Джек Ричер, или Я уйду завтра - Ли Чайлд

И еще на бывшего солдата.

Я отступил к ближайшей стене, чтобы иметь возможность видеть обоих парней. Леонид находился слева, его напарник – справа. Второй, коренастый мужчина лет тридцати с небольшим, с темными волосами и совсем без шеи, больше тянул на выходца с Ближнего Востока, чем из Восточной Европы. Он был не слишком крупным, похожим на Леонида, но его словно сплющило сверху, и потому казалось, будто он раздался в стороны. Он был также одет в дешевый черный спортивный костюм. Я бросил взгляд на трикотажные брюки, и в моем сознании промелькнуло слово.

Вот какое: «одноразовый».

Он сделал шаг ко мне. Леонид последовал его примеру.

Как и всегда, передо мной стоял выбор из двух вариантов: бежать или драться. Мы находились на южном тротуаре Пятьдесят шестой улицы. Я мог броситься на противоположную сторону и попытаться скрыться. Однако по закону о среднем Леонид и его приятель почти наверняка бегали быстрее меня, потому что большинство людей делают это лучше. Вероятно, пожилая леди в летнем платье и ее старая серенькая дворняга – тоже. Да и вообще бегство всегда казалось мне паршивым делом. А попытка побега, которая заканчивается тем, что тебя ловят, и вовсе унизительна. Поэтому я остался на прежнем месте.

Стоявший слева Леонид сделал еще шаг ко мне. Невысокий парень справа поступил так же.

Но если армия не сумела обеспечить меня умением не привлекать к своей особе внимания, то в качестве компенсации она научила меня хорошо драться. Начальству хватило одного взгляда, чтобы я получил приказ отправиться в спортивный зал. Я не слишком отличался от других детей военных. У нас было необычное детство. Мы успели пожить по всему миру. Способность учиться у местных жителей стала нашей второй натурой. И в данном случае я не имею в виду историю, языки или политическое устройство.

Мы учились у них драться. Осваивали их любимые техники. Боевое искусство Дальнего Востока, необузданные драки, какие случаются в самых отвратительных уголках Европы, ножи, камни и бутылки из самых мерзких районов Соединенных Штатов. К двенадцати годам мы превращались в яростных бойцов без комплексов. Ключевые слова здесь «без комплексов». Мы очень скоро поняли, что торможение ранит сильнее всего. «Просто сделай это» стало нашим девизом – задолго до того, как «Найк» начали выпускать кроссовки.

Тех из нас, кто выбрал карьеру военного, сразу распознавали, и мы проходили дальнейшее обучение – нас разбирали на части и собирали снова. Мы считали себя крутыми, когда нам исполнилось двенадцать. В восемнадцать мы думали, что непобедимы. Мы ошибались. Впрочем, в двадцать пять мы были очень к этому близки.

Леонид сделал еще шаг.

Его напарник не отставал.

Я посмотрел на Леонида и увидел на его руке кастет.

Коротышка также вооружился кастетом.

Они надели их быстро и легко. Леонид сделал шаг в сторону, коротышка последовал его примеру. Они постарались улучшить угол атаки. Я стоял спиной к дому, что давало мне сто восемьдесят градусов свободного пространства. Каждый из моих противников хотел получить сорок пять градусов слева и сорок пять справа. В таком случае, если я побегу, они смогут равномерно перекрыть все направления. Как парные игроки в теннисе. Долгая практика, взаимная поддержка, инстинктивное понимание.

Оба были правшами.

Первое правило драки с противником, вооруженным кастетом: не получай ударов. Особенно в голову. Но даже удары по рукам и ребрам могут привести к переломам и параличу мышц.

Самый лучший способ не получить удар кастетом – достать пистолет и перестрелять противников с расстояния в десять футов. Достаточно близко, чтобы не промахнуться, и далеко, чтобы не пропустить их атаки. Все очень просто – конец игре. Но в данный момент такая возможность даже не рассматривалась. Я был не вооружен. Второй вариант – держать противников на расстоянии или же прижать к себе. На расстоянии они могут наносить удары хоть всю ночь, но не достанут тебя. Вблизи им будет не размахнуться. Чтобы держать их на расстоянии, можно использовать большую зону досягаемости или собственные ноги. Я обладаю впечатляющей зоной досягаемости. У меня очень длинные руки. Самец гориллы из телевизионного фильма выглядел коротышкой по сравнению со мной.

Мои инструкторы в армии всегда посмеивались над моими возможностями, намекая на фамилию[49]. Однако сейчас мне предстояло сразиться с двумя противниками, и я сомневался, что могу рассчитывать на удары ногами. Во-первых, на мне была плохая обувь. Резиновые садовые сапоги свободно болтались, и я мог их потерять. А наносить удары босыми ногами – значит быстро получить переломы. Ноги еще более уязвимы, чем руки. За исключением карате, но там есть правила. На улице правил нет. Во-вторых, как только одна нога отрывается от земли, ты теряешь устойчивость, очень скоро оказываешься на земле, и вот ты уже мертв. Я видел, как это бывает, и сам не раз проделывал.

Я уперся правым каблуком в стену у себя за спиной.

И стал ждать.

Я понимал, что они нападут вместе и это будет одновременная, синхронная атака с двух направлений под углом в девяносто градусов. Впрочем, имелась и хорошая новость – они не собирались меня убивать. Лиля Хос им запретила. Она хотела кое-что от меня получить – а что возьмешь с трупа?

Плохая новость состояла в том, что множественные серьезные повреждения не так далеки от фатальных.

Я ждал.

– Знаешь, тебе вовсе не обязательно испытывать боль, – сказал Леонид. – Если хочешь, можешь пойти с нами и поговорить с Лилей.

Его английский оказался не таким превосходным, как у Лили. Кроме того, он говорил с заметным акцентом. Однако все нужные слова он знал.

– Куда пойти? – спросил я.

– Ты же знаешь, я не могу сказать. Тебе придется надеть на глаза повязку.

– Не получится. Однако и вам вовсе не обязательно испытывать боль. Вы можете идти своей дорогой и сказать Лиле, что не видели меня, – предложил я.

– Но это будет неправдой.

– Не нужно быть рабом правды, Леонид. Она иногда жалит. А порой кусает прямо за задницу.

Положительный – в данном случае для меня – аспект совместной атаки состоит в том, что напарники должны выработать общий сигнал. Иногда достаточно взгляда или кивка, но без них не обойтись. Это доля секунды, которую я получаю. Я решил, что Леонид главный. Тот, кто говорит первым, почти всегда главарь. Он подаст сигнал атаки. Я очень внимательно следил за его глазами.

– Ты обиделся из-за того, что случилось на вокзале? – спросил я.

Леонид покачал головой.

– Я позволил тебе меня ударить. Это было необходимо. Так сказала Лиля.

Я следил за его глазами.

– Расскажи мне о Лиле, – сказал я.

– А что ты хочешь знать?