Восхождение к власти: день гнева - Соломон Корвейн

кто похоронит Инфоромократию на более высоком уровне. И мысли о спасении миловидной дамы, что должны были выпотрошить часами ранее отошли на второй план перед мотивом личной мести… мести не отдельным лицам, а всей системе, которой будет дан один приговор – разрушить всё под чистую.

- Вы же собираетесь выступить против Информократии? – с надеждой вопрошает Маритон.

- И нам нужен человек, сведущий в особенностях державы той страны, - продолжил Конвунгар. – В её технологическом обеспечении и силах, дабы, переняв его сведения, мы могли наши войска организовать так, чтобы максимально эффективно сокрушить оплот информационной ереси и мракобесия. И сложат ли они оружие, если им предложить?

- Они? И сложат ли оружие? Нет, такого и быть не может… те гниды готовы биться за свои мелкие и ничтожные идейки о новом мире до смерти, – с явной неприязнью ответил Маритон, сменив радость на маску отвращения.

- Что ж, если не хотят сложить оружие, «господина-фон-смерть» приведём мы к ним, - с бравадой произнёс Аурон и приметил, уловил чувство жуткой ненависти и призрения, исходящей от Маритона к врагу. – Скажите, а почему вы бежали из державы, провозглашающей себя оплотом технологичности и комфорта?

На губах Маритона показалась кривая улыбка, показавшая все глубины безумия, в которое он скатывается.

- Почему? «Край, где каждому найдётся место» вроде бы хорошие слова об утопическом обществе, но если бы знали, господин мой, какая зловещая суть за ними кроется. Поверьте, такая система, античеловеческая и безумная, не имеет права на существование.

- Я ощущаю у вас иной мотив, - проникновенно заговорил Конвунгар. – Вы жаждите падения не во имя будущего мира. Нет, вас гложет иная боль. Вы жаждете мести, но вот за что?

То ли боль, то ли безумие перекосило кривые губы мужчины, вырисовавшие на лице странную неестественную ухмылку феерического сумасшествия или же страданий, и его подавленная речь выдала смысл злобы:

- Думаю, у многих найдётся повод ненавидеть систему, которая лишает вас самого дорого. Сегодня, я иду на службу Канцлеру ваш… нашему, и Рейху, чтобы дать бой во имя потерянного своего будущего. Удел мира и людей в ваших руках, Господа, но не в силах одного человека. Я же хочу спросить со всего государства за одного человека. Пускай не жажда справедливости, не надежды на грядущий мир и даже не вера в идеалы Рейха мне даёт повод для сражения, но честь мне велит встать на такой путь.

От услышанного Аурон и Конвунгар впали в глубокие рассуждения, вызванные удивлением от такой речи. Мало кто осмеливается говорить, что идёт на войну не во имя Рейха, но тут так открыто человек пытается отдать жизнь для страны, но не во имя её идеалов.

- Вижу, Аурэлянская Информократия вас сильно раздражает. Что ж, служба Императору вам даст возможности. Но скажите, а на той стороне, за стеной, так же люди не любят власть?

- Нет, что вы, господин Аурон, каждый одурманен идеей о «совершенном» обществе и что за него нужно держаться. Что оно единственное ради чего стоит жить.

- Как же мы сокрушим их души, дабы в смятении они отринули лживые идеалы.

- Ох, - с усмешкой вздохнул Маритон. – Об этом знает мой друг, он долго работал с людьми, которые верят в Информократию и даже… переубеждал их. Он кстати, у вас в священниках ходит. И вот ещё, - рука мужчины касается кармана пальто и нащупывает там то, чего нет. – Я её кажется отдал.

- Что вы отдали?

- Есть одна вещица, которая способна сыграть вам на руку, господин Аурон. И не только вам, но и всему Рейху борьбе против информократичной нечисти, - пятисекундная пауза перешла в ехидное заявление. – Они говорят, что информация – сила, но они сильно удивятся, что эту силу обратили против них.

- Хорошо, Маритон из Варси, - речь Аурона сделалась чуть менее громогласной и обрела черты обыденного разговора, а в глазах повисло ощущение, будто перед ступенями его трона стоит безумец, отвращение так и промелькнёт. – Теперь вы на службе у Императора. Радуйтесь, ибо вы стали дланью рока и зари будущего дня!

[1] Стражи Завета – древний орден, состоящий из благочестивых мужчин и женщин, поклявшихся служить делу веры, благочестия и защиты всего светлого в постапокалиптическом мире. По преданиям, он был образован остатками Мальтийского ордена, закрепившихся на юге бывшей Италии. Они несмотря ни на что продолжали нести свет веры и науки, но безнадёжно проигрывали. Стражи к началу восхождения Канцлера были представлены горстью человек, среди которых были как учёные, так и наёмники со своими бандами и группами войск. «Стражи» впоследствии были преобразованы в ордена, а потом стали и полк-орденом.

Глава пятнадцатая. Распределение ролей

Утро. Следующий день.

Маленькая комнатка постепенно озаряется лучами утреннего солнца, начинавшего победоносное шествие над городом и заливая постепенно его светом, освобождая от ночного мрака. Над городом вскоре повиснет утренняя прохлада, а пространство небольшой комнатушке перестанет нуждаться в лампочках.

- Вот зачем ты меня тогда назвал? Скажи? Сейчас бы читал утреннюю молитву и благословлял воинов, а теперь. Ох, зачем мне теперь это сдалось?

Возмущения пронеслись шёпотом у уха мужчины, и тот вынул руку из кармана кожаного пальто, согнул в локте, показав знак того, что не намерен выслушивать претензии.

- Тише Флорентин, ты же хотел послужить делу Императора? – шёпот перемешался с лёгким сарказмом. – Вот и послужишь, исполнишь клятвы верности, на самом высшем уровне.

Стены, выкрашенные в цвет дождливого небосвода, вместили в свои переделы четырёх человек, а стол посреди комнаты раздел их. В единственном окне простираются городские дали, над головами горит диодная панель, изливающая в пространство холодный лунный свет.

- Так, поменьше разговоров, - ввязался мужчина в офицерском кителе, с широким лацканом. – Ваши пересуды мешают сконцентрироваться.

Все тут же бросили взгляд на мужчину восточной внешности с распущенным длинным чёрным волосом, ложащимся на плотную серую ткань. В его карих глазах читается глубокая усталость, а лицо покрыто едва видимой сетью морщин, проявившихся от многолетней усталости.

- Скажите, Маритон из Варси, готовы ли вы лично принять участие в битвах и сражениях против Информократии? – вопрос прозвучал от молодого чернявого смуглого паренька, с водянистыми глазами и округлым лицом.

- С рождения