В двух шагах от рая - Наталья Рощина

Еще Юлия была непреклонна в отношении квартиры.

— Я не останусь здесь, — твердо сказала она Льву в их последний разговор. — Если хочешь, переезжай сюда хоть сегодня. Вот ключи.

— Значит, ты живешь у него. — не глядя на нее, обреченно произнес Щеголев.

— Да. Я недавно переехала.

— Мне тоже не нужны эти ключи.

— Тогда остается найти квартире нового хозяина, — предложила Юлия.

— Продавай, меняй, делай, что хочешь.

— Наташа с Севой оставляют здесь свою квартиру. Они перестраховываются на всякий случай. Так что им наши хоромы тоже ни к чему, — заметила Юлия.

— Повторяю, мне все равно.

— Я займусь продажей квартиры, мебели, всего, а тебе потом отдам половину вырученных денег.

— Оставь себе все, — отмахнулся Щеголев. Потом поднял на нее свои черные глаза: — Как ты можешь сейчас думать о деньгах? Что с тобой Юля?

— Ничего. Запоздалое решение вопроса интеллигентного раздела имущества.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — сказал Щеголев. — Счастья тебе.

— И тебе. Жизнь не заканчивается. Если даже я поняла это, то тебе — сам бог велел.

— Я постараюсь.

Юлии было искренне жаль его, но она отгоняла от себя это чувство. Она не должна была позволять своим эмоциям снова спутать все карты. Ее жизненный пасьянс только начал складываться ход за ходом. Она не должна останавливаться. И чтобы поменьше думать о Щеголеве, Юлия переключилась на предотъездные хлопоты детей. Их было немало. Пока Наташа с Севой занимались массой мелочей, накопившихся и требующих решения, она взяла на себя заботы об Андрюше. Она приезжала к ним в любое время: отпрашивалась с работы, брала дни за свой счет. Рогозин, понимая ее состояние, просил только об одном, чтобы он знал, где ее искать. Чтобы он понапрасну не обрывал телефон агентства, своей квартиры.

Время летело. Вскоре была названа точная дата отъезда. Билеты были куплены на двадцать восьмое августа. Ровно через два месяца Андрюше исполнится годик. Почему-то в этой ситуации Юлию больше всего огорчало то, что в этот день она не возьмет внука на руки, не обнимет, не поцелует. Дни сменяли друг друга, и оставалось так мало времени на общение. Юлия иногда прислушивалась к себе — сердце больше не болело от мысли о разлуке. Оно просто начинало стучать чуть быстрее, заставляя кровь разносить по всему телу состояние предопределенности. Все известно на несколько шагов вперед и нужно только не сбиться с пути. Юлия решила пойти по самому верному — раз ничего изменить нельзя, значит, с этим просто нужно смириться.

Щеголевой пришлось пойти еще на один серьезный разговор — с дочерью. Приехав к ней, Юлия долго играла с Андрюшей, слушала рассказы Наташи о том, как малыш меняется с каждым днем. Все-таки девять месяцев человечку — это уже не мало! Юлия ловила себя на мысли, что не так внимательно и восторженно, как обычно, реагирует на услышанное. В конце концов, и Наташа обратила на это внимание.

— Мам, у тебя все в порядке? — обеспокоено спросила она.

Тогда Щеголева поняла, что дочь помогла ей начать разговор, ради которого она приехала сегодня. Можно было отложить его еще на какое-то время, но Юлия хотела, чтобы самые близкие знали о ее решении. Родители Юлии были посвящены вчера. Они по-стариковски взволнованно разохались, взывая к ее разуму. Но после первого шока мама сказала, что они принимают ее выбор и надеются, что она будет счастлива.

— Для нас только это важно, доченька, — мягко сказала мама, а отец молча кивнул в знак согласия. Юлия почувствовала прилив нежности и благодарности. Эти два человека до сих пор дарили ей возможность ощущать себя ребенком, маленькой девочкой, которая может всегда прийти к своим любящим родителям. Это чувство дарило ничем не заменимое спокойствие и защищенность. И в сорок лет хочется побыть ребенком, знать, что мамины руки нежно коснутся и обнимут, а отец без слов трепетно остановит на тебе свой взгляд.

— Так что же с тобой такое? — повторила Наташа свой вопрос, когда увидела, что мама словно витает в облаках.

— Есть о чем задуматься, девочка моя, — начала Юлия…

Наташа спокойно отнеслась к тому, что мама решила снова выйти замуж. Юлия не могла не сказать, что со Щеголевым она обязательно будет поддерживать дружеские отношения.

— Он всегда останется для меня твоим отцом, а значит не последним человеком в моей жизни. Но Рогозин — это что-то сказочное. Я так чувствовала себя только в детстве, когда ложилась спать и представляла себя принцессой, живущей в облаках. Моя уютная кровать стояла на одном из них, и я всегда знала, что защищена ото всех бед. Я была безотчетно счастлива. Сейчас я ощущаю себя так же, только мне не нужно фантазировать. Дмитрий и я шагаем по этим облакам, и он несет меня на руках… Все настолько нереально, что кажется сном.

— А чем же были двадцать лет с папой? — вдруг спросила Наташа. Она умела четко формулировать вопрос.

— Счастье бывает разноликим. Поверь мне, в нашей жизни было много светлых моментов. И я не отказываюсь от прошлого, я просто позволила себе уверенно шагнуть в будущее, — улыбаясь, ответила Щеголева.

— А не выходя за Рогозина замуж, ты не сможешь чувствовать себя уверенной? Тебе нужен штамп в паспорте, чтобы удержать этого мальчика? — съязвила Наташа.

— Нет, милая. Никому не нужны бумаги. Главное здесь, — Юлия прижала руку к груди. — Тебе трудно понять меня, я знаю.

— Ну почему же, — кисло произнесла Наташа. — Если хочешь знать, мне будет легче от того, что ты осталась не одна. Папа, в конце концов, мужчина. Он устроит свою жизнь наверняка. Единственное, что меня смущает — кандидатура на место отчима. Кажется, ему чуть за тридцать?

— Да, тридцать четыре.

— И ты так спокойно об этом говоришь! Потом ему сорок — тебе почти пятьдесят.

— Ой, ой, девочка, не нужно забегать так далеко вперед, — отмахнулась Юлия.

— Так ты ведь жизнь собралась с ним прожить, а на десять лет вперед заглянуть боишься!

— Иногда даже один день стоит всей жизни, — тихо ответила Щеголева.

— Мамочка, и это говоришь ты?!

— Да я.

— Теперь и я начинаю сомневаться в твоем возрасте. Тебе лет восемнадцать?

— Точно, милая, хоть паспорт меняй, — засмеялась Юлия. Она обняла дочь, погладила ее по спине. — Знаешь, я сама себя не узнаю.

— Мам, когда свадьба?

— Мы подали заявление на двадцать пятое сентября. Будет очень скромная церемония и праздничный ужин — В узком кругу. Так жаль, что вас не будет, но Митя готовится к конкурсу в Штатах. Он улетает восьмого сентября в Нью-Йорк, а одиннадцатого днем — обратно. Работа для него — второе я. Не хочу, чтобы на него свалилось сразу все: конкурс, свадебные хлопоты, квартирный вопрос. Пусть спокойно работает, готовится к очередной победе. Ты ведь знаешь, что в Париже он получил очень высокую оценку своего мастерства?