. Некоторые все еще совершали выпады и атаковали багровые легионы, другие, потрясенно озираясь, отступали, а воины противника медленно выстраивались в две длинные ровные линии.

Эльн приказал неуемным солдатам прекратить атаки, пролаяв их имена так, словно сам был готов убить их, если они не подчинятся.

Выронив меч, я привалилась к двери, а Дейд, спрыгнув с крыши, приземлился на мостовую и сделал осторожный шаг в мою сторону.

– Лебедь, ты должна понять…

– Что ты солгал мне? – Я надрывно рассмеялась. – О, это я прекрасно понимаю, засранец.

Дейд скривился, провел перепачканной в крови рукой по волосам – на белокурых прядях остались алые разводы. Кто-то позвал его, и он бросил взгляд за плечо на свою волчью братию, но затем снова посмотрел на меня:

– Прости меня, ладно? Я знал, что случится нечто подобное.

– Ну так сказал бы мне, – с укором прошипела я. – Сказал бы мне, поговорил бы со мной вместо того, чтобы врать.

Сделав три нерешительных шага ко мне, Дейд застыл. Бриз разворошил мягкие волосы и сбросил прядь на лоб, его глаза соперничали в цвете с темнотой, что заволокла небо.

– И ты бы прислушалась ко мне?

Прислушалась бы? Мне хотелось думать, что да, прислушалась бы, но в такой ситуации… Наша связь стремительно крепла с каждым днем, и я не справлялась с этим. Я намеренно шла у него на поводу, успела в него влюбиться, пока пыталась достичь своей цели, но так и не научилась доверять своей половинке безоговорочно.

И мы оба это знали.

Его снова окликнули, но он даже ухом не повел.

– Полагаю, этого мы уже не узнаем. – Я чувствовала на себе десятки взглядов – их было слишком много, – но это не помешало мне с болью в голосе выдохнуть: – Знаю лишь одно: больше я не поверю ни единому твоему слову.

В созданный нами самими пузырь проникли стоны раненых, крики ворон, устремившихся к мертвечине.

Лицо Дейда вытянулось и побледнело, он шагнул вперед и потянулся ко мне дрожащей рукой, словно хотел прикоснуться.

– Ты ведь не всерьез это говоришь. – Он захлопал глазами, будто внезапно утратил всю свою уверенность, и остановился вплотную ко мне. – Правда?

– Не делай этого, – предостерегла я его. Оттолкнув протянутую руку, я прошептала: – Уходи и унеси с собой знание, что я тоже тебе солгала, что ничего подобного я никогда не хотела. – Я оторвала взгляд от его приоткрывшегося рта и посмотрела ему в глаза. – Тебя нужно было остановить. Кто-то должен был остановить тебя. – Я пожала плечом, словно наша связь была для меня ничем, хотя на самом деле она была для меня всем. – И я это сделала.

Дейд внимательно смотрел на меня, гнев постепенно заострял, искажал все его черты. Сочился из пор и испарялся с кожи. Мне и раньше доводилось видеть, как король волков злится, но никогда прежде я не ощущала, чтобы злость исходила от него с такой силой – казалось, я стою слишком близко к костру и начинаю потеть.

От острого желания утешить и умилостивить влажная кожа начала зудеть, как от сыпи – мне захотелось содрать ее с себя живьем, и я, расправив плечи, спрятала руки за спину.

Словно учуяв это, Дейд наклонил голову. Он принюхался, глаза его осветила жестокая улыбка.

– Возможно, это и правда так, но этот орган, – не сводя взгляда с моего лица, он указал мне на грудь, – что трепещет у тебя внутри, говорит, что цели своей ты достигла, но на пути к ней лишилась кое-чего более ценного, солнышко.

– Уходи, – процедила я.

Его улыбка превратилась в надменную ухмылку.

– С радостью.

За считаные минуты они покинули наш город, сопровождаемые недовольными взорами наших солдат.

Я дождалась, когда Дейд отвернется, и с трудом выдохнула – раз, другой, но в груди было тесно и больно, несмотря на все мои попытки успокоиться.

Его воины скрылись за городскими воротами, и лишь тогда я рухнула на усыпанный битым стеклом пол безлюдной лавки.

31

Дейд

Крепость из лунного камня, в плену которой застряло мое разбитое сердце, осталась далеко позади, и по венам моим растекся яд.

Это была игра. В игре под названием «война» я был главной фигурой, и, пусть лебедь моя думала, что сумела меня обставить, именно я позволил одержать ей верх.

Поступки, противоречивые чувства и проклятые глаза выдавали ее на каждом шагу. Я желал Опал – и желание это было столь губительным, столь бескрайним и неутолимым, что я принял ее и в той роли, какую она убедила себя сыграть.

Ибо я знал, что под всей этой бравадой скрывается моя половинка и наша связь превозможет все. Незримые узы душ крепки, и в сравнении с ними ее ненависть и сомнения однажды станут тусклой тенью, которую я постепенно сумею развеять.

Опал, верно, считала меня безмозглым зверем, что часто идет на поводу у примитивных желаний и жаждет только ее теплой крови и тела. Временами я таким и был. Определенно.

Но не всегда.

Однако ее прощальные слова попали в яблочко. Воспоминания о ненависти, что горела в золотых глазах моей королевы, об отвращении – не столько ко мне, сколько к самой себе, отравляли мне каждый вздох и каждый шаг, омрачали красоту зеленых холмов и лавандовых полей вокруг.

Довольно скоро мы вошли в лес, который пересекали и перелетали уже не раз. Все благодаря лебеди, показавшей мне последний уцелевший мост между нашими королевствами – полое дерево, на котором мы когда-то повстречались.

Третий легион улетел вперед и превратился в горстку темных точек на фоне подсвеченных звездами облаков, что висели над лесами за ущельем. Я решил проделать обратный путь пешком. Торопиться с возвращением больше не имело смысла – дом снова превратился в гробницу, каковой и был прежде.

Без нее это была просто Цитадель, просто дворец, полный призраков и монстров.

Воины второго легиона тихо переговаривались между собой, пытаясь разобраться, что только что произошло, и Клык то и дело возвращался ко мне, дабы пройти часть пути вместе. Он знал, когда лучше не раскрывать рта, и мудро хранил молчание, пока мы брели сквозь заросли деревьев к пещере с низким устьем.

Оказаться в той пещере, увидеть то место, где я когда-то ощутил, как моя душа соединилась с душой Опал, было все равно что вонзить клинок самому себе в грудь и проглотить огонь.

– Дейд, – окликнул меня Клык. Я даже не заметил, как остановился.

Не заметил, что воины уже вышли из пещеры, пересекли ущелье по старому дереву и оказались на стороне Вордана.

Помотав головой, я протиснулся мимо друга и зашагал в глубь пещеры. Впереди показалось пустое нутро мертвого дерева.

Сапоги Клыка зашуршали у меня за спиной.

– Ты, кхе-кхе, хочешь поговорить?..

– Нет, – огрызнулся я – и застыл. Тихий, поначалу едва различимый, но становившийся все громче вой проник в полое дерево.

Мы бросились вперед, выскочили наружу – Клык полез вверх по крутому каменистому склону ущелья, а я перекинулся и взмыл в небо.

Разум заполнился мириадами проклятий. Ну конечно, люди должны были напасть. Пока я в отлучке. Пока добрая половина моих лучших воинов – в других краях.

Шум доносился с юга, и я полетел туда – сначала вдоль ущелья, затем, когда оно перешло в реку, забрал на запад, – ветер так ревел в ушах, что почти перекрывал долетавшие до меня крики. Я метнулся к деревьям,